О чём молчат женщины - Винтер Трейси. Страница 14

— Хорошо, пойдем наверх, я покажу твою комнату.

Клод открыл дверь спальни.

— У тебя будет своя ванная. В этом доме ванные комнаты есть при каждой спальне.

Верх роскоши — Клод был горд. Даже в лучших отелях не во всех комнатах есть отдельные ванные.

— Сегодня же ею воспользуюсь, — обрадовалась Арлетт.

Она заметила, что ее щетка и зеркало уже нашли себе место на туалетном столике и чемодан распакован. Комната была светлой, обои салатового цвета придавали ей нарядный вид.

Клод открыл один из ящиков высокого комода.

— Ты найдешь здесь ночные рубашки и белье. Я велел приготовить все это. Экономка выбросит вещи, которые ты носила в школе. Когда освободишься, поговорим о твоем гардеробе. Я принес домой несколько последних журналов мод.

На какое-то время у Арлетт перехватило дыхание, зубы сжались. Клод вел себя так, будто мнения сестры вовсе не существовало. Девушке пришлось напомнить себе, что все это — часть заключенного между ними соглашения. В конце концов, Клод руководствуется добрыми намерениями, и Арлетт только и остается, что быть благодарной.

Но краска, залившая щеки девушки, выдала ее чувства. Неожиданно Клод проявил удивительную чуткость:

— Если иногда я кажусь тебе невыносимым, извини, такой уж я есть. Сама прекрасно знаешь. Хочу, чтобы ты стала частью Дома Фере. Когда ты покинула школу, я, честно говоря, не знал, какие у тебя намерения. Но сейчас очень рад тому, что моя сестренка здесь, — Клод направился к двери. — Спускайся вниз, как только будешь готова.

Приняв ванну, Арлетт примерила новое белье — мягчайшая ткань, украшенная кружевом и шелковыми лентами. После тяжелых хлопчатобумажных сорочек, которые она носила раньше, кожу приятно радовала изысканность новой одежды. Арлетт достала из шкафа прозрачную ночную сорочку — подарок Жанетт, ей вдруг захотелось примерить и ее. Даже держать в руках подобную вещь было приятно, а когда ткань рубашки заструилась по телу, у Арлетт вырвался возглас восторга. И в ту же секунду девушке показалось, что ей ответило эхо. Она с изумлением обернулась и увидела, что в дверях стоит Клод и смотрит на нее каким-то шалым взглядом. У Арлетт похолодело внутри: почему она не заперла дверь, перед тем как начать примерку?

Некоторое время длилось молчание, наконец, Клод заговорил:

— Ты знаешь, откуда берутся дети? — спросил он.

Арлетт не сразу поняла, о чем он спрашивает.

— Я имею в виду сам процесс, — продолжал он. — Или ты веришь в сказку о том, что люди женятся, а затем идут искать себе дитя в капусте.

Арлетт покраснела, как рак, и замотала головой.

— Прекрасно, — сказал Клод. — Тогда я уверен, что ты вполне созрела для того, чтобы узнать правду.

— Я никогда не думала об этом и не уверена, что сейчас самый подходящий момент для такого разговора, — сдержанно произнесла Арлетт.

— Неужели? — Клод вскинул бровь. — Значит, ты не только девственница, но и страшная лгунья.

— Ладно, скажу прямо: мне приходили в голову подобные мысли, но я не придавала им особого значения, — решила поправиться она.

— Почему ты согласилась переехать ко мне из отеля? Только скажи правду, хотя бы самой себе. Неужели ты не тешила себя мыслью, что здесь ты без помех сможешь заниматься со мной любовью, причем так, как ты это видела в своих мечтах? — спросил он резко.

Арлетт смущенно отвернулась.

— Сейчас я презираю себя за это решение и презираю тебя за твои слова.

— Да, конечно. Ты стоишь передо мной почти голая и до краев наполненная презрением, оскорбленная тем, что я заговорил на эту тему. В твоих глазах я — негодяй и подлец, который является каждой девице в страшных ночных кошмарах и наводит на нее дикий ужас, — Клод взглянул на Арлетт сквозь полуопущенные ресницы и улыбнулся. — Но некоторым девицам нравятся именно дьяволы или драконы, не так ли?

Арлетт вздрогнула, когда он произнес слово «дракон».

— Что за чушь! Уходи, дай мне одеться! Я сейчас же спущусь к ужину.

— А разве я тебе мешаю? — вкрадчиво произнес он.

