Сидни Шелдон. Если наступит завтра – 2 - Бэгшоу Тилли. Страница 61

«Я люблю ее так давно, что теперь почти не замечаю всего этого. Не хочу, чтобы она уезжала».

Вчера Трейси ни с того ни с сего заявила, что летит в Европу на неделю. Якобы ей пришло в голову записаться на какие-то шикарные кулинарные курсы в Италии. Но Блейк Картер не был глуп. Он чувствовал, что дело нечисто и касается вовсе не буйабеса.

Ник тоже расстроился.

– Я выиграл, – пропыхтел он, останавливая пони под дубом, где ждал Блейк, и торжествующе улыбаясь матери. – Это означает, что я могу требовать штраф. И я говорю, что ты не поедешь в Италию.

– Прости, – рассмеялась Трейси. Она тоже тяжело дышала. Быстрая скачка на июньском солнце утомила обоих. – Так не пойдет! Кроме того, меня не будет всего неделю.

Трейси улыбнулась Блейку, но тот ответил суровым взглядом.

– В Денвере тоже есть кулинарные курсы, – возразил Ник. – Почему ты не можешь записаться на них?

– Совершенно верно, – мрачно пробормотал Блейк.

– Могу, – согласилась Трейси. – Но Денвер вряд ли можно считать кулинарной столицей мира. Кроме того, я хочу в Италию. Какой шум из-за небольшого отпуска! Вы двое вполне способны неделю позаботиться о себе.

Ник поскакал к нижним полям, где Блейк установил для него препятствия, через которые можно прыгать. Оставшись наедине с Блейком, Трейси стала неловко переминаться под неодобрительным взглядом.

– Почему вы так смотрите на меня?

– Потому что я не дурак. Не знаю, какую игру вы ведете, Трейси, но эта поездка опасна.

Трейси открыла рот, чтобы ответить, но Блейк рассерженно отмахнулся:

– Не смейте повторять эту чушь насчет кулинарных курсов! Не смейте!

Трейси так и уставилась на него с открытым ртом. Она впервые слышала, как Блейк повысил голос, тем более на нее.

И, как ни странно, глаза ее наполнились слезами.

– Вы долго лгали мне, – продолжал Блейк. – О том, кто вы. О своем прошлом. И я ничего не говорил, потому что на самом деле мне все равно, кто вы. Мне важно то, что вы есть. Я люблю вас и Ника. И не хочу, чтобы вы уезжали.

Трейси перегнулась в седле и коснулась его руки, такой же твердой и неподатливой, как древесная ветка.

«Как тот, кому она принадлежит. Я провела свою жизнь, прогибаясь, подлаживаясь, идя на компромисс. Но Блейк живет в мире черного и белого, правильного и неправильного. Для него ничего не меняется».

– Мне нужно, – тихо сказала она. – Однажды один человек спас мне жизнь. Тот, кого я страстно любила. Теперь у меня появился шанс спасти жизнь ему. Больше я ничего не могу сказать. Хотела бы, но не могу.

– В этом замешан тот канадец, Риццо? – Блейк выплюнул имя, как случайно откушенный кусок гнилого фрукта.

– Нет. Жан ничего об этом не знает, – сказала Трейси полуправду.

– Что, если с вами что-то случится? – Теперь уже Блейк сдерживал слезы. – Неужели человек, ради которого вы летите на другой конец света, для вас важнее Николаса?

– Конечно, нет. Нет никого важнее Ника.

– Тогда останьтесь. Потому что, если с вами что-то случится, у этого мальчика никого не останется.

– Вздор! У него есть вы! – свирепо прошипела Трейси, поворачивая кобылу в сторону ранчо. – И со мной ничего не случится. Я вернусь через неделю, как обещала. А если вы не будете так ужасно себя вести со мной, смогу даже угостить вас пирогом. Как только научусь их печь.

Сейчас бы Блейку улыбнуться, чтобы ослабить напряжение, но он просто не мог заставить себя сделать это. И с каменным лицом наблюдал, как Трейси снова скачет по холму и скрывается из виду.

Дэниел Купер прижал руки к вискам. Жуткая боль грызла голову.

Всему виной были вопли Джефа Стивенса.

«Дорога к праведности вымощена страданием, – напомнил он себе, прибавляя напряжение в электрическом устройстве, подающем удары тока на запястья и щиколотки Стивенса. – Думай о Господе нашем в Гефсимане. Он чувствовал себя покинутым».

