Невроз - Воронцова Татьяна. Страница 51

«Я понимаю, да. – Грэм смотрел на нее с искренним сочувствием. – И мне жаль, что я не могу донести это до тебя».

«И что же ты понимаешь?»

«Чтобы оценить то, что имеешь, и особенно то, чего многие лишены, – взаимную любовь, необходима определенная степень зрелости. Если есть человек, от которого ты получаешь эту самую любовь, пусть даже она не всегда такая, как тебе хочется, ты должен не скупиться на ответную любовь, давая ему (или ей) понять, что и он тебе дорог не меньше. Если перестаешь ценить, начинаешь принимать как должное, то грош тебе цена, лучше бы твоя мать удушила тебя в колыбели.

Почему присутствие человека, который тебе дорог и которому дорог ты, я называю подарком? Да потому, что он смертен, причем «внезапно смертен». Неизлечимое заболевание, несчастный случай, все, что угодно, может отнять его у тебя. И благодарить следует именно за то, что он ПОКА ЕЩЕ с тобой. Если на белом свете есть вещи, которые от тебя не зависят, по крайней мере ТО, что зависит, делай для него, не откладывая на потом».

«А я слышала мнение, что незаменимых нет».

«Вот это действительно первостатейный, отборный, качественный бред. Особенно когда речь идет не о рабочих на конвейере, а о тех, кого мы любим. Я скажу, для кого незаменимых нет. Для того, кто ценит не самого человека (к примеру, женщину), а ее способность жить по его правилам. Если она согласна жить по его правилам, то она объявляется пригодной к эксплуатации, ее можно держать в доме, кормить, одевать и так далее. Если нет – до свидания. Сама женщина при этом ценности не представляет. Ее можно заменить любой другой. Это механистический, потребительский подход, и к любви он отношения не имеет».

«Выходит, мы должны принимать людей такими, какие они есть? Не пытаясь ничего изменить?»

«Мы можем надеяться на то, что наши любимые (и любящие) учтут наши пожелания и по доброй воле согласятся исполнить некоторые из наших прихотей. Но требовать мы не имеем права ничего. Потому что каждый из нас – подарок для другого. Подарок, а не законная собственность».

Почему она была так глупа, что не слушала его раньше? Ведь он говорил о важных вещах. Переполняющее ее ощущение безграничного счастья было таким непривычным, что на несколько минут она отключилась, впала в некое подобие летаргического сна.

«Мы будем жить вместе? Здесь или где-то еще? А моя работа?» Все это было уже не важно. Не важно по сравнению с тем, что бывший пациент, младший брат ее школьной подруги, порочный гений и визионер, сидел рядом, обнимая ее, как ребенка, что-то напевая на ухо. Итальянскую колыбельную...

...которой научила его одна из университетских подруг. Напевая ее вполголоса, Грэм смотрел в окно, тщательно избегая мыслей о ближайшем будущем.

Москва. Город, где он никогда не был счастлив.

И тем не менее... Счастье Грэма дремало в его объятиях, обессилев в борьбе с собственными страхами. «Кто знает, исцелим мы друг друга или уничтожим». Он сказал ей это четыре года назад. Кто знает... Теперь он знал.

Спуск в глубины должен принести исцеление. Это путь к целостному бытию, к сокровищу, которого вечно страждет ищущее человечество и которое сокрыто в месте, охраняемом грозным стражем. Это место первозданной бессознательности и в то же время – исцеления и искупления. Это пещера, в которой живет дракон хаоса, это неприступный город, магический круг или temenos – священная территория, где воссоединяется потерявшая целостность личность [34] .

И он спустился вновь и отыскал ключ, как велела ему змея. Ключ от города, древнейшего символа психической целостности, единства сознания и бессознательного – неприступной крепости, способной устоять под натиском самого свирепого врага. «Утвердившийся на вершине высокой горы», город этот является убежищем для измученного духа и выражает замкнутую в себе, нерушимую целостность, непоколебимую силу, ибо отныне и вовек «не может ни пасть, ни быть сокрытым».

Ему вспомнились Оксиринхские изречения Иисуса: «И потому стремитесь познать самих себя, и узнаете, что вы – сыны всемогущего Отца; и узнаете, что пребываете во граде Божием, что вы и есть сей град».

– Ты войдешь туда вместе со мной, правда? – прошептал он, не зная, слышит ли его Маргарита. – В этот город с четырьмя вратами.

– Что? – спросила она сонно, не поднимая головы.

– Ты войдешь туда вместе со мной.

– Да.