Свадьба в Катманду - Агишев Одельша. Страница 10

Но вот они вышли на небольшую площадь возле разрисованной статуи обезьяньего царя Ханумана, и в эту гармонию врезалась нота современности в виде толпы орущих мальчишек с сувенирами для туристов.

— Гуд дэй, сахиб! Плиз, сэр, кхукри! — оглушительно галдели они. — Нечерал непали кхукри! Бенглс, бенглс! Ду ю уонт мэскс, сэр? Невари мэскс уиз коралс! Непали стоунс, непали стоунс, сахиб-джи!

Дэна и Игоря дергали за рукава, совали им в руки браслеты, маски, огромные крестьянские ножи, резные фигурки и еще какие-то диковинные, непонятные вещи — старинные, потемневшие от времени, тускло поблескивающие серебром, медью, бронзой, усыпанные мелкими бирюзинками, сердоликами, осколками нефрита.

— Ну, господин историк, — предложил Дэн. — Хотите рискнуть? Купите что-нибудь на счастье. Только выбирайте повнимательнее.

Игорь оглядел протянутые сувениры, поколебался и выбрал бронзового бога Ганеша с гирляндой бирюзинок на шее.

— Неплохо, — кивнул Дэн, оглядывая фигурку. — Скопировано со старого образца несколько месяцев назад, выполнено из латуни со свинцом, бирюза поддельная… Стоит по здешним ценам рупий тридцать, не больше.

— Это латунь? — не поверил Игорь.

— Увы.

— И бирюза поддельная?

— К сожалению.

— А тут же патина, налет времени…

— Научились делать и это. Тут действительно хорошие мастера. Главное, спрос рождает предложение. Вы же знаете, многие европейцы, а уж американцы и подавно, просто помешаны на старине. Считается, что старинные вещи приносят в дом душевный мир, покой, удачу. Вот и растет спрос, а с ним и подделки, штампованные копии, стилизации. Во скольких уже домах в Америке и Европе стоят такие Ганеши и Хануманы, и их считают настоящими! Нет, иметь подлинные старинные вещи могут теперь только богатые люди…

— Неужели здесь нет ничего стоящего?

— Попробуйте поищите, — усмехнулся Дэн и отошел к прилавку с тибетскими картинами-танка.

Игорь стал перебирать сувениры мальчишек.

— Сахиб, — вдруг услышал он негромкий голосок. — Сахиб, поглядите сюда…

Он обернулся и увидел сбоку от себя мальчишку лет десяти. Дочерна смуглый, худенький, в каких-то штопаных шортах, он, кажется, ничем не отличался от своих товарищей, разве что во взгляде сквозила недетская серьезность.

— Посмотрите, сахиб…

Игорь взял из его рук маленькую статуэтку Шивы Натараджи. Статуэтка была старательно начищена, бронза блестела, но этот блеск не мог скрыть ее изъяны: подставка была помята, фигура карлика под ногами танцующего Шивы тоже чем-то повреждена.

Игорь кивнул мальчишке и подошел к Дэну.

— Что скажете, сэр?

Дэн обернулся, взял в руки статуэтку и удивился:

— Откуда это у вас? И какой дурак додумался чистить старую бронзу?

Игорь победно улыбался.

— Это твой Шива, бой? — спросил Дэн.

— Да, сахиб.

— Сколько ты хочешь за него?

— Простите, сахиб, я предложил его этому сахибу, — с достоинством ответил мальчик.

— Вы берете? — спросил Дэн.

— Да, — улыбнулся Игорь.

— Триста рупий, — объявил мальчик.

— Может, хватит и двухсот? — рассматривая Шиву, предложил Дэн.

— Извините, сахиб, но я не могу торговаться, — заявил мальчик.

— Почему?

— Потому что я не занимаюсь перепродажей. Это наш домашний Шива.

— Что ж, дело твое. — Дэн вернул статуэтку мальчику и отошел.

— Почему же ты продаешь домашнего бога? — спросил Игорь.

— Такое положение, сахиб. Я остался без работы, и нам с братишкой туговато приходится.

Он говорил просто, спокойно.

— С братишкой? А родители?

— У нас их нет, сахиб.

— А… где же они?

— Отца мы совсем не помним. А мать умерла прошлой весной, — бесстрастно сообщил мальчик. — Вы берете Шиву?

— А сколько лет твоему братишке?

— Четыре с половиной, сахиб.

Несколько мгновений Игорь смотрел на мальчика, потом достал бумажник. Уже в Дели ему бросились в глаза многочисленные, лезущие к иностранцам попрошайки, но этот ребенок, продающий своего семейного Шиву, что, как знал Игорь, равносильно продаже домашней иконы, не был похож на них.

