Леди-судьба - Грейс Сьюзен. Страница 42

– Для этого достаточно будет подрезать ваши волосы со спины… э-э… сантиметров на десять.

– Что?! – резко повернулась Кэтрин. – Ну уж нет! Сегодня вам длина моих волос не нравится, завтра скажете, что у них цвет не тот… Все! Можете сказать англичанину, что наша сделка расторгнута.

С этими словами Кэтрин разъяренной кошкой вылетела из гостиной и взлетела по лестнице наверх, в свою спальню.

Гаррет повздыхал, покачал головой и отправился со своей печальной новостью к Майлсу.

– Я не знаю, что с ней делать, – сказал он. – Мы были так близки к цели, но, боюсь, все наши усилия оказались напрасны.

– Хватит ходить вокруг да около, Гаррет, – нахмурился Майлс. – Ну, что там еще у вас случилось?

Гаррет подошел к столу, налил себе вина из высокого узкогорлого хрустального графина и пояснил:

– Кэт оказалась блестящей ученицей, и можно было бы праздновать успех, если бы не одно обстоятельство: она ни в какую не желает остричь волосы. Если бы не это, она была бы точной копией Виктории Карлайл – такой совершенной, что никто во всем Лондоне не смог бы обнаружить подмену.

– Не понимаю, с чего это она так упрямится? Отрастут ее волосы, – с досадой сказал Майлс и ударил по столу сжатым кулаком. – Нет, дело зашло так далеко, что бросить все это уже невозможно. Я не позволю ей развалить весь мой план.

Он поднялся и направился к двери.

– Майлс, дай ей немного побыть одной, – сказал ему в спину Гаррет, прихлебывая вино. – Она вылетела из гостиной словно дикая кошка.

– Мы не можем терять ни минуты! Ведь я уже написал своим родителям о том, что Виктория нашлась, и…

– О чем ты написал своим родителям? – поперхнулся от неожиданности Гаррет.

– Не смотри на меня как на сумасшедшего, Гаррет. Да, я написал родителям о том, что Виктория уезжала для того, чтобы привести в порядок свои нервы, расстроенные под влиянием навалившихся на нее событий. Теперь она вернулась, и мы вместе с ней приедем на новогодний бал, но об этом я попросил их не говорить пока никому. Сразу после Рождества отец пошлет за нами свою карету.

– Ты собираешься обмануть собственных родителей?

– Для начала я собираюсь привезти ее домой и посмотреть на реакцию отца и матери. Если они примут ее за Викторию, я расскажу им правду и смогу быть уверенным в том, что Кэтрин можно будет показать и Эдварду Демьену.

– Да, но волосы… – вернулся к прерванному разговору Гаррет. – Может быть, ты и сумеешь ее переубедить, но заставить Кэтрин сделать что-то против ее воли невозможно, имей это в виду. Кроме того, мне кажется, что она боится отрезать волосы. Почему? Не знаю.

Он поставил свой опустевший бокал на стол и добавил, покачав головой:

– Что ж, попытайся, а мне нужно съездить в город. Должен быть готов подарок для Кэтрин.

– Собираешься подарки ей дарить? – неприязненно спросил Майлс. – С какой, интересно, стати?

– Ты что, Майлс! Через пять дней Рождество. Я заказал рождественский подарок для Кэтрин, и он должен быть готов уже сегодня. Все, я поехал, увидимся вечером.

Гаррет еще раз покачал головой и вышел из комнаты.

Если Майлс и пытался скрыть от Гаррета свои чувства, то самому себе он лгать не мог и должен был честно признаться, что с каждым днем его все сильнее и сильнее влечет к прекрасной пиратке Кэтрин О'Бэньон. Она оказалась не только изумительно красива, но и на редкость умна и воспитанна. Майлса поражала та скорость, с которой Кэтрин заучивала имена, даты и события – память ее оказалась просто феноменальной. Она могла поговорить на любую тему, будь то политика, религия, история или мода. Кроме того, умела не теряться в любых ситуациях и была совершенно непобедима в шахматах.

Эта прелестная живая женщина с каждым днем все сильнее теснила образ Виктории, и все чаще Майлс думал о Кэтрин, а не о своей невесте. Втянувшись в борьбу с самим собой, он совершенно забыл про близкое Рождество.

После ухода Гаррета Майлс присел к столу и задумался, что же ему подарить на Рождество прекрасной Кэтрин. Идея родилась у него в голове в тот момент, когда к нему прибыл курьер из «Райленд Шиппинг» и вручил запечатанный пакет. Майлс немедленно написал короткую записку отцу и отправил ее в Лондон все с тем же курьером.

