Мария-Антуанетта. Нежная жестокость - Павлищева Наталья Павловна. Страница 19

Сначала Марию-Антуанетту просто задевало то, что супруг уходит к себе, пожелав покойной ночи, вместо того чтобы провести время у нее в постели. Но дофина была слишком юной и не слишком горячей по натуре, чтобы настаивать на объятиях, ей хватало дневных хлопот и развлечений. Правда, приходилось оправдываться перед матушкой, решительно требующей, чтобы дочь оказывала мужу гораздо больше знаков внимания. Мария-Терезия, помнившая собственный бурный медовый месяц и немедленную беременность, была уверена, что дочь не прикладывает достаточно усилий и сама не горит желанием, чтобы стать если не матерью, то хотя бы женщиной.

В этом сказалось воспитание девушки, ее учили вести приятные разговоры, танцевать, улыбаться, быть обворожительной днем, но не сочли нужным объяснить, что же происходит между мужчиной и женщиной ночью и как это должно быть. А спросить оказалось не у кого, не пойдешь же за советом к ненавистной Дюбарри? Сестры супруга, с которыми подружилась дофина, сами были девами и опыта в подобных делах не имели.

Конечно, Мария-Антуанетта знала в принципе, что и как, но никто же не сказал, что в неудачах супруга виновата не она, а короткая уздечка у мужа и недостаточно горячий темперамент, чтобы ее просто оборвать в пылу страсти. В результате бедолага, раз за разом пытавшийся сделать Антуанетту хотя бы женщиной, терпел фиаско и поспешно удалялся, низко опустив голову и покраснев до корней волос. Это было ужасно!

Постепенно и он, и она предпочли просто прекратить мучительные попытки. Прошло три года после свадьбы, а дофина все еще была девственна.

Возможно, даже это ее не слишком смутило бы, не живи бедняга в Версале. Вокруг все вздыхало, лепетало, говорило, кричало о любви и сладострастных объятиях, а она не знала даже простых супружеских ласк! Марии было уже восемнадцать, самое время любить и быть любимой, но супруг предпочитал ее обществу охоту, возню с хитроумными замками, ремонт и изготовление мебели и умные беседы по экономике и истории. Луи Август был тяжеловесным, очень трудолюбивым, страшно нерешительным и робким. Смущался и не любил ни светских развлечений, ни блестящих разговоров, не мог продемонстрировать искрометный юмор или большие познания.

Если бы король Людовик внимательней пригляделся к внукам, он без труда понял, что из троих братьев меньше всего на роль будущего монарха годился именно Луи. Но Людовику было некогда, его с головой занимали проблемы с любовницами и восстановление собственных гаснущих мужских сил, которых пока больше чем достаточно, но уже не столько, как раньше, к тому же король давно пресытился ласками и просто не знал, чем себя еще развлечь. Не скатываясь в оргии, трудно столько лет оставаться блестящим, неутомимым любовником. Деду было не до внуков.

Зато до зятя оказалось Марии-Терезии. Императрица, страшно обеспокоенная проблемами дочери, обратилась к врачу. Оказалось, что эта проблема легко разрешима. Таким страдают многие юноши, но уздечка либо рвется сама в порыве страсти, либо подрезается ножом хирурга. У подавляющего большинства происходит первое, изредка приходится применять второе.

В Версаль полетело очередное секретное послание императрицы королю, а вернее, заботливой обеспокоенной матери деду. Дед, у которого подобные проблемы оказались в далеком прошлом, не понимал ни внука, ни забот, но к просьбе прислушался.

Однажды утром в спальню молодоженов явился придворный врач. Луи Август поспешно ретировался, а дофина была подвергнута тщательному медицинскому осмотру, в результате которого королю доложено, что она все еще девственница.

Людовик обомлел: внук так и не сделал Антуанетту настоящей женой?! Хорошо, что у императрицы Марии-Терезии хватало выдержки, чтобы не требовать расторжения брака, а у дофины благоразумия не завести себе любовника.

На беседу был вызван внук. Но сначала состоялся спор с мадам Дюбарри. Услышав о проблеме, любовница просто пожала плечами:

– В чем дело, месье? Отведите его в бордель.

