Закат их любви (СИ) - Богуславская Марина Андреевна. Страница 5
***
В покоях Хасеки уже который час было неспокойно. Она металась в постели, покрытая испариной пота, и в бреду просила защитить Мустафу. Лекари неутешительно качали головами и разводили руками – мол, мы делаем всё, что в наших силах. Яд, который, пускай и в малой дозе, попал в её организм – очень сильный, и Султанше грозит выкидишь на столь раннем роке.
– Гюльшах, подойти сюда! – нервно позвала прислужницу Султаны славянка, которая осталась в покоях Хасеки Махидевран, дабы, как столь же беременная, как и она сама, женщина, оказать ей поддержку. Валиде лишь кинула на прощание о том, что они с Гюльбахар, похоже, неплохо поладили, уходя в свои комнаты.
– Госпожа, – рабыня низко поклонилась, – вы чего-то желаете? – она и сама не знала, почему так называет эту хатун, но раз ей позволили остаться подле кадины, значит она не просто мать ребёнка Падишаха, но и более важная фигура.
– Гюльшах хатун, выбери из гарема нашего Властителя самую красивую и изящную девушку, и приведи сюда… – зелёные глаза, окружённые каймой густых ресниц, смотрели на женщину уверенно, от чего та вздрогнула. Непривычно властный девичий голос внушал некий страх наложнице.
– Но Госпожа...
– Немедля. Исполняй!
Через час в комнаты Махидевран зашла одна из наложниц, и, поклонившись, предстала перед Хюррем, что оценивающе посмотрев на неё, лишь надменно хмыкнула.
– Как тебя зовут, хатун? – смотря в глаза рабыни, вопрошает смеющаяся Госпожа.
– Изабелль, Госпожа. Тут меня нарекли Айше… – девушка поклонилась, скромно скосив взгляд на Султану, лежащую в постели, но никаких вопросов задавать не решилась.
– Откуда ты, Изабелль хатун? Как давно ты тут?
– Я из Венеции, Госпожа. Меня привели сюда две недели назад.
Хюррем окинула её своим взглядом, понимая, что не ошиблась. Да, это именно она – та девушка, что приносила еду в комнаты Махидевран, странно улыбаясь известной едва не для каждой наложницы Эдже.
– Хатун, ты удостоилась сомнительной чести покорить глубины Босфора в мешке за попытку убить нашу Султану! – девушка поджала губы, смотря на неё с укоризной, предосудительно.
– Госпожа... – девушка была обескуражена словами икбал, и хотела было бежать, но её конечности не слушались. Она слишком волновалась, и мышцы в теле свело судорогой.
– Гюльшах, отведи Айше к охранникам и скажи, что это она принесла яд в покои Хасеки Султан, и, непременно, доложи об этом Султану! – приказала славянка, и прислужница, цепко ухватив рабыню под локоть, повела её к охранникам покоев Гюльбахар.
Ради своего счастья, ради милости Падишаха, ради этой несносной Султаны… Сейчас Хюррем имеет множество причин бороться за жизнь, и будет это делать всегда, пока живёт в гареме среди других наложниц.
«Рано или поздно, но мой поступок мне откликнется…»
***
Утро следующего дня ознаменовалось публичной казнью Айше хатун.
Визжащую девушку удерживали охранники, пока проворные калфы сшивали мешок из кожи. Пара минут — и попытки сопротивления несостоявшейся фаворитки были придушены, а мешок, с её телом, выброшенный покорять глубины вод Босфора.
Ибо такова воля не только Султана, но и дорогих ему женщин.
***
Вечером предыдущего дня Айше, в окружении охраны, привели в покои Султана, передавая ему слова Хюррем о том, что именно она исполняла приказ Эдже. Падишах разгневался, смотря на девушку, совсем ещё молодую, но уже совершившую грех.
– Стража! – громкий голос правителя эхом разнёсся по покоям, – Немедленно уведите эту хатун в темницу. Завтра, на рассвете, состоится её казнь. Посему, приготовьте соответствующие инструменты и наблюдайте за ней внимательно!
Стражники кивнули, и девушку увели вниз – к темнице, оставив Сулеймана в одиночестве. Ему было приятно думать о том, что Хюррем, его возлюбленная Хюррем, вычислила продажную хатун с такой лёгкостью.
***
Хюррем довольно улыбается, зная, что эта Изабелль, именуемая Айше, ныне казнена, а Эдже, что отравила Султану, будет отправлена в ссылку. Сама Махидевран всё также лежит без сознания, но лекари уверенны, что ныне ей легче.
Воспоминания о рассвете нашей любви
Черкешенка четвёртый день лежит в постели, сражённая недугом. Действие яда, что уже был выведен из её тела, пропадало медленно. Благо, он не успел поразить её органы.
По словам лекарей, она и без того была излишне измождённой, посему хорошо, что тело защитилось от разрушительных свойств столь сильного яда, не смотря на её состояние.
Султан, переживая за единственную законную жену, и думать, забыл о том, что Эдже стоит отправить в ссылку. Вернее, он помнил об этом лишь краем сознания, да и в первую очередь ему было важно здоровье его жены и ребёнка, а не сумбурная наложница. Ибрагим-паша, благо, взял управление некоторыми делами на себя, дав Султану время побыть с Махидевран Султан, и втайне надеясь однажды также бросить все дела ради возлюбленной дочери Династии – Хатидже Султан.
На все вопросы лекари лишь пожимали плечами, уверяя в том, что Хасеки просто переволновалась, посему, даже после избавления организма от яда, всё ещё не пришла в сознание.
***
– А ты помнишь, как расцветала наша любовь, Сулейман? – хрипло вопрошает Махидевран, измучено улыбаясь Султану, что пришёл навестить её, пока она, наконец, была в сознании. Лекари говорили, что скоро она вновь уснёт крепко-крепко, дабы окончательно восполнить свои силы.