Песня орла - Роджерс Мэрилайл. Страница 27

Погруженная в свои безрадостные переживания, Линет неожиданно споткнулась и непременно упала бы, не поддержи ее спутник своей сильной рукой и не прижми покрепче к своему каменному плечу. И, оказавшись в могучих объятиях принца, девушка решила не упустить эту дарованную ей Богом возможность в последний раз испытать на земле все, что так жарко грезилось ей в долгих девичьих мечтаниях. Она доверчиво потянулась к Райсу, закинула руки ему на шею и тихо замерла на его широкой груди. Тут же его тело невольно содрогнулось, отвечая ее порыву, и вызвало сладкую улыбку на потерянном лице девушки.

Принц на секунду замер, сраженный горячей жаждой девичьего тела, прижимающегося к нему, и, затаив дыхание, посмотрел в ставшие золотыми испуганно-блаженные глаза и почти со стоном сжал зубы, осознавая, какую страшную ошибку допустил сейчас – самую роковую ошибку из всех, совершенных им на своем долгом и нелегком пути.

Опасаясь, что не выдержит этого черного пламени желания, рвущегося из глаз принца, Линет невольно опустила шелковые длинные ресницы. Закрытые глаза позволяли ей еще с большим наслаждением впивать этот опьяняющий запах мужского тела, исходивший от человека, заставлявшего ее терять голову.

Испытывая неведомое доселе ощущение от робких, но настойчивых девичьих объятий, Райс сопротивлялся из последних сил, укрепляя себя мыслью, что один последний поцелуй, последнее забвение никак не смогут привести к нарушению данной им благородной клятвы. Завтра же утром он вернет девушку, как и обещал, ее отцу целой и невредимой, и совесть его навсегда останется чиста.

Нежно прижимая к себе Линет, Райс осторожно приближал ее губы, приближал все настойчивей, в то время как свободной рукой, повинуясь так давно лелеемой мечте, освободил ее пышные волосы из плена золотых лент. Шелковым водопадом обрушились они ему на руки, и, медленно пробравшись среди кудрей к затылку, пальцы Райса неожиданно жестко прижали лицо Линет к своим запекшимся губам. Поцелуй был долгим, страстным и почти мучительным. Линет застонала, почти оскорбленная таким насилием, но внезапно жадность его сменилась на негу и завертела ее в огненном колесе желания. Горячий рот покинул ее губы и влажными изматывающими следами на щеках двинулся к порозовевшим мочкам крохотных ушей. Тогда Линет дерзким и грациозным жестом откинула назад тяжелую от распущенных волос голову, отдавая Райсу во власть все свое тонкое белое горло.

Сопротивляться этому доверчивому призывному движению было еще труднее, чем первому жаркому объятию, и Райс принялся ласкать эту шею, едва касаясь губами кожи, похожей на свежие розовые лепестки, а когда почувствовал под губами бешено бьющийся ток крови, то потерял голову окончательно и устремился вниз, к тем небольшим упругим холмам, увидеть которые он так мечтал, изнывая от желания прикоснуться к ним.

Линет задохнулась, огненная жидкость, казалось, выплескивалась из ее жил, и, покоряясь неведомой силе, она вонзила свои руки в копну золотых волос, принуждая обезумевший мужской рот все длить и длить незнаемую доселе, но упоительную ласку. Ее трясло, но она все требовательней прижимала свое тело к его жесткому нежащему ее рту. – О-о-о! – Неожиданный женский стон заставил принца оторваться от тугой груди и приподнять голову, несмотря на то, что он сам был близок к обмороку от душившего его желания, – почти рядом с ними незнакомая молодая женщина страстно прижималась к груди столь же молодого человека. Видимо, юная пара, ища уединения, нечаянно забрела далеко в лес и так же нечаянно обнаружила там своего принца, занимающегося тем же, чем и они. Райс, злясь одновременно и на себя, и на нежеланных свидетелей, стиснул зубы. Впрочем, парочку стоит лишь поблагодарить, ибо, только благодаря ее появлению, не случилось того, что непременно случилось бы, навеки оставив и Райса, и невинную Линет опозоренными.

– Тысячу извинений, милорд, – голос прозвучал почти по-мальчишески, и в свете луны мелькнуло белое от испуга юное лицо – никогда еще этот юноша не видел своего принца в таком гневе, ибо всегда, даже в самых тяжелых боях, лицо принца Уэльского было освещено надменной насмешливой улыбкой.

