Венецианская маска. Книга 1 - Лейкер Розалинда. Страница 17

Сменив эту маску на простую, из папье-маше, делавшую ее похожей на Коломбину — это была всего лишь полумаска, едва прикрывавшая нос, — Мариэтта завязала тесемки на затылке. Но, отвернувшись от зеркала и взглянув в витрину, девушка никого не увидела. Ее разочарование мгновенно сменилось страхом, когда дверь лавочки вдруг отворилась и на пороге появился зритель. Войдя, молодой человек поспешно закрыл за собой дверь, чтобы не напустить холода. Мариэтта слишком поздно поняла свою оплошность: видимо, когда она запирала дверь, не сумела справиться с задвижкой, и та осталась незапертой.

— Добрый день, мадемуазель. Вы говорите по-французски? — спросил он. Видимо, французский был его родным языком.

— Ровно столько, сколько нужно, чтобы понимать, о чем я пою, и не наделать ошибок в произношении, — ответила она на том же языке. — Но ни о какой беглости говорить не приходится.

— Ну, ну, так уж и ни о какой. Вы говорите лучше всех, кого мне приходилось здесь слышать, — похвалил он. — Хорошо, что мои друзья-итальянцы хоть немного меня понимают. Говорить они и вовсе не могут, но с грехом пополам мы все же объясняемся. Мне понравилось, как вы демонстрировали маски.

— Я и не думала их демонстрировать и не подозревала, что за окном может оказаться зритель. — Усмехнувшись, Мариэтта сняла маску Коломбины и положила ее обратно на полку. Теперь ей следовало позвать Леонардо, а самой чинно удалиться под надзор монахинь, но неожиданная встреча заинтриговала девушку, и ей не хотелось просто так оборвать ее. Ей показалось, что присутствие гостя преобразило всю лавку буквально на глазах. Незнакомец выделялся классическим типом красоты — тонкий прямой нос, широкоскулое лицо, сильный подбородок, нежно-оливковая кожа, темные и веселые глаза с длинными ресницами, такими же темными, как и волосы, на которых не было и следа пудры.

— Разрешите представиться, — заговорил он, перейдя на итальянский, с довольно сильным акцентом. — Меня зовут Аликс Дегранж, я из Лиона. Только вчера прибыл в Венецию из Падуи. Мы приехали вместе с моим другом Анри Шико и графом де Марке, он сопровождает нас в путешествии и знакомит с шедеврами архитектуры и искусства во всех странах, куда бы мы ни приезжали. Он также советует нам, какие произведения искусства следует купить, чтобы увезти с собой. К вашим услугам, синьорина. — Сняв-треуголку, он церемонно поклонился.

— Хорошо, что вы успели прибыть вчера, — сказала она, раздумывая о том, что этому молодому французу лет девятнадцать, от силы двадцать, и удивляясь, что несмотря на молодой возраст, он весьма непринужденно и даже с каким-то непонятным удовольствием воспринимает то, что другому показалось бы лишь скучным выполнением навязанных кем-то и смертельно надоевших установок по культурному воспитанию. — А то я слышала, что уже сегодня лагуна начинает замерзать около устья Бренты.

— Да, вы правы, действительно, холодно. Никогда бы не подумал, что увижу Венецию в снегу.

— Как долго вы останетесь здесь?

— Как можно дольше. Мой друг Анри и я пресытились красивыми видами и перспективами, статуями, развалинами древности и знаменитыми полотнами. Теперь на очереди карнавал. А для этого потребуется маска. Что бы вы могли посоветовать?

— С удовольствием, — без колебаний ответила она, обводя рукой полки с масками и увешанные ими стены. — Что предпочитаете? Комическое? Гротескное? Загадочное? А может быть, вы просто хотите кого-нибудь ошеломить?

— Я хочу маску, которую мог бы носить везде.

— Ничего сложного. Стало быть, вам нужна обычная, она называется «баута», — сняв одну из таких масок с колышка, она положила ее перед гостем. — Самая распространенная из масок. Она подойдет для любых обстоятельств, причем годится как для мужчин, так и для женщин. Выступающая вперед верхняя губа и отверстие для рта позволяют говорить, причем разборчиво. Мало того, в ней даже можно есть и пить.

— Разрешите мне примерить ее.

