О чём молчат женщины - Винтер Трейси. Страница 8

— Не знаю, как ты, а я в это время пью кофе. Не хочешь ли составить мне компанию? — бодро произнесла Жанетт.

— Да, конечно. Чашечка кофе — это как раз то, что мне сейчас необходимо.

— Тогда поскучай немного, я сделаю заказ. — Жанетт неожиданно легко встала с кушетки и вышла.

А на Арлетт нахлынули воспоминания детства.

Арлетт хорошо помнила, как они переехали из Парижа в Брюссель. Ей было очень приятно наблюдать за изменениями, происходившими в жизни ее матери. Оставшись вдовой с маленькой дочерью на руках, Катрин растерялась. Никаких средств к существованию после смерти мужа у нее не осталось. Она тщетно пыталась найти работу — никто не хотел брать женщину, имеющую маленького ребенка. Время от времени Катрин относила в скупку ценные вещи, что позволяло протянуть какое-то время, но долго так продолжаться не могло. Арлетт постоянно видела осунувшееся, печальное, часто в слезах лицо матери. Ей было невыносимо смотреть на ее страдания. Но однажды все в их жизни резко изменилось. К ним в дом стал часто приходить красивый, добрый и очень щедрый мужчина. Катрин стала чаще смеяться, у нее появились красивые платья. По вечерам Арлетт иногда оставалась с консьержкой, а ее мать и этот мужчина уходили в театр или ресторан. Позже они переехали в Брюссель, Катрин вышла замуж за красавца-мужчину Мишеля Фере и стала баронессой.

Арлетт припомнилась первая встреча и знакомство с Клодом, сыном Мишеля. С братом у нее сложились ровные, спокойные отношения. Он был намного старше ее, и поэтому тесной дружбы между ними сначала не возникло. Волею случая став братом и сестрой, они приняли это как необходимость, встречались только за общим столом и почти не разговаривали. Значительные изменения в их отношениях произошли только спустя пять лет.

В тот день Арлетт исполнилось двенадцать лет, в доме был устроен большой праздник. Собралось множество гостей. Арлетт купили красивое платье. Катрин сама сделала дочери прическу, и та чувствовала себя принцессой на сказочном балу. Когда начались танцы, к Арлетт совершенно неожиданно подошел Клод и пригласил на вальс. Арлетт неплохо танцевала, так как брала уроки танцев у специального репетитора, но сейчас, когда на нее как на виновницу торжества были, казалось, устремлены все взоры и от непривычной близости Клода, она чувствовала себя скованно и делала массу ошибок. Зато Клод держался великолепно. Он крепко держал Арлетт за талию, уверенно вел ее в танце, а когда музыка смолкла, проводил к креслу ее матери и галантно раскланялся. С этого танца, как считала сама Арлетт, и начались ее новые отношения с Клодом, о которых она предпочитает не вспоминать и о которых никому и никогда не сможет рассказать.

— Ты не очень скучала без меня? — прервала ее воспоминания вошедшая в холл Жанетт.

— Совсем нет. Мне нелегко привыкать к новой обстановке и новому окружению. Но мне приятен сам процесс начала моей новой жизни, — блаженно откинувшись на спинку дивана, произнесла Арлетт, хотя настроение у нее было совсем не такое радужное, каким она хотела изобразить.

В дверь постучали, и через минуту воздух наполнился пьянящим ароматом замечательного кофе. Его принесли в серебряном кофейнике. На подносе поблескивали золотыми разводами чашки из нежно-голубого китайского фарфора, а пирожные, казалось, сами просились в рот.

— Какое блаженство, — прошептала Арлетт, наслаждаясь каждым кусочком и вдыхая забытый запах.

Жанетт вернулась к беседе.

— Так на чем мы остановились?

— Мы говорили о том, что Клода устраивала ситуация свободы от ответственности за меня и мое будущее и что ему очень хотелось бы и дальше избавить себя от хлопот. Но я ни в чем его не виню. Мне было хорошо в школе до того, как я начала испытывать ужасную тоску по Брюсселю, по дому! Нет, Клоду не стоит бояться, что я стану обузой для него.

— Неужели ты собираешься работать!? — Жанетт восхищенно всплеснула руками. — Будь я молода, поступила бы так же.

