Мой граф - Крамер Киран. Страница 3

   В этом она походила на его родную мать, которой было совершенно все равно, одобряют ее или нет. Разумеется, теперь Грегори знал, что мамино безразличие было напускным. Ей было не все равно, что думают люди. Совсем не все равно.

   «Поклянись, что не выдашь нашу тайну, Грегори. – Мама прижала его голову к своей слабой груди и погладила по волосам. – Это только ранит чувства твоего отца и поставит в трудное положение семью. Но я должна была рассказать тебе, дорогой, иначе я не смогу улететь. Не смогу улететь прямо на небо, как, я знаю, ты хочешь».

   «Клянусь, мама. Я никогда никому не скажу».

   Счастливчик, помогающий своей маме улететь на небеса. Ему тогда было тринадцать, и с тех пор он живет в своем собственном маленьком аду.

   – Грегори? – Пиппа, как обычно, светилась. Она улыбалась той же широкой улыбкой, что и в тот день, когда пришла в дом своего двоюродного деда с пустоши без двух передних зубов, с грязным пятном, красующимся на ноге, и полевой мышью в руках в качестве подарка для Берти. – Ты смотришь сквозь меня, словно я призрак.

   – Ты меньше всего на него похожа, – ровно проговорил он.

   И это было истинной правдой. Она – самая живая из всех известных ему людей, и потому-то он и относился к ней с подозрением.

   Задумываются ли когда-нибудь такие люди, как Пиппа и его мать, что их личные удовольствия делают с другими? Какую цену остальной мир платит за их приключения?

   После маминой смерти он перестал играть с Пиппой в их ежегодные детские игры – он всегда звался капитаном, а она была лейтенантом, и их яблочные войны стали легендарными – и отказался обследовать с ней потрясающие дартмурские торфяные болота, утверждая, что предпочитает библиотеку крестного.

   Но то было ложью. Он просто не хотел находиться рядом с ней – живой, любознательной, смешливой девочкой с искренней готовностью завоевать мир.

   – Что случилось, Грегори? – как-то спросила она его в библиотеке Берти – неожиданно, когда он тихо оглядывал полки. Она стояла в дверях, по-птичьи склонив головку набок.

   – Ничего, – ответил он. Ему было шестнадцать, ей – одиннадцать.

   Она делала то же самое и в последующие годы, и в последний раз это случилось, когда он только окончил Оксфорд.

   – Что с тобой такое? – спросила она за обедом, когда внимание Берти отвлекла мать Пиппы и ее противный второй муж.

   – Не твое дело, – буркнул Грегори. Это был первый раз, когда он вообще признался кому-то, что что-то не так. – Не спрашивай больше.

   С того вечера ничего больше сказано не было.

   Слава Богу.

   Для всех остальных он – успешный, компанейский старший сын маркиза и маркизы Брейди. Но от Пиппы ничего не скроешь, она знает Грегори так же хорошо, как небо и пустошь, которые так любит. Она чувствует его терзания. Мрак у него в душе. Он просачивается в его вежливые улыбки, и Грегори становится все труднее изображать из себя лондонского остряка, амбициозного молодого архитектора и состоятельного наследника.

   Сейчас он поднес ее затянутую в перчатку руку и коснулся вежливым поцелуем пальцев.

   – Такая редкость – видеть вас в Лондоне, миледи. И особое удовольствие видеть вас так скоро после дня рождения Берти. Как он? Не считая того, что стал…

   – Старше? – Глаза ее насмешливо поблескивали.

   – Да, старше. – Она всегда умела справляться с неловкими моментами.

   Справляться с ним.

   – Очень хорошо, спасибо. – Улыбка ее была притворно-скромной. Понимающей. Она прекрасно сознает, что он избегает ее. – Мы с мамой хотели, чтобы он тоже приехал на свадьбу Данверс-Тремонов, но ты же знаешь дядюшку Берти. Он твердо решил, что следующая свадьба, на которой он будет присутствовать, должна быть моей.

   С Грегори, был невысказанный конец этого предложения, и они оба это знали.

   – Значит, ты идешь на свадьбу? – спросил он.

   – Да.

   – С леди Элизой?

   – Ну да.

   – Старым школьным подругам всегда есть о чем поговорить.

   – А свадьбы только добавляют тем для разговоров, – заметила она. И легкая тень расстройства промелькнула у нее на лице.

   Или это сердечные страдания? Грегори почему-то сомневался. Жених был вежливым, скучным аристократом, на его взгляд, совсем не во вкусе Пиппы.

   И тут до него дошло. Быть может, она тоже хочет избавиться от него?

   – Прошу прощения, – быстро проговорил он, чувствуя себя глупо. – Я задерживаю тебя. Вероятно, ты планируешь посетить новую выставку в Британском музее?

   Он знал, что она не любительница побрякушек и всякой мишуры. Но наверняка выставка экзотических животных привлечет ее.

   – Уже посетила, – ответила она, – и это было ужасно интересно. Нет, милорд, я никуда не спешу. Я с удовольствием поболтаю с вами. – Хотя, когда она улыбнулась на этот раз, улыбка показалась несколько вымученной. – Я просто шла в гостиную взять свою сумочку. У меня с собой угольный карандаш и маленький альбом – хотела зарисовать сад.

   – Как интересно. – Он силился не выдать голосом своего нетерпения.

   – У меня появилось новое увлечение. – Она огляделась по сторонам, как будто они были не одни, и наклонилась к Грегори. – Изготовление скульптур из сахара.

   – О?