— Пожалуйста. Можете сдвинуть ее набок, не снимая, если потребуется. Конечно, это выглядит странновато, но ничего — все так делают.

Юноша приставил маску к лицу, а Мариэтта завязала ему на затылке тесемки. И когда он повернулся, девушке показалось, что сердце ее замерло. Впервые баута не производила на нее обычного гнетущего впечатления, потому что его веселые живые глаза приветливо улыбались сквозь отверстия.

— Как я выгляжу?

— Великолепно! Теперь на вас официально разрешенная венецианская маска. Дело в том, что лишь такие маски можно носить, если нет карнавала, да и то лишь с полудня.

— Странное правило. Мне доводилось слышать, что в Венеции полно таких не очень понятных ограничений. А правда, что все гондолы должны быть только черными и никакими другими?

— Правда. Так повелось с незапамятных времен, все дело в старом законе, изданном для того, чтобы обуздать вечное тяготение венецианцев ко всему пестрому и бьющему в глаза. Хотя во время регаты все каналы пестрят разными цветами, как и во время фестивалей. Да вы и сами все увидите. Скажите лучше вот что, вам в ней удобно?

— Да, благодарю, но уж очень странный вид у этой маски. Я в ней не похож на обезьяну?

— Нет, нет, — запротестовала она. — Вот, взгляните в зеркало.

Посмотрев на свое отражение, он рассмеялся.

— Графу де Марке ни за что меня в ней не признать!

— Уж в этом будьте уверены, — согласилась она. — В особенности, если вы оденете традиционную мантилью.

— Да, да, я уже многих видел в такой одежде, когда впервые вышел в город. — Чувствовалось, что его захватила новая роль. Покажите мне самую лучшую мантилью из ваших.

Взглянув под прилавок, она быстро нашла один из ящиков, доверху заполненный мантильями. Выбрав самую лучшую, Мариэтта развернула ее на прилавке. Юноша снял треуголку, и она ловко обернула мантилью вокруг его головы, застегнув под подбородком, а когда он снова надел шляпу, разгладила складки на плечах.

— Великолепно! — воскликнула девушка, отступив на несколько шагов, чтобы получше рассмотреть молодого человека в его новом одеянии. — И помните, если на вас баута, ни перед кем не требуется раскланиваться или снимать шляпу, потому что она отменяет все социальные различия, как и сам карнавал.

— Еще одно любопытное правило, — пошутил он. — Но очень полезное.

— Если вы купите себе еще и длинный черный плащ с накидкой, вас примут за венецианца. Вы сказали, что вас сопровождает в поездке граф? Если вы и сам дворянин, то вам следует приобрести шелковый плащ с оторочкой из меха, потому что шелк — единственный материал, из которого дворянам позволяется носить одежду. Во всяком случае, — добавила она, — если вы пожелаете выглядеть так, будто вы житель этого города, пока находитесь здесь.

Молодой человек рассмеялся и покачал головой.

— К сожалению, в моих жилах нет голубой крови, поэтому меня вполне устроит и обычный шерстяной. — Он снова взглянул в зеркало, и его глаза заблестели. — Уверен, что сумею прекрасно провести время в Венеции! — Он повернулся к ней. — Может быть, вы сможете разделить мою радость?

— Я? — изумленно переспросила она. — Это невозможно!

— Нет ничего невозможного. Вы что, разве не знали этого? Как вас зовут?

Она колебалась очень недолго, ее уже захватила и стала уносить с собой сладкая волна опьянения от первого в жизни флирта и от того, что бдительные очи сестер не могли ее увидеть.

— Мариэтта Фонтана.

— Так вот, синьора Фонтана, давайте договоримся, где и когда мы с вами встретимся.

— А вот это, месье Дегранж, проблема куда более серьезная, чем и вам, и мне может показаться.

— Не хочу в это верить. Когда вы заканчиваете работу? Поскольку я весьма плохо ориентируюсь в вашем городе, едва оказавшись за пределами площади Сан-Марко, то не удобнее ли будет встретиться здесь, в вашей лавке? Куда бы вам хотелось пойти? На спектакль Комедия дель Арте? Я слышал, что пьесы там — сплошное изумление, просто обхохочешься. Или, может быть, вы предпочитаете потанцевать? Кто-то из моих приятелей, побывавших в прошлом году в Венеции, порекомендовал мне одно место, где можно поужинать и потанцевать.