— Знаешь что? Вот, возьми. — Игорь сунул в руки мальчику купюру в сотню рупий. — Отдашь, когда сможешь. А Шиву оставь у себя. Разве можно продавать домашнего бога?

Мальчик задумался и покачал головой.

— Нет, сахиб, так не пойдет. Я не могу взять ваши деньги.

— Но почему?

— Мы не нищие, сахиб. Просто у нас с братом сейчас такое положение. Но ничего, скоро все наладится. Мне обещали работу на стройке.

Он настойчиво протянул Игорю статуэтку. Игорь взял ее, рассчитался с мальчиком.

— Как тебя зовут?

— Кират.

— А я Игорь. — Игорь протянул свою руку, и мальчик, помедлив, доверчиво вложил свою маленькую ладошку в его ладонь.

— Мистер Сабашников! — окликнул Дэн.

— Мне надо идти, Кират. Скажи мне, где ты живешь?

— Вон там, в переулке, за углом храма Кришны. Нас там все знают.

— Будь здоров, Кират. Может, еще увидимся. Намастэ. — Игорь повернулся, чтобы уйти.

— Игор-даджу [6]! — окликнул его Кират.

Игорь обернулся. Кират сделал к нему шаг и понизил голос:

— Я хочу вам сказать, Игор-даджу… за вами следят. Какие-то плохие люди.

— Что? — Игорь от неожиданности стал оглядываться по сторонам. — Что ты сказал?

Мальчишки рядом уже не было.

Растерянный, все еще оглядываясь, Игорь догнал Дэна.

— Поздравляю вас. — Дэн тронул статуэтку в руках Игоря. — Настоящая лалитпурская бронза, восемнадцатый век. На аукционе в Нью-Йорке этот Шива мог бы потянуть долларов на семьсот-восемьсот, это двадцать пять тысяч рупий…

— Честно говоря, я не собираюсь на нью-йоркский аукцион…

— Не собираетесь?

— Нет.

— И даже в перспективе?

— Вряд ли.

— Знаете, я тоже, — развел руками Дэн. — Не с чем.

Оба засмеялись.

— Правда, у нас с вами есть запечатанная дверь… — начал Дэн. — Вот если бы за ней нашлось что-то…

— Кстати, о двери, Дэн. Мальчишка мне сказал, что за нами кто-то следит. Может это быть?

— Следит? Кто? — Дэн удивленно оглянулся. — Ну что вы! Кому мы тут нужны! Это мирная страна, Игорь. Мирная и очень бедная. Здесь нет гангстеров, нет никакой мафии. Всего-навсего спекуляция, да и то мельчайшая. Выжить — вот что волнует этих людей… Они, конечно, могут побить нас камнями за осквернение какой-нибудь ступы, но следить за нами в городе…

Они двигались вдоль длинного ряда лавок, лотков, киосков. Дэн оглядывал товары, сверяясь со списком.

— Знаете что? — предложил он. — Давайте разделимся, ведь время идет. Вон в тех лавках поищите упаковочную бумагу попрочнее и пенопласт, а я займусь химикалиями. Идет?

— О’кей.

И снова, как только он остался один, он забыл обо всем. Забыл и о Кирате, и о запечатанной двери, и о разговоре с Дэном, и даже о лалитпурской бронзе, которую нес в руках. Вокруг был тот самый город, куда она уехала почти два года назад. И сколько бы он ни убеждал себя, что все это просто совпадение, что он здесь в командировке, по делу, по черт знает какому серьезному делу, что и у нее наверняка свои серьезнейшие семейные и еще какие-нибудь дела, что ей давным-давно на него начхать, что, в конце концов, ее, может, и нет здесь, уехала куда-нибудь со своим принцем, — сколько бы ни убеждал, все равно не мог не думать о ней.

5

А совпадение и вправду случилось прикольное, как выразился друг Марат. В прошлом году, когда Игоря с большим трудом восстановили в аспирантуре и он из палатки экспедиционных рабочих Кок-Янгака вернулся в свою, ту же самую, маленькую, но отдельную палатку, ему вдруг срочно поручили выступить на международной научно-исторической конференции в Самарканде с пятнадцатиминутным сообщением. Кто-то там заболел или не прибыл, и Игорь, владевший английским, обязан был выручать. Нужно было за ночь сочинить сообщение и утром уже излагать его в конференц-зале лучшей самаркандской гостиницы «Регистан», чтобы заткнуть дыру в заранее расписанном и высочайше утвержденном графике конференции.