Людовик возлюбленный - Холт Виктория. Страница 50

Маркиза объяснила писателю, что уверена – пьеса Людовику понравится, ведь герой Траян – олицетворение короля.

Сама Жанна Антуанетта играла верховную богиню. Хотя маркиза была утомлена, она твердо решила, что не позволит другой женщине демонстрировать королю свой талант.

Волнение придало Жанне Антуанетте очарование, она позабыла об усталости, и очевидный сценический талант любовницы привел Людовика в восторг. Он был поражен многогранностью дарований Жанны Антуанетты и не преминул высказать свое восхищение.

К несчастью, Вольтер, глубоко тронутый успехом своей пьесы и царящей на таких приемах демократией, подошел к королю и, взяв его за руку, спросил: «Вы узнали среди героев себя, Траян?»

Повисла тишина. Маркиза почувствовала, как от страха у нее подкашиваются ноги. Может быть, тут и дозволялись некие вольности, но это вовсе не означает, что позволено настолько забываться. Писатель-выскочка сделал роковую ошибку, которую ему никогда никто не простит. Людовик был ошеломлен. Он мягко высвободил руку и ничего не сказал в ответ.

Вечер был обречен.

Позже, когда Жанна Антуанетта осталась с королем наедине, он заявил:

– Мы никогда больше не позволим этому человеку появляться при дворе.

Жанну Антуанетту переполняла досада. Она верила в талант Вольтера и надеялась, что сможет помочь своему старому другу.

– Он забыл о манерах, – сказала она. – Но я надеюсь, Людовик, что ты не затаил за это на него зла. Он умеет писать, так, может быть, мы простим ему то, что он не умеет себя вести?

– Его выходка меня просто ошеломила, – пробормотал король. Потом улыбнулся Жанне Антуанетте и продолжил: – Мадам маркиза, у вас самое доброе сердце в Ире. Скажем так: в течение какого-то времени при дворе будут лишь пьесы, а самого Вольтера не будет. – Увидев, что маркиза все еще расстроена, Людовик добавил: – В течение очень короткого времени.

– Вы так добры ко мне, ваше величество, – прошептала она в ответ.

Людовик покинул ее рано утром. Жанна Антуанетта лежала в своей постели и чувствовала себя слишком уставшей, чтобы заснуть, но тем не менее наслаждалась возможностью расслабиться душой и телом.

Тут у нее начался кашель. Приступы кашля случались и раньше, но при короле она их подавляла.

Маркиза приложила к губам свой тонкий платок, а когда убрала, то ужаснулась: платочек был весь в пятнах крови.

Меланхолия дофина начала раздражать придворных. Кроме того, ему необходимо было иметь наследника. Людовик послал за своим сыном и, когда тот пришел, напомнил ему об этом.

Дофин покачал головой:

– Я не хочу другой жены.

– Это глупо, – ответил король. – Ты говоришь как пастор. Конечно же у тебя должна быть жена, и я ее тебе уже выбрал.

Дофин не выразил любопытства. Король продолжил:

– Ее зовут Мария-Жозефа, она дочь Фридриха-Августа Саксонского. Королева не очень довольна, потому что, как ты знаешь, отец этой девочки забрал польскую корону у твоего деда, Станислава. Ну покажи же хоть чуть-чуть заинтересованности!

– Отец, я не могу показывать то, чего не чувствую.

Король раздраженно пожал плечами.

– Герцог де Ришелье уже уехал в Дрезден, – заявил он. – Он сделает все приготовления для вашей свадьбы, которую мы не собираемся откладывать надолго.

Тут неотразимо очаровательный Людовик перестал быть королем и стал просто отцом. Он положил руку дофину на плечо.

– Не печалься, сын мой, – сказал он. – И помни: печаль, какой бы сильной она ни была, пройдет.

Дофин лишь взглянул на него. В его грустных глазах отразилось сомнение.

Несколькими месяцами спустя дофина женили на испуганной маленькой девочке пятнадцати лет. Попрощаться с домом и переехать в новую страну было суровым испытанием для нее, особенно когда королева этой страны не могла быть дружелюбно настроена к дочери того, кто отобрал трон у ее отца.

Но маленькая Мария-Жозефа серьезно решила стать хорошей женой. Она знала, что далеко не красавица, но и бывшая жена дофина не была красавицей, однако ее предшественница завоевала любовь дофина, это собиралась сделать и Мария-Жозефа.