На мгновение король просто потерял дар речи. Дюбарри рассмеялась:

– Ну, не ведите сами, отправьте с кем-то. Или пригласите пару красоток из борделя в Охотничий Домик и отправьте туда внука. Он вернется оттуда мужчиной, и ему очень понравится спать с дофиной, уверяю вас!

Возможно, было и так, но король вдруг подумал о том, что если внук с такого возраста станет пользоваться услугами красоток борделя или им подобных, то пресыщение наступит куда раньше, чем даже у него самого. В конце концов Людовик завел себе первую фаворитку лишь после того, как супруга, родив десятерых детей, вдруг объявила, что ей надоело удовлетворять короля и быть беременной, и отказала ему в месте подле себя в спальне. Обидевшись, Людовик бросился в любовную круговерть и не мог остановиться до самой старости. Он не желал такой судьбы внуку, но делать что-то надо…

Людовик шел к деду, как на Голгофу, прекрасно понимая предмет предстоящей беседы, ведь его тоже обследовал врач и отклонений не заметил. Да и как можно было заметить такое у невозбужденного мужчины?

Но король схитрил, он позвал внука на охоту. Сам Людовик из-за все возрастающей слабости уже не ездил верхом, и внука тоже позвал к себе в карету. Немилосердно трясло, приходилось обеими руками держаться за поручень, разговаривать трудно, потому обменялись лишь несколькими фразами по поводу предстоящего загона.

Охота получилась так себе, но когда уселись передохнуть, Людовик завел разговор об интересах внука, спросив, чем тот увлекается. Сначала Бэри привычно мямлил, но потом разговорился, и король с изумлением узнал, сколь многим увлекается Людовик, какие у него замечательные руки, какие собраны коллекции, какие обширные интересы… К сожалению, в список этих интересов не входила дофина.

У деда хватило такта не интересоваться вопросами интимных отношений, он только спросил:

– А чем увлекается дофина?

Бэри махнул рукой:

– Пляшет вместе с Артуа и подругами.

– Вам это не интересно?

– Мне? Нет, месье, не интересно. Я не умею плясать.

– Мой друг, – дед, кажется, впервые за столько лет назвал внука не Бэри, а другом, отчего дофин даже вскинул на него глаза, – вам нужно постараться увлечь ее хотя бы какими-то своими интересами и заинтересоваться ее. Пусть не танцевать, но хотя бы присутствовать на вечерах. Изредка, – ожидая возражений, быстро добавил король.

– Чем я могу заинтересовать дофину? Она не любит чинить замки или работать вместе с каменщиками.

– Книгами, своими знаниями… Вы должны быть как можно больше времени вместе.

– Мы и так вместе, – поморщился внук, понимая, что разговор все же движется к крайне неприятной ему теме.

Чувствуя, что возникший доверительный тон вот-вот сойдет на нет, Людовик спросил откровенно:

– Вам не нравится дофина? Она похорошела в последнее время, стала женственной и очень соблазнительной.

– Нравится.

– Тогда в чем дело, друг мой? Врач сказал, что у вас все в порядке.

– Не все. Но я справлюсь. Нужно только время, – вскинутые на деда глаза молили оставить его в покое, дать возможность решить все самому.

Король Людовик очень не любил, когда его просили о чем-то таком, чего он не может сделать или обещать, он ненавидел настаивать, в этом внук пошел в деда. Но черта характера, едва проявлявшаяся у Людовика XV, у внука приобрела гипертрофированные размеры, Людовик Август был патологически нерешителен.

Дед смутился:

– Да-да, конечно!

На этом воспитательная беседа закончилась, оставалось ждать, когда наконец внук решится, но король возвращался с охоты с чувством выполненного долга.

Поэтому ли или невольно, но дофин и дофина действительно стремились лучше узнать друг друга. Никогда не интересовавшаяся чтением, тем более серьезным, Антуанетта неожиданно принялась за историю Англии, а дофин согласился посетить вместе с ней оперу и даже попытался взять несколько уроков танцев. Глядя, как муж старательно пытается попасть в такт музыке и при этом наступает на ноги обучавшему его танцору, Антуанетта с трудом сдерживала улыбку и даже аплодировала. Она поняла, что во избежание насмешек со стороны все того же противного Станислава Луи лучше сидеть на стуле, пока другие танцуют.