Мой граф - Крамер Киран. Страница 9

   – Значит, ваши родители тоже где-то здесь, недалеко? – поинтересовалась у Грегори мама в своей обычной застенчивой манере.

   – Да, леди Грэм, они в Долише. Мачехе там нравится, и отец повез ее туда на несколько дней отдохнуть и подышать морским воздухом. Они очень хотели повидаться с вами, но отец почти все время занят в Уайтхолле. Они просили меня передать вам свое глубочайшее желание, чтобы вы как можно скорее приехали в Лондон в качестве их гостей.

   – Как любезно, – рявкнул Берти.

   – У вас такая чудесная семья, – заметила мама.

   – Ваша потрясающая мачеха затмевает всех дам своего возраста, – высказался Жаба, что было грубо с его стороны, поскольку его собственная жена тоже возраста леди Брейди.

   Вслед за этим в разговоре наступила неловкая пауза, и, когда Пиппа уже подумала было, что не выдержит больше ни секунды, дядюшка Берти многозначительно изрек:

   – Кстати, о семье…

   Он сидел в огромном алом кресле лицом к скромному огню, расставив свои коренастые ноги, спина прямая, живот выпячен, как подушка, и все потому, что он отказался прогнать корги, спящего позади него. Уголки рта опустились, и дядюшка воззрился на Грегори, сурово сдвинув брови.

   Это означало, что сейчас Берти начнет разглагольствовать.

   Пиппа приготовилась. Наверняка он станет делать то, что делал обычно, то есть сводничать, зная, что она собирается в Париж. А если так, то каким соперником за ее благосклонность он будет дразнить Грегори на этот раз? И как дядюшка Берти вообще умудрился кого-то заинтересовать? Ее приданое – ничто в глазах света: театры Берти после его кончины.

   – Последний поклонник моей внучатой племянницы… – начал он тяжеловесным тоном, обращаясь к своему крестнику.

   – Красавец мужчина с прекрасными манерами и хорошим достатком, – проквакал Жаба своим противным голосом.

   – …мистер Бродерик Хоторн, наследник лорда Далримпла, – закончил дядя Берти, когда корги вылез у него из-за спины и забрался на колени.

   У Пиппы перехватило горло. Она понятия не имела, кто это такой.

   – Он приезжает на следующей неделе, – дядюшка Берти, поерзав, расположил свой объемистый зад поудобнее, – и хочет просить мою внучатую племянницу стать его будущей виконтессой. Он просит моего благословения. Хотелось бы мне знать твои мысли по этому вопросу, крестник, поскольку сам я с ним незнаком.

   Дядя Берти! Пиппа готова была сквозь землю провалиться. Старый интриган подмигнул ей, давая понять, что надеется на ревность Грегори. Зная, что ей предстоит еще большее унижение, Пиппа поглубже вжалась в кресло, пальцы в туфлях поджались, желудок скрутило от напряжения, голова закружилась от нехороших предчувствий. Мама дотронулась до своего колье из искусственного жемчуга, лицо ее побелело.

   Грегори соизволил заговорить:

   – Я как-то встречался с Хоторном. Мне кажется, я припоминаю, что голос у него был как иерихонская труба, а голова то раздваивалась, то снова сливалась в одну, словно у какого-нибудь сказочного мифологического существа. Разумеется, я в то время был здорово навеселе. Но я все равно не уверен, что причина моего впечатления только в этом.

   Он послал Пиппе дерзкий, ленивый взгляд. Она сузила глаза.

   – Только не говори мне, что он осел. – Берти подался вперед, уперев кулаки в свои мясистые ляжки. – Я желаю услышать больше. Пиппа, Хелен, закройте уши.

   Поздновато для этого. Пиппа стиснула подлокотники и уставилась на гостя.

   – Он крайне болезненно переносил проигрыш в картах, – безразлично отозвался Грегори. – И несмотря на отсутствие подбородка и торчащие зубы, утверждал, что он – божий дар для женщин, пока я не бросил ему вызов в этом вопросе. Разумеется, единственным доступным судьей в этом состязании была сутулая старая карга по прозвищу Герцогиня, которая подавала всем нам ромовый пунш и бутерброды с говядиной. Но она ведь считается?

   И у него хватило нахальства повернуться к маме.

   – Конечно, нет, – преданно поддакнула она.

   – Спасибо, леди Грэм. – Грегори взирал на нее так, словно она сама была герцогиней или даже королевой.

   Пиппа хотела разозлиться, но так приятно было видеть маму сияющей, какой она и должна быть в этом роскошном наряде.

   – И это все? – не унимался Берти. – Может, он и не смазлив, как ты, но все равно наследник Далримпла. А в карты я и сам не умею проигрывать.

   Все присутствующие это знали. Он дулся до тех пор, пока кто-нибудь не приносил ему стакан виски или же Пиппа не обнимала его за плечи и не целовала в макушку.

   Грегори пожал плечами:

   – Герцогиня громко объявила, что предпочитает мои дьявольские очи щенячьим глазкам мистера Хоторна. Правда, она ни слова не сказала про моих приятелей, сэра Хью и лорда Бромли. Они были слишком пьяны, чтобы привлечь женское внимание.

   – Бедняги, – ввернул мистер Трикл.

   – Да, не повезло, – отозвался Грегори с совершенно серьезным лицом, негодяй.

   – Черт возьми, крестник, – хмыкнул дядюшка Берти. – Ты и вправду напоминаешь сатанинское отродье.

   – Лорд Уэстдейл мог бы иметь рога и остроконечные уши, – раздраженно вмешалась Пиппа, – и все равно выиграл бы это сомнительное состязание. Герцогиня видела, что из них двоих мистер Хоторн явно грубее. – «Но только самую малость», – говорил взгляд, который она метнула в Грегори. – Поэтому ты можешь написать ему и сказать, что не стоит приезжать, чтобы ухаживать за мной, дядя Берти.

   Дядюшка упрямо покачал головой:

   – Может, Хоторн слегка и тщеславен, но нет ничего, что нельзя было бы вылечить дозой женитьбы.