Королева отнеслась к ней подчеркнуто холодно, но это компенсировалось теплым приемом короля. Казалось, что он полностью понимает, каково для маленькой девочки покинуть дом и семью. Людовик подчеркнул, что станет ей отцом и что он очень рад, что она будет жить с ними.

Когда Мария-Жозефа впервые встретилась с королевской семьей, она обратила внимание на девушку лет девятнадцати с печальными глазами. Она обняла Марию-Жозефу с нежностью и сочувствием; так ее редко обнимали. Это была принцесса Анна-Генриетта, сестра дофина. Она подошла к Марии-Жозефе в день свадьбы и рассказала, что дофин сильно любил свою прежнюю жену и все еще оплакивает ее смерть.

– Не обижайтесь на него, – сказала принцесса, – если он не проявит к вам интереса. Если бы он проявлял к вам интерес, это свидетельствовало бы о его непостоянном характере. Будьте терпеливы, и я уверена, когда-нибудь он полюбит вас так же, как любил ее.

– Вы так добры ко мне, – ответила испуганная невеста. – Я даже не могу описать, как важна для меня ваша дружба и дружба с королем.

– Всем нам приходится пережить расставание с теми, кто нам дорог, – пробормотала Анна-Генриетта. – Это тяжкий груз, не правда ли? – И тут она подумала, что, если бы ей приказали покинуть дом и отправиться в Англию, где она станет женой Чарльза-Эдварда, она была бы абсолютно счастлива. Где он сейчас? Беглец… прячущийся от ганноверских войск. Однажды он сгонит узурпатора с трона, и в Англии вновь начнут править благородные Стюарты. И когда это случится, он не забудет французскую принцессу, которую пообещал сделать королевой.

Невеста дофина смотрела на принцессу.

– Извини, – сказала Анна-Генриетта. – Я думала о своем.

Молодая жена взяла свою золовку за руки и улыбнулась ей.

«Странно, – подумала Анна-Генриетта, – мы обе боимся своего будущего, и именно поэтому мы можем подбодрить друг друга».

Церемония подготовки к первой брачной ночи закончилась. Мария-Жозефа дрожала, так как до этого дофин почти и не говорил с ней.

«Он ненавидит меня», – думала она. Марии-Жозефе захотелось вернуться обратно ко двору отца.

Дофин лежал с одной стороны кровати, она с другой. Казалось, будто он пытается отдалиться от нее на максимально возможное расстояние.

Они молчали, и в конце концов она не выдержала и сказал:

– Извините. Я хотела этой свадьбы не больше, чем вы. Я не хотела ехать во Францию. Но я ничего с этим поделать не могу. Это было не мое желание.

Он ничего не ответил. Потом Мария-Жозефа заметила, что по его щекам медленно текут слезы.

Когда она увидела, что дофин плачет, он показался ей гораздо младше ее. Маленькая принцесса поняла, как он нуждается в сострадании, и позабыла все свои страхи.

Мария-Жозефа протянула ладонь и коснулась его руки.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Я знаю, что ты чувствуешь.

Он повернулся к ней:

– Откуда ты можешь это знать?

– Возможно, потому что я люблю мою семью, – ответила она. – Я знаю, каково это: любить и потерять.

– Ты не можешь знать, каково было потерять Марию-Терезу.

– Знаю. Ты нежно любил ее, а она умерла. Ты чувствуешь, что никогда больше не станешь счастливым.

Дофин кивнул и вдруг уткнулся в подушку и зарыдал.

– Никто не понимает меня… никто… никто…

– Я понимаю, – сказала она и убрала волосы с его лба. – Бедный маленький дофин, я тебя понимаю.

Людовик не отверг ее ласку, и Мария-Жозефа продолжала гладить его по голове.

– Ты… ты будешь презирать меня, – сказал он.

– Нет, – ответила она, – не буду. Я уважаю тебя за то, что ты так сильно ее любил. Это говорит о том, что ты очень хороший человек… И если… если я буду тебе хорошей женой, то мне нечего бояться. Возможно, со временем ты полюбишь меня так же сильно. Это меня радует, потому что, когда она пришла к тебе, ты поначалу любил ее не больше, чем сейчас меня.