Она сверкнула на него своими огромными глазами, светившимися гневом, чувствуя себя, как в ловушке, совершенно голая и потому беспомощная. Клод не двинулся с места. Чтобы взять хотя бы пеньюар и набросить его на себя, девушке нужно было приблизиться к брату, но она считала это опрометчивым шагом и продолжала оставаться на месте, на расстоянии, которое казалось ей безопасным.

— Неужели ты не хочешь доподлинно узнать обо всем этом? — спросил Клод. — Знание — сила, сестренка. Разве ваши монастырские наставники никогда не просвещали вас на этот счет?

Арлетт с ненавистью посмотрела на него.

— Вижу, сейчас ты мечтаешь о том, чтобы заполучить в руки средство, с помощью которого смогла бы также мучить меня. Так вот: я подскажу тебе верный способ жестоко отомстить мне.

— Так я и поверила, что ты жаждешь открыть мне этот способ.

— Я действительно собираюсь это сделать, — сказал Клод, опуская взгляд.

— Но зачем это тебе?

— Это игра, сестренка. Я объясню тебе ее правила, но это еще не значит, что ты непременно выиграешь.

Арлетт фыркнула.

— Я уверена, что, если это игра, то ты обязательно обманешь меня.

Клод в сомнении пожал плечами.

— А что такое обман в подобного рода игре? Например, обман ли это, когда твой партнер не испытывает приятных ощущений? — он не без лукавства взглянул на нее. — По существу, это своего рода состязание, поэтому я и прошу тебя быть настойчивым борцом. Если ты, конечно, хочешь выиграть.

Эта продолжительная тирада, произнесенная с лукавой улыбкой, заставила Арлетт сделать два шага в сторону, чтобы спинка стула немного ее прикрыла.

— Послушай, — сказала она нетерпеливо, — мне надоели твои намеки и недомолвки. Если ты хочешь мне что-то сказать, говори прямо.

Арлетт не поняла, как Клоду удалось оказаться рядом с ней. Он схватил ее за плечи и припал к ее губам. Выскользнувшая заколка освободила ее волосы, и они золотым потоком упали на лицо Клода, окутав сладким благоуханием. Как и тогда, в монастырской келье, поцелуй Клода был долгим и дразнящим. Она застонала, желая тем самым выразить протест, но невольно выдала охватившее ее возбуждение. Клод крепче прижал ее к себе. Арлетт чувствовала сладкий аромат его туалетной воды, который волшебным дурманом кружил ей голову. Все это было так неожиданно и восхитительно, она будто растворилась в поцелуе.

Но тут Клод внезапно отпрянул от нее, и Арлетт удивленно взглянула в его глаза, словно подернутые легкой дымкой и обрамленные густыми черными ресницами.

— Что случилось? — спросила она, и в ее тоне послышались некоторое недовольство и легкое раздражение.

— Это была лишь иллюстрация к первой части моей лекции, — невинно пробормотал он.

— Отпусти меня немедленно! — резко сказала Арлетт.

— Только когда кончится лекция. Учти, что в ходе нее я вынужден буду прибегнуть еще несколько раз к столь же наглядным демонстрациям, — и он вновь склонился над ней, осыпая поцелуями ее губы. — Не сопротивляйся, мой котенок. Я не причиню тебе вреда.

Арлетт закрыла глаза, ее подбородок мелко дрожал, а по всему телу, вопреки ее воле, разливалась неведомая ей прежде нега.

— Я не верю тебе, — прошептала она.

Он прекратил целовать ее. И они помолчали, слушая звуки ночного города, врывавшиеся в открытое окно.

Когда Арлетт вновь подняла на него взгляд, она увидела, что Клод в упор смотрит на нее. Он больше не улыбался, а отвел взгляд и уставился в окно.

— Если ты стремишься вызвать во мне чувство вины и сожаления за то, что я делаю сейчас или сделаю впоследствии, то ты напала не на того человека.

— Я не хочу пробуждать в тебе никаких чувств. Никаких!

Клод вновь бросил на нее пылкий взгляд.

— Ты лжешь, малышка.

Она почувствовала, что краснеет под его пристальным взглядом.

— В отличие от тебя я прекрасно знаю, чего именно ты хочешь от меня. Причем твое желание вполне согласуется с моим собственным. Но, помня о том, что мы с тобой, черт возьми, находимся в некотором родстве и пробудем под одной крышей неизвестно сколько времени, я не желаю взваливать на свои плечи заботы о трех человеках вместо двоих.