Виктория – королева Английская - Холт Виктория. Страница 66

– Она красивая.

– И портрет очень похож.

– О, это вы?

Наступила тишина. Когда приходится все время следить за собой, у человека возникает обостренное ощущение неверного шага. Она допустила грубую ошибку, и все были в шоке, за исключением дяди короля. Но он был слегка обижен, и она почувствовала себя ужасно, потому что он был очень добр к ней.

– Вы здесь намного меньше, – сказала племянница утешающе.

Король наклонился вперед и потрепал ее по плечу, давая тем самым понять, что не надо расстраиваться.

– Прикрепите миниатюру ей на платье, дорогая, – сказал он полной леди. – Я уверен, что ей пойдет.

И леди – как она узнала позже, это была леди Конингхэм, – наклонилась вперед и, улыбаясь, приколола миниатюру к ее платью.

– Ну вот, ты выглядишь прекрасно, – сказала леди, – с портретом Его Величества, украшающим твое плечо.

– Спасибо большое за такой красивый подарок, – сказала Виктория и добавила в порыве чувств: – Всякий раз, когда я увижу портрет, я буду вспоминать вашу доброту ко мне. – По крайней мере она сказала это искренне, потому что была уверена в том, что действительно будет вспоминать этот случай до конца жизни.

– Я получу поцелуй в ответ на подарок?

Девочка положила руку на гигантское бедро и подняла лицо, но он не смог наклониться к ней, а она не смогла достать его, поэтому услужливой леди Конингхэм пришлось поднять ее и посадить ему на колени.

Какое странное лицо – все в морщинах и мешочках, и она была так близко, что рассмотрела краску на его щеках. Какое странное тело, оно такое толстое. Она почувствовала себя так, будто утопала в перине.

Теперь ей оставалось только поцеловать накрашенную щеку. В общем-то, это не составляло особого труда, потому что он добр, хотя и казался таким странным и выглядел таким старым вблизи. Она знала, что если она скажет нечто такое, что не одобрят другие, дядя король поймет. Виктория знала, что он не подвергает ее испытанию, что она действительно заинтересовала его. Она понравилась ему, потому что маленькая, и он ей понравился тоже, потому что хоть и стар, но добр.

Вот в чем дело, подумала она, он добр.

И она обвила его шею руками и поцеловала.

Это было неверно и не то, что от нее ожидали. Нужно было быстро и уважительно чмокнуть его в щеку и сделать это таким образом, чтобы показать, что она ценит честь, оказанную ей тем, что ей разрешили поцеловать короля в щеку. А она поцеловала его так, будто хотела сделать это… и не потому, что король, но потому, что он старый и добрый джентльмен и понравился ей.

Ему доставило радость, как она это сделала. Его рука на мгновение обняла ее, и он сказал слегка растроганным голосом:

– Спасибо тебе, моя дорогая.

После этого ее опустили, и королю представили Феодору.

Это произошло намного официальней, но было совершенно ясно, что Феодора тоже понравилась королю. Принесли для нее кресло, и он усадил ее рядом с собой и заговорил о Германии.

Король смеялся, и беседа с Феодорой, казалось, очень занимала его.

Виктория удивилась. «Я уверена в том, что Феодора нравится ему больше, чем я», – подумала она.

Когда представление окончилось и герцогиня пришла в комнату, отведенную ей, она чувствовала себя очень неловко. Герцогиня хотела, чтобы ее сопровождал Джон Конрой, с которым могла бы все обсудить.

Почему король вдруг приказал им приехать в Виндзор? Нет ли у него какого-нибудь плана забрать у нее Викторию? Этого она боялась постоянно, того, что Викторию отберут у нее. Если ребенка отберут, у ее матери не останется права голоса в воспитании. Ее превратят в ничто. И чему они научат Викторию? Быть такими же, как они – беспутными любителями наслаждений, неспособными править, – вести безнравственную жизнь, влезать в долги, играть в азартные игры. Герцогиня Кентская содрогнулась.

