Открытка - Флеминг Лия. Страница 114
Необычно это было – спать одной в пустом старом доме, слушать, как поскрипывают половицы, стоит тебе только сделать шаг, как позвякивают стекла под порывами ветра в рассохшихся рамах, вслушиваться в редкие ночные звуки, долетавшие со двора. Какой контраст в сравнении с привычным шумом большого города, который не спит даже ночью и в котором все так же сигналят автомобильные клаксоны, несутся куда-то машины, визжат тормоза. От здешней же тишины моментально закладывает в ушах.
В тусклом свете пламени догорающего камина Мелисса внимательно разглядывала комнату, словно искала в ней то новое, что открылось ей в облике Каролины из рассказов супругов Хейз. Картины с обычными пейзажами на стенах, что они могут сказать о вкусах хозяйки? Одно она знала точно: Каролина совсем не такая, какой она себе ее представляла. Судя по обилию книг в дешевых бумажных переплетах, она заядлый книгочей. Ее музыкальные вкусы весьма архаичны: немного классики, но в основном джаз начала сороковых годов. Много фотографий лошадей и осликов, снимки незнакомых людей. На каминной полке под толстым слоем пыли множество сертификатов, розеток, почетных дипломов и грамот как напоминание о давно минувших успехах и победах. В серебряной рамочке фотография: две женщины беседуют с принцессой Анной. Этой комнатой давно никто не пользуется. Судя по всему, жизнь Калли протекала только в конюшнях и на кухне. Мелиссе стало грустно. Женщина, столько сделавшая для других, умевшая вселять в людей надежду и веру, сама жила заброшенной жизнью одинокого и никому не нужного человека. Ни уюта, ни элементарного комфорта… Как она отнесется к моему завтрашнему визиту? Выставит за дверь или захочет поговорить? Внезапно Мелисса поняла, как ей необыкновенно важно и как нужно обязательно обрести контакт с этой женщиной.
50
Какая же это скука – валяться в больнице без дела! Калли волновалась за своих питомцев, переживала, как справляются без нее Вера и Роджер и нашлись ли им помощники. Конечно, супруги Хейз большие молодцы! Сами вызвались поработать на ферме на время ее болезни, но Калли совсем не хотелось грузить этих славных людей всеми своими проблемами, коих у нее было более чем достаточно. Больше всего ее волновал водопровод. Если трубы заморозились окончательно, тогда это беда! А еще ей надоело лежать днями, опутанной со всех сторон проводами и датчиками. Приборы постоянно мигают, пульсируют, пищат, пипикают, действуя ей на нервы. Калли попыталась проявить какой-то то интерес к соседкам по палате. Но очень скоро все эти кашляющие и бессвязно бормочущие старухи, такие же немощные, как и она сама, ей изрядно надоели. Скорее бы домой, мысленно твердила она, скорее домой!
Доктора и медсестры суетились вокруг нее, задавали всякие разные вопросы, но она-то прекрасно знала, отчего у нее случился приступ.
– Просто я перетрудилась, устала, мало ела, а в доме было холодно, – пыталась она объяснить тем, кто ее слушал. Чего она недоговаривала, но чего отчаянно боялась, так это того, что вся их возня вокруг ее персоны кончится тем, что они постараются запихнуть ее в какой-нибудь дом для престарелых, где, конечно, будет тепло и уютно, но куда она не отправится ни за что на свете, даже под страхом смерти. Уж лучше дать дуба прямо на работе посреди конюшни, чем сидеть божьим одуванчиком в стеклянной клетке и терпеливо ждать своего конца. К тому же она категорически не приспособлена к жизни в коллективе. Все, что ей надо, – это лишь немного помощи по дому и на конюшнях, но когда нет лишних средств, то везде приходится поворачиваться самой. Вот она и крутилась как белка в колесе, пока ее не свалил проклятый приступ. Да, все очень запуталось в ее хозяйстве. Какой-то крючкотворец постоянно дышит ей в затылок, все бубнит, что нужно распродавать питомцев и ликвидировать хозяйство. Как бы не так!
Ее взгляд неожиданно выхватил молодую девушку, которая нерешительно мялась в дверях палаты. Медсестра жестом показала в ее направлении. У девушки были светло-золотистые волосы, и сама она была гибкой, тонкой, изящной, словно молодое стройное деревце. В руке она держала букет из оранжевых и бледно-розовых маргариток, и во всем ее облике и даже в походке было нечто такое, что почему-то сразу же подняло настроение Калли.
