Мария-Антуанетта. Нежная жестокость - Павлищева Наталья Павловна. Страница 11

Почувствовав, что я вдруг задрожала, одевавшие меня камеристки заторопились. Но дрожь не проходила, стало ясно, что это нервная дрожь.

Одна из приятных дам-камеристок погладила меня по руке:

– Вы очаровательны. У нас никогда не было такой красивой дофины.

Эта простая фраза меня успокоила, благодарно улыбнувшись своей спасительнице, я шагнула навстречу Штарембергу, который торжественно провел меня в большой зал посреди этого сооружения к графу де Ноай. И вот моя рука уже в руке французского графа… С графом мы обошли вокруг стола и… прощай, Австрия, я считалась переданной французской стороне.

Теперь меня передали в руки французских дам, которые будут моими наставницами (надеюсь, добрыми) в Версале. Графиня де Ноай, моя статс-дама, представила остальных присутствующих моих фрейлин:

– Герцогиня де Виллар… маркиза де Дюра… герцогиня де Пикиньи… графиня Таван… графиня де Майи…

Я очень постаралась, чтобы разочарование и даже легкий ужас не был заметен на лице. Все фрейлины годились мне в бабушки! Не спасало даже понимание, что у меня впервые личные фрейлины. К чему мне они, с ними и поговорить будет не о чем.

От слез из-за желания срочно вернуться домой в родной Хофбургский дворец удержало только понимание, что меня не поймет мама и что там нет Шарлотты. Сестра ведь тоже уехала, да еще и к очень некрасивому, даже уродливому, мужу. О моем будущем супруге такого никто не говорил, хотя и не удосужились рассказать, каков он. Я думала спросить у француженок, но у кого тут спросишь? Старые тетки вряд ли станут со мной разговаривать.

Я вдруг сообразила, что король тоже стар, ведь он дедушка моего жениха. А вдруг у них весь двор такой старый?! Нет, не должно быть, есть же и молодые. Может, старые только фрейлины? Их просто некуда девать, потому держат на таких вот должностях.

Пока я думала все эти глупости, церемония передачи окончательно подошла к концу, мы вышли из здания уже на французской стороне, сели в ту же роскошную карету (хоть что-то знакомое) и двинулись дальше. Родная Австрия осталась на том берегу, я уезжала, чтобы никогда больше ее не увидеть.

Путешествие слилось в единую цепь фейерверков, праздников и приветствий.

Но вот мы прибыли в Компьень, где должны встретиться с королем и дофином, чтобы потом отправиться в Версаль снова отдельно.

И вот… впереди толпа роскошно одетых мужчин и женщин. В Австрии никто так не одевается, если едет в карете. Теперь понятно, почему с утра графиня де Ноай настояла, чтобы я надела очень красивое платье, совсем не подходящее для поездки в карете, даже такой красивой, как у меня.

Впереди рослый красивый мужчина, по тому, что никто не пытался даже шаг сделать перед ним, понятно, что это король.

А дальше все в тумане, он что-то сказал, я что-то ответила. Ответ, видно, понравился, король доволен, он меня поцеловал в щеки и представил… это мой будущий муж? Да, наверное, но я плохо соображала. Полный. Довольно неуклюжий молодой человек, почти мальчик, смущенно что-то пробормотал, ткнулся в мою щеку своей щекой. Это можно считать знакомством.

Но меня уже окружили другие родственники, прежде всего тетушки дофина, дочери короля Людовика. Как же их запомнить, чтобы невзначай не перепутать? Запомнить оказалось легко, верховодила и была всегда на шаг впереди старшая Аделаида, Виктория – очень полная, и еще младшая, Софи.

Остальных я и запоминать не стала, все равно от волнения все на одно лицо, хотя и лица, и наряды разные, и последние исключительно роскошные. Матушка такие надевала только на бал. Или у них в Версале каждый день балы? Похоже на то.

Версаль и будущая жизнь мне начинали нравиться. Покосившись на дофина, я встретилась с ним взглядом, Людовик Август тоже разглядывал меня исподтишка. Нет, он, конечно, не красавец, но вполне терпим, во всяком случае, не урод, как у бедной Шарлотты. Пожалуй, с ним даже можно подружиться, если он не будет драться, как мой братец Фердинанд, или зазнаваться, как Иосиф. Рука у дофина мягкая и теплая, наверняка он добрый.