Но Райс быстро овладел собой и махнул рукой извиняющим и извиняющимся жестом, не замечая, как задрожала съежившаяся рядом Линет, только сейчас осознавшая, что всего несколько секунд назад она была готова отдать – и отдать добровольно! – этому врагу самое дорогое, что есть у благородной девушки – свою невинность. Оставалось только молить Бога и благодарить всех святых за то, что принц не успел до конца расстегнуть на ней платье и выставить ее наготу не только на его бесстыдное обозрение, но и на глаза случайной пары.

Медленно повернувшись, Линет твердыми шагами решительно направилась к дому, сопровождаемая хранящим ледяное молчание принцем, а сердечко ее так и не могло решить, права ли была она, всем телом готовая участвовать в той страстной игре, которая казалась теперь последней.

Глава 7

Словно в последнем отчаянном порыве слабые лучи заходящего солнца ласково осветили зеленый шатер леса и упругую землю, куда только что ступила Линет. Глаза ее не отрываясь смотрели на своего кумира, так и не покинувшего седла, в безумной надежде навеки запечатлеть в сердце его удивительный образ. Этим вечером Райс был действительно необыкновенно хорош со своей насмешливой улыбкой, золотыми кудрями, буйно развеваемыми ветром, и черными очами такой глубины, что, казалось, в них можно утонуть. Уэльский принц въяве воплощал все тайные грезы юной норманнки – он был силен, властен, учтив и справедлив, а потому никак не мог оставить девичье сердце спокойным… И Линет знала, что погибла безвозвратно.

А Райс, улыбаясь сегодня цинично, как никогда, всеми силами прятал под этой маской настоящую боль, ибо знал, что больше ему не видеть Линет – как в интересах своего народа, так и своего славного имени. Как же случилось, что он, услаждавший стольких женщин и уходивший от них без малейшего сожаления, тоскует теперь о маленькой девственнице, навеки покидающей его жизнь? Увы, ответ на этот вопрос был предельно ясен – слишком отличалась она от всех леди, виденных им прежде, и слишком необыкновенно было ее превращение из неловкой дурнушки в девушку, полную такого очарования и грации, с какими он еще не сталкивался. Под застенчивостью и робостью таилось подлинное мужество, а долгие вечерние беседы у очага открыли Райсу еще и то, что в практичной и умелой хозяйке замка жила душа мечтательницы и героини. Но, пожалуй, самым мучительным было для принца ощущение ее потрясающей чувственности, загорающейся в минуты ласк неудержимо полыхающим костром.

Райс презрительно усмехнулся своей слабости – к чему этот дурацкий перечень ее достоинств, если он ведет лишь к большей тоске и отчаянию? Наоборот, он должен благодарить Бога за ее отъезд, спасший их обоих от неминуемого позора.

– Бог помощь! – Он нагнулся с коня, чтобы в последний раз коснуться рукой помертвевших щек и искусанных губ. – Твой заботливый отец несомненно уже ждет вас, так ступайте и успокойте его страхи доказательствами того, что я сдержал клятву и возвратил вас целыми и невредимыми.

Лицо Линет потянулось навстречу его руке, и не удерживаемые больше слезы хлынули из ее медовых глаз.

– Да, он убедится в этом, – почти беззвучно прошептала она и склонила голову долу, не тронувшись, однако, с места.

Последние слова Райса были для девушки бесценны, ибо еще на протяжении всего путешествия, где верхом, где пешком, он упорно молчал, несмотря на все попытки Линет втянуть его в разговор. С уст его срывались лишь короткие жесткие ответы, и то касающиеся только дороги. Линет поинтересовалась, почему они всегда держат конную подставку так далеко от дома, и Райс, хотя и сухо засмеявшись, все же объяснил ей это:

– В густых лесах и болотах, где мы живем, лошади представляют небольшую ценность. Слишком крупные для того, чтобы пробираться сквозь подлесок, они скорей обуза, чем помощь, и к тому же оставляют следы, которых мы всеми силами стараемся избежать. Чем мы незаметней, тем большую опасность представляем для врага. – Это была самая длинная тирада Райса за всю дорогу, но, вспоминая ее теперь, Линет не могла удержаться от слез.