– Мисс Рослин? – девушка замолчала и уставилась на нее. – Но ведь ваше настоящее имя – Каролина Ллойд-Джоунз, не так ли?
– Кто вы? – спросила Калли, но сердце ее обмерло, как только она услышала легкий австралийский акцент.
Девушка взяла свободный стул и села рядом.
– Меня зовут Мелисса Александра Бойд, и я приехала из Аделаиды, – девушка замолчала, словно давая Калли возможность осмыслить услышанное. После короткой паузы она добавила: – Моего отца звали Лью Бойд. Полное имя – Дезмонд Льюис Лайонел Бойд. Или Ллойд-Джоунз, но это я выяснила, уже когда приехала в Англию. Как я понимаю, он приходится вам сыном. Я права?
Калли отвернула от нее голову, не в силах слышать столь дорогое ее сердцу имя. Дезмонд!
– Он с вами?
– Нет, к сожалению, но думаю, душой он сейчас здесь. Его последняя воля была узнать, кто послал ему вот это!
Мелисса протянула Калли старую открытку, которую та моментально узнала.
– Боже мой! Неужели он хранил ее столько лет?
– Не совсем так. О, это очень долгая история. Мне пришлось много поколесить по стране, прежде чем я нашла вас. Поиски оказались очень сложными!
Девушка улыбнулась, и Калли узнала веселые искорки, которые точно так же прыгали когда-то в глазах ее матери.
Сама же она была не в силах улыбаться. Напротив, слезы выступили на ее глазах.
– Значит, Дезмонда уже нет в живых?
– Увы, но это так!
Девушка протянула руку, и Калли схватила ее с той отчаянной силой, с которой утопающий цепляется за спасательный круг.
– Так он меня все же помнил? Я писала ему много раз, но никогда не получала ответа.
– Про это я ничего не знаю. Но он оставил мне несколько открыток и старых фотографий, могущих, по его мнению, помочь в моих поисках. А еще вот это! – девушка достала портмоне со старыми фотографиями и орденом Ферранда. Среди фотографий был снимок Примроуз Макалистер, а также фотография Джесси Бойд и Дезмонда, сделанная на ферме Руби-Крик. Этой фотографии Калли никогда не видела.
Внезапно запищал датчик, закрепленный на ее груди, и перед кроватью моментально возникла медсестра.
– Больную нельзя волновать! Или я попрошу вас немедленно покинуть палату!
– Нет, прошу вас! Пусть она еще побудет со мной, – возразила Калли. – Это – моя внучка!
Она взглянула на Мелиссу, не веря тому, что только что сказала. Неужели эта красивая девушка – ее родная внучка?
– Но вы действительно дочь Дезмонда?
– Да, – коротко ответила девушка, и они обе замолчали, словно пытаясь осмыслить произошедшее. Момент узнавания друг друга, первая встреча, что может быть важнее?
– И вы проделали такой долгий путь исключительно ради того, чтобы найти меня?
– О, нет! Только из Лондона! Я учусь здесь, но все они, – Мелисса перешла на шепот, кивнув в сторону медперсонала, – думают, что я приехала к вам из самой Австралии.
Потом Мелисса рассказала Калли, как обнаружила ее местонахождение по статье в старом журнале.
– Спасибо Фиби Фей. Она дала вам очень необычное второе имя.
– Просто не могу поверить в такое чудо. Вы ведь не очень спешите? – с надеждой в голосе спросила у нее Калли. Медсестра по-прежнему не отходила от кровати. – Позвольте ей еще немножко побыть у меня! – пробормотала она умоляющим тоном. – Нам так о многом надо поговорить…
– Не более пяти минут!
– Расскажите мне о своих родителях! Как же я мечтала узнать хоть самую малость о судьбе своего сына…
Мелисса стала что-то говорить, но Калли почувствовала, как тяжелеют ее веки и она засыпает, засыпает… Когда она пробудилась, никакой девушки рядом уже не было. Наверное, ей просто приснился сон: красивая девушка с золотистыми кудрями, ярко-розовый шарф на шее. И она сообщила ей кое-какие новости о Дезмонде, вселив после стольких лет надежду в ее сердце. Хороший сон для женщины, которая собралась умирать! Но в этот миг взгляд ее упал на букет маргариток, стоявший на прикроватной тумбочке.