Страсть сквозь время - Арсеньева Елена. Страница 23
Она думала себе и думала все об одном и том же, Ирина по-прежнему украдкой смахивала слезинку, а между тем день нужно было как-то избыть, и Фоминична нашла барышням заделье: подбирать лоскутки для новых одеял. Набить одеяла ватой и простегать должны были девки в людской, ну а красивенькие лоскуточки подыскать и в узор сложить – это доверялось барышням. И вот из каких-то кладовых были принесены вороха лоскутков – самых невообразимых: шелковых, бархатных, бумажных, батистовых, даже парчовых и кисейных. Лидия диву далась: откуда такое богатство в доме старого холостяка, каким был Гаврила Иванович Симеонов? Фоминична неприветливо объяснила: кое-что осталось от его матушки и бабушки, а больше всего лоскутков привезли из Москвы, со всеми вещами.
Возня с лоскутками так увлекла девушек, что они даже не заметили, как подошло время ужинать. Но тут уж сделалось не до тряпочек, потому что появился Алексей.
Вид у него был томный и в то же время нагловатый – ну прямо байронический герой, Евгений Онегин во плоти! Ирина несказанно оживилась, Лидия и взглянуть на любовника не решалась – боялась, что внезапно выдаст себя. Ужасно хотелось его поцеловать, ну просто нестерпимо. Сейчас вся злость и обида растаяли, будто преждевременно выпавший снежок под полуденным солнышком...
Алексей на нее тоже не глядел. Без нужды трогал черную перевязь, на которой держалась нынче его рука (раньше такие штуки Лидия только в кино видела, ну а теперь вот сподобилась зреть въяве, и смотрелось это, надобно сказать, весьма впечатляюще!), налегал на соленые грузди. Ирина тоже деликатно ковыряла вилочкой груздь, но в рот ни кусочка не доносила – пялилась на Алексея. Лидия закусок более не хотела, но горячее нынче задерживалось. Она с досадой отложила вилку и нож, встала, отошла к окну.
Внизу на дворе в последних лучах уходящего дня резвились кутята дворовой собаки Лисички. Она и в самом деле была рыжая, совершенно как лиса, ну а детвору народила с причудливыми черными пятнами.
– Я полагаю, что счастливый папаша сих деточек – Полкан, – послышался сзади голос Алексея, и Лидию дрожь пробрала, так близко он оказался. – Ибо он черный, как нечистый из преисподней.
– Да перед кем Лисичка только хвост не задирала! – раздалось ворчанье Фоминичны. – Извините великодушно, господа, а только против правды не попрешь: сучка она гулявая – сучка и есть!
Голос ее как-то странно зазвенел, Лидия даже оглянулась – на воре шапка горит, однако! – но Фоминична сурово смотрела вовсе не на нее, а на горничную Настеху, которая несла блюдо с горячим: мясо с неизбежными грибами, на сей раз не солеными, а тушеными. Ирина ничего не замечала и даже, кажется, не слышала: окидывала влюбленными взглядами стройную фигуру Алексея, вид имела самый мечтательный и, что скрывать, глуповатый. При том, что Ирина взора от Алексея не отводила, она, конечно, не замечала, что он украдкой оглаживает бок Лидии.
Ну, это... Это... это уже... совсем...
К сожалению, только вот такие обрывки мыслей и метались в голове Лидии. Ощутив руку Алексея, она готова была замурлыкать, словно кошка, которую приласкал хозяин.
Ой нет. Это опасно. Если Фоминична заметит...
Лидия торопливо отпрянула от Алексея, отошла от окна и села за стол. Рассеянно взялась за нож и вилку, освобождая тарелку для мяса, которое готова была ей положить Настеха, как вдруг девушка испуганно вскрикнула:
– Что это у вас, барышня?!
Руки Лидии так и повисли в воздухе:
– А что случилось?!