Трейси должна скоро быть здесь.

«Где она? Не получила моего послания?»

Так трудно сохранять веру. Но Дэниел Купер был непреклонен.

Блейк Картер как раз уложил Ника в постель и уже собирался приготовить себе ужин, когда зазвонил телефон. Трейси улетела в Европу сегодня утром, и Блейк с Ником были в доме одни.

– Дом Шмидтов.

– Блейк! Как вы? – Жан Риццо был последним человеком на земле, которого хотел бы слышать Блейк. – Я Жан Риццо. Боюсь, дело срочное.

– Вы не сможете с ней поговорить.

– Простите?

И тут старый ковбой дал волю гневу:

– Почему бы вам просто не заползти обратно? Туда, откуда вы выползли? И оставить Трейси в покое, черт побери!

– Вы не понимаете…

– Нет, мистер! Это вы не понимаете. Ее здесь нет. Сегодня утром она вылетела в Европу. Почему бы вам не объяснить, что у нее за дела в Европе? Когда здесь у нее другая жизнь и сын? Во всем вы виноваты, Риццо! Если с этой женщиной что-то случится, клянусь богом…

– Куда она полетела, Блейк? – перебил Риццо.

Картер не ответил.

Жан с усилием сдержал яростную отповедь:

– Поверьте, жизненно важно, чтобы вы рассказали мне все, что знаете.

Блейк расслышал панические нотки в голосе Риццо и постарался оставаться спокойным, но был встревожен не меньше Жана.

«Значит, я был прав. Трейси действительно в опасности. Если она не поделилась с Риццо, значит, это серьезно».

– В Италию. Это то, что она мне сказала. Но не знаю, правда ли это. Последнее время она много лгала. Знаю точно, что она взяла такси до денверского аэропорта.

– Она сказала что-то еще? Хоть что-то?

– Сказала, что пытается помочь другу. Тому, кто когда-то спас ей жизнь. И добавила, что вернется через неделю. Это все. Теперь вы скажете, что происходит?

– Хотелось бы самому это знать, – бросил Жан и отключил связь.

Застыв, он почти минуту простоял с трубкой в руке. Слова Блейка жгли, словно в лицо плеснули кислотой. Он боялся, что Трейси попытается сама справиться с Дэниелом Купером, если посчитает, что от этого зависит жизнь Джефа Стивенса.

Было ли в письме Купера, в самой головоломке нечто, убедившее ее, что это именно так? Жан надеялся, что инстинкт самосохранения и беспокойство за сына уберегут Трейси от опасности.

Ничего подобного. Трейси всегда была импульсивной. Очевидно, горбатого могила исправит.

Он должен найти Трейси, пока она не нашла Купера.

Если с ней что-то случится, Блейку незачем будет убивать его. Жан сам не сможет жить с сознанием вины. Он уже подвел сестру, жену, детей и этих несчастных, зверски убитых женщин. Если он и Трейси потеряет…

Он стал набирать номер.

Джеф то выплывал из беспамятства, то вновь терял сознание.

Теперь уже недолго. Тело дольше не выдержит. Боль закончится. Должна закончиться. Альтернатива просто немыслима.

Он ощутил, как что-то мягкое и влажное прижалось к его губам.

Губка? Стал слабо сосать, потому что пить хотелось отчаянно, но жидкость не была водой. Она была горькой. Наркотик. Но он все равно пил, стараясь отсечь ужасы того, что ждало впереди.

Агнец. Смерть на кресте.

Боль прекратилась. У Джефа остались силы только на то, чтобы предположить, придет ли кто-нибудь ему на помощь. Ищут ли его? Полиция? Интерпол? ФБР? Купер одержим Трейси. Но Трейси не придет. Как она может прийти, если ничего об этом не знает?

Кроме того, Трейси больше его не любит. Трейси давно его не любит.

Горькая жидкость сотворила волшебство. Джеф заснул.

Жану хотелось плакать от досады.

– Должно же быть что-то! Вы проверили списки пассажиров на всех авиалиниях?

Его коллега вздохнул:

– Вчерашних из Денвера? Проверили. Ни Трейси Шмидт, ни Трейси Уитни.

– Как насчет внутренних рейсов? Может, она решила сделать пересадку в другом городе?

– Если и так, она воспользовалась другим удостоверением личности. Она ведь мошенница, верно?