Перезнакомившись, разъехались. Я продолжила путешествие по Франции к Версалю. Это было единственное в моей жизни путешествие по стране, в которой я совсем скоро стану первой дамой… Франция – красивая страна, но меня больше всего занимал Версаль.

Версаль… Версаль! Боже, Версаль!

Я понимала, что Версаль, законодатель моды на все в Европе, должен быть великолепен, но то, что увидела, потрясло. Вот когда понадобились усилия, чтобы просто не разрыдаться. Горло перехватил спазм, а слышать я перестала и вовсе. Графиня де Ноай что-то торопливо говорила мне в ухо, я привычно, как при матушке, кивала головой, давая понять, что принимаю сказанное к сведению, но не понимала в нем ничего. Меня совершенно очаровал Версаль.

– А Его Величество здесь?

– Мадам, я только что вам об этом сказала, – старая графиня пока всего лишь удивлена.

– Бракосочетание состоится здесь?

– Да, мадам дофина, – губы уже поджаты.

– Не сердитесь, я просто проверяю, правильно ли вас поняла.

Еще хуже, теперь графиня обиделась сильнее:

– Я недостаточно понятно говорю?

– Вы говорите прекрасно, просто я так очарована и даже потрясена Версалем, что плохо понимаю. Вам придется извинить меня за такое восхищение дворцом французских королей.

Де Ноай чуть посопела, но обижаться перестала. Да и некогда.

Яркое майское утро способствовало усилению впечатления, солнце отражалось во многочисленных стеклах, сверкало на каплях воды, оставшихся на листьях растений после ночного дождя… Все сверкало, словно наполненное бриллиантами… Я прибыла в сверкающий мир драгоценностей, к самому богатому двору Европы, чтобы стать его первой дамой! Было от чего перехватить дыхание у четырнадцатилетней неизбалованной воспитанием строгой матери.

Покои, предназначенные для королевы Франции (О, Боже, это же обо мне!), еще не были готовы после обновления, и меня пока поселили на первом этаже.

– А разве не вместе с дофином?

Вопрос вызвал изумление:

– К чему, у Его Высочества собственные апартаменты, к тому же он занимается столярным делом, часто стучит молотками и шумит… Нет, нет, мадам, у вас свои, как и полагается королеве.

Но размышлять некогда. В моих комнатах меня уже ждали со свадебным платьем, мы выехали несколько позже, чем рассчитывали, и теперь предстояло поторопиться с подготовкой.

Увидев само платье, я чуть не завизжала от восторга, во всяком случае, легкий визг все же издала и слегка подпрыгнула на месте. Такой роскоши, такого очарования нельзя и придумать. Как же верно сделали, что все мое приданое, в том числе и платья, заказали здесь, в Париже! Ощущения можно выразить одним словом: Версаль!

Но надеть не успели, почти сразу за мной в комнату пришел король в сопровождении двух девочек, как потом оказалось девяти и шести лет, это были младшие сестры моего супруга.

Старшая, Клотильда, настолько полна, что казалась неохватным колобком. Младшая, Елизавета, еще не раздалась, но уже грозила повторить сестру. Однако от сестриц веяло такой добротой и обаянием, что я бросилась в их объятия:

– Я буду любить вас!

Король улыбался, ему явно понравились такая непосредственность и проявление дружбы. Мне это было совершенно нетрудно, я действительно дружелюбна и готова обожать всех, кто ко мне хорошо относится. Самого Людовика XV я уже обожала. Готова была всем сердцем полюбить и дофина Луи Августа, стоило ему всего лишь бросить на меня ласковый взгляд.

Удивительно, но как раз этого и не было. Я «само очарование», как шептались вокруг, совершенно не интересовала того, кто должен бы интересоваться больше других!

Едва успели меня одеть, как пришел дофин, чтобы проводить меня в церковь для венчания. Почему-то никак не удавалось поймать его взгляд. Чтобы нечаянно не встретиться глазами, Луи Август старательно не смотрел мне в лицо. Протянутая мне рука была теплой, мягкой, но совершенно равнодушной. Неожиданно мелькнула озорная мысль страстно сжать ее.