Настеха, красивая, гладкая девка, всегда выглядевшая так, словно она вот только что, вот прямо сейчас сошла с картины Венецианова, сейчас стояла с самым дурацким видом, олицетворением глубочайшего потрясения: разинув рот, вытаращив глаза и вытягивая шею. Взгляд ее был устремлен на тарелку Лидии, на которой крест-накрест лежали нож и вилка.
– Господи! – вскрикнула и Ирина. – Да как же ты так! Какой ужас!
– Настеха! – рявкнула Фоминична. – Чего глаза вылупила? Замени тарелку барышне да прибор другой подай!
– Да с моей-то тарелкой что? – не могла взять в толк Лидия. – Таракан пробежал, что ли?
– Таракан – это ерунда, – отмахнулась Ирина.
– Ничего себе – ерунда... – Лидию так и передернуло.
– Ерунда, ерунда, – энергично кивала Ирина. – А вот если вилку с ножом либо ложкою крест-накрест положить, блюдо, которое потом с этой тарелки есть станешь, приобретет вкус смертельного яда. Хорошо, что вовремя заметили. Если бы с тобой что-то случилось... – Голос Ирины задрожал, а глаза снова увлажнились слезой. – Если бы с тобой что-то случилось, для меня это было бы истинным горем. Даже не знаю, как бы я это пережила. – Она потянулась к Лидии и схватила ее за руку: – И если бы я узнала, что против тебя кто-то злоумышляет, я бы возненавидела этого человека. Ты же мне как сестра!
Лидия невольно покосилась на Алексея. Он тоже смотрел на нее, но в глазах его было выражение вовсе даже не братское...
– Мясца, господа, отведайте, – раздался прозаически-заботливый голос Фоминичны, и она, отстранив все еще дрожащую Настеху, сама принялась накладывать горячее на тарелки.
Хоть прибор и был заменен, кусок Лидии в рот все же не лез, по большей части, впрочем, не из страха, а из недоумения. Она отлично помнила, что положила вилку с ножом на стол по обе стороны тарелки! Все-таки, согласно этикету, если кладешь приборы крест-накрест, это значит, что есть больше не хочешь. А Лидия собиралась продолжать ужин... То есть вилку и нож кто-то нарочно положил накрест, чтобы... ну, выходило, учитывая подверженность местного общества предрассудкам, чтобы Лидию отравить прямым, непосредственным и весьма доступным образом, даже безо всякого яда. Легко и просто!
Глупости все это, конечно, и предрассудки... но глупости и предрассудки лишь для Лидии. А для того, кто это задумал, – все вполне всерьез...
Но кто задумал-то?! И кто осуществил?!
Когда Лидия и Алексей отошли к окну, у стола оставались Ирина и Фоминична. Ну, еще Настеха мелькала, сметая крошки со скатерти. Нет, Настехе незачем травить Лидию, вдобавок она сама заметила прибор, положенный опасным образом.
Ага, Настехе, значит, незачем, а Ирине с Фоминичной – есть зачем?!
Глупости!
Глупости ли?..
Лидия так и не притронулась к еде. Никого это, впрочем, не удивило. Ирина тоже мясо лишь слегка ковырнула. Зато девушки с удовольствием выпили горячего яблочного компоту с медом, который в Затеяреве называли по-старинному «взвар» и готовили просто непревзойденно. Лидия уже не раз думала, что хорошо было бы запастись рецептиком, чтобы варить такой же взвар, если Бог все же приведет вернуться в реальную жизнь. Но каждый вечер забывала о своих намерениях. Забыла и нынче – прежде всего потому, что ее внезапно потянуло в сон. Наверное, история с ножом и вилкой все же произвела на нее впечатление. А может быть, бессонная ночь начала наконец сказываться... Лидия не стала ожидать конца ужина и поспешила уйти к себе. Взгляды Алексея сулили повторенье уже испытанных восторгов, и Лидия не стала запирать дверь своей светелки: даже если она уснет, Алексей войдет беспрепятственно и разбудит ее глубокой ночью своими поцелуями...