Король сделал все, чтобы очаровать ребенка, и без труда добился этого, потому что Виктория еще очень юная и легко поддается влиянию. Ребенка винить нельзя, хотя девочка и забыла обо всем, чему ее учили, и пошла ему навстречу, можно сказать, несколько неприличным образом. Он был покорен ее непринужденностью, и это хорошо, потому что королю она, несомненно, понравилась. Однако ситуация сложилась сложная, и герцогиня не могла не испытывать множества опасений.

А что если они собираются похитить ребенка?

Она пошла в комнату Виктории. Ребенок засыпал. Это был день, полный волнений.

– Моя дорогая, – сказала герцогиня, целуя ее в лоб.

– Здравствуй, мама.

– Ты очень хочешь спать, дорогая?

– О да.

– Ты должна быть осторожной. Ты должна помнить о том, что твой дядя Георг – король. Ты должна мне немедленно рассказать, если он что-то тебе предложит и спросит, не хочешь ли ты жить в Виндзоре… или…

Глаза Виктории закрылись. Она спала.

Она выглядит такой юной – почти как маленький ребенок, нежно подумала герцогиня. О, моя драгоценная красивая девочка, да защитит тебя Бог и доведет благополучно до короны.

Она наклонилась и поцеловала гладкий лобик. Виктория открыла глаза и сказала:

– Я… очень люблю Феодору.

И это дало герцогине новый повод для беспокойства.

В ту ночь король не находил себе покоя. Сон покинул его. Ребенок с его юной свежестью очаровал его. Как прекрасна юность! Пока ее не посадили ему на колени и она не приблизила свое лицо для поцелуя, он не мог четко рассмотреть ее. В тот момент он рассмотрел гладкую, безупречную кожу, нежный румянец щек и ясные удивленные глаза. О, как же прекрасна юность, которую можно оценить только в зрелом возрасте! И эта малышка однажды станет королевой – если Аделаида не родит ребенка, что с каждым днем становится все менее и менее вероятным.

Нет, это произойдет почти наверняка. И когда-нибудь румяная свежесть увянет, и она превратится в массу стареющего мяса, как то громадное тело, которое лежит в этой постели. Но, возможно, все будет не так; возможно, что она будет вести совсем иную жизнь. «Я такой из-за того образа жизни, какой я вел», – подумал он.

Его пальцы сомкнулись на миниатюрном портрете Марии Фитцерберт, который он носил на шее.

Все могло бы быть иначе.

Думая о Марии, он вспомнил обаятельную сестру Виктории. Какая маленькая красавица – восемнадцать лет! Бывали дни, когда он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы опять жениться.

Такая молодая и сочная женщина, как Феодора, заставила бы его вновь почувствовать себя молодым. А почему бы и нет! Он обсудит это с Эрнестом, который теперь поселился в Виндзоре и которого он сделал своим доверенным лицом.

Брак – с такой красивой молодой девушкой, как единокровная сестра Виктории Феодора.

С этой приятной мыслью можно было и уснуть.

Леди Мария Конингхэм – дочь Елизаветы – и лорд Грейвз привели по приказу короля небольшую тележку с четырьмя красивыми серыми лошадьми к дверям дома. Они собирались взять Викторию на прогулку в Сэндпит-Гейт.

Король подумал, объяснил лорд Грейвз, что Виктории будет особенно интересно посмотреть на зверей в зоопарке, который он там устроил.

Это вызвало бурную радость у Виктории, однако герцогиня была недовольна тем, что с ними едет Мария Конингхэм. По ее мнению, дочери королевской любовницы не подобает находиться в компании Виктории.

Виктория очень любила животных, в особенности жирафов и газелей, и подумала о том, как хорошо быть королем и иметь зоопарк.

Она сказала об этом леди Марии, которая засмеялась и ответила, что король будет счастлив тем, что его животные доставили Виктории такое удовольствие.

– Я сама скажу ему, – сказала Виктория и подумала о том, почему таким мрачным выглядит лорд Грейвз. Позже она узнала, что это вызвано тем, что у его жены любовный роман с герцогом Камберлендом – еще одним ее дядей, со злобой которого она в свое время очень близко познакомится.

Этот день доставил ей много радости, и Виктория осталась без сил, когда вернулась в Виндзор-Лодж к своей встревоженной маме.