Зная, что неприятный разговор больше откладывать нельзя, Майлс поднялся наверх. Он несколько раз постучал в дверь спальни Кэтрин, но так и не дождался ответа.

– Ну, если она сбежала… – пробормотал он, входя в комнату без приглашения.

Она не сбежала. Она спала на диване, откинув в сторону руку с зажатым в ней гребнем и разметав по подушке свои роскошные длинные волосы.

Майлс подошел ближе. Волосы Кэтрин были нежными и легкими, словно шелк. Майлс коснулся их рукой, и Кэтрин проснулась, выронила на пол гребень, а в следующую секунду у нее в руке уже блеснул кинжал.

– Убирайся прочь, англичанин. Я не дам тебе отрезать мои волосы.

Майлс поднял вверх раскрытые ладони.

– Я пришел сюда не затем, чтобы отрезать тебе волосы, Кэт. Просто мне непонятно твое упорство. Почему ты не хочешь их обрезать? Они же отрастут снова.

Кэтрин провела рукой по волосам и отрицательно покачала головой.

– Нет, тебе этого не понять. Ты же ничего обо мне не знаешь. Ты настолько занят своей Викторией, что тебе совершенно не до меня.

И она внезапно заплакала, смахивая кулачком текущие по щекам слезы.

– Когда я была маленькой, – снова заговорила Кэтрин, – я увлекалась сказками и мифами. Тогда я и узнала о скандинавских девушках-бойцах, которых называли валькириями. В одной книжке я увидела изображение валькирии – она была высокой, стройной, с мечом в руке и длинными распущенными светлыми волосами. – Она грустно улыбнулась и продолжила: – Мой брат Колин сказал, что я похожа на нее. В тот день я и решила, что стану валькирией. Я научилась владеть любым оружием, научилась никогда ничего не бояться. У меня не было таких доспехов, как у той валькирии из книжки, и тогда я решила, что моя защита – это мои волосы.

– Значит, волосы для тебя нечто вроде талисмана? – спросил Майлс.

– Можешь назвать их талисманом, если тебе так хочется, можешь назвать все это глупой женской фантазией, мне все равно. Мне очень жаль, Майлс, но я не могу отрезать волосы. Это меня убьет.

Она сделала шаг, наступила ногой на гребень, потеряла равновесие и стала падать прямо в горящий камин. Майлс рванулся вперед и успел подхватить Кэтрин – буквально в последнюю секунду. Она выронила на пол кинжал и обвила шею Майлса обеими руками.

Майлс не выпускал Кэтрин, продолжая шептать что-то утешительное ей на ухо, вдыхая запах ее волос и бешено борясь с противоречивыми чувствами, бушевавшими в его сердце.

Он не мог не чувствовать своей грудью ее упругую грудь, не мог не вдыхать запах духов Кэтрин, не слышать ее легкого дыхания. Волна желания медленно нарастала в теле Майлса, заставляя его затвердеть и наполниться мужской силой. Он не хотел, не мог выпустить Кэтрин из своих объятий.

Кэтрин, словно почувствовав страсть, охватившую Майлса, подняла голову и внимательно посмотрела ему в глаза. Их взгляды встретились, и в эту секунду Майлс капитулировал. Он нежно припал губами ко рту Кэтрин.

Не думая больше о своей погибшей душе, он все крепче целовал Кэтрин, прижимая девушку к себе. Не отрываясь от ее губ, он подхватил Кэтрин на руки и отнес ее на постель.

Майлс лег рядом с Кэтрин, ни на секунду не прерывая страстного поцелуя. Его рука скользнула вверх, и дрожащие пальцы прикоснулись к нежной упругой груди.

Теперь он покрывал поцелуями шею Кэтрин, продолжая расстегивать негнущимися пальцами пуговицы на ее платье. Наконец Майлсу удалось расстегнуть платье, развязать шелковые ленты, стягивающие корсет, и тогда обнажились восхитительные, палевые полушария, увенчанные розовыми сосками.

Майлс осторожно припал к одному из них губами, и Кэтрин застонала в ответ. Майлс заставил себя оторваться и посмотреть ей в лицо.

Слезы на глазах Кэтрин давно высохли, и теперь в глубине зрачков мерцали огоньки страсти. Губы Кэтрин, слегка припухшие, словно просили о новых поцелуях. Майлс взглянул на обнаженную грудь Кэтрин. На одном из прелестных полушарий было родимое пятно в виде лунного серпа. Майлс нежно поцеловал его.