Украденное счастье. Цветок на камне - Бекитт Лора. Страница 11

Девушка переживала и мучилась до тех пор, пока не решила попытаться извлечь из этого брака хоть какую-то пользу.

Когда Рахман уходил из дома, Эсма направлялась в библиотеку, брала книгу и уединялась в своей комнате или в саду. Она грезила наяву и путешествовала, не вставая с дивана. Ее душа переселялась в иные миры, а пустые мечты облекались волнующей плотью.

Изредка в доме Рахмана бывали поэты и музыканты. Эсма не выходила к гостям, но с женской половины дома ей были слышны и серебряный перезвон эль-уда, и манящее пение флейты, и читаемые нараспев стихи.

Ее отношения с Айшой были натянутыми, но вполне сносными. Эсма очень радовалась, когда Рахман проводил ночь с Айшой, а ее оставлял в покое. Старшая жена оставалась для мужа сокровищем, тогда как младшая порой вызывала досаду. Эсма ходила опустив глаза, говорила тихим голосом и казалась незаметной, как тень, однако Рахман не без основания подозревал, что она себе на уме.

Девушка по-прежнему не любила спать с мужем, потому что не испытывала ничего, кроме стыда, а иногда и боли. К тому же она боялась упреков. Со дня замужества прошло три месяца, а Эсма все еще не была беременна. Между тем Гайда родила второго ребенка и ждала третьего.

Иногда Эсма вспоминала о своей родной матери, которая истекла кровью во время родов. Хорошо, что об этом не знала Айша, иначе она непременно заподозрила бы, что их род испорчен и Эсма никогда не сможет произвести на свет долгожданного наследника.

Глава