Они помолчали немного, отдавая должное кофе и пирожным.

— Уверена, ты уже выбрала дело по душе. Рада, что ваше поколение более благоразумно, чем наше. Мы мечтали только о том, чтобы выйти замуж и воспитывать детей. Но каждая женщина — и это самое главное — должна сама распоряжаться собой, — продолжала рассуждать Жанетт. — Для деловой женщины сейчас открывается все больше и больше возможностей.

В глазах Арлетт мелькнули озорные искорки.

— Я знала: вы никогда меня не осудите, что бы я ни сделала.

— Конечно, нет! Скажи, Клод так ни разу и не пригласил тебя на каникулы в Брюссель?

— Нет, но я не нуждалась ни в одежде, ни в книгах, у меня всегда были карманные деньги. Клод навещал меня два-три раза в год. Когда я повзрослела, мы несколько сблизились. Клод нередко делился со мной своими проблемами и планами. А что касается каникул, то здесь мне повезло: родители школьной подруги, Джулии Виггз, часто приглашали меня к ним домой, а потом я бывала на их вилле в Антибе, где мы купались, катались на лодках под парусом. Но в последнем классе Джулию перевели из нашей школы в Швейцарию. Мне так ее не хватало!

ГЛАВА 5

Воспоминание о близкой школьной подруге внезапно перенесли Арлетт в прошлое. Ей очень явственно вспомнился один из дней в монастыре, когда они с Джулией, уединившись в их любимой комнате, занялись рукоделием.

— Арлетт, я заметила, что в последнее время ты очень изменилась, — нарушила молчание Джулия.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты немного похудела в нужных местах, у тебя оформилась отличная фигура, появился хороший цвет лица, а на лице к тому же появились огромные фиалковые глаза. Раньше я не замечала, какой цвет у твоих глаз. Ну да внешние твои изменения заметны всем. Но я вижу, что ты изменилась и внутри. Теперь ты часто подолгу молчишь, и порой мне кажется, что ты где-то далеко от меня. Что тебя мучает? Уж мне-то ты можешь довериться.

Арлетт слушала подругу и молча перебирала коклюшки, сплетая замысловатый узор кружев. Руки делали свое привычное дело, а мысли девушки были далеко. Внезапно открылась дверь, и в комнату заглянула сестра-монахиня, объявив, что к Арлетт приехал посетитель.

Клод в тот день приехал, как всегда, неожиданно, но когда ее позвали в комнату для свиданий, девушка поймала себя на мысли, что давно и с нетерпением ждала его визита.

Арлетт вошла, бесшумно прикрыв за собой дверь, и остановилась на пороге. Клод стоял у окна и смотрел на монастырский двор. У Арлетт сладко защемило сердце, когда она увидела его гордый, красивый профиль. Клод не слышал, как она вошла, и девушка могла некоторое время беспрепятственно разглядывать его. Будто почувствовав ее взгляд, молодой мужчина резко повернул голову, и их глаза встретились. У Арлетт было ощущение, что ее пронзила молния, она поспешно опустила глаза.

А тем временем Клод бесцеремонно разглядывал ее. Опытный глаз мужчины отметил, как она подросла, постройнела, как поднялась и округлилась ее грудь. Эти изменения не могла скрыть даже серая бесформенная монашеская одежда. Как свежи ее чуть влажные губы! А какой огонь сверкнул в этих огромных, широко распахнувшихся глазах! Оказывается, у нее еще есть и глаза! И какие глаза! Куда подевалась та нескладная, толстощекая девчонка? Сколько же они не виделись? Да, время — великий волшебник, если способно на такие чудеса. Чтобы оценить все прелести девушки, Клоду потребовалось несколько секунд.

— Ба, сестренка! — воскликнул он и, широко раскинув руки, устремился к Арлетт.

Не успела та опомниться, как очутилась в крепких объятиях брата. Такая внезапная атака ошеломила ее. Обычно брат удостаивал ее только равнодушным кивком. Что бы это значило? Арлетт попыталась потихоньку высвободиться из его рук. Но не тут-то было. Он только крепче прижал ее к себе.

— Не нужно нервничать, моя дорогая, — тихо произнес Клод у самого ее уха.

От его близкого дыхания у Арлетт щекотно зашевелились волосы на шее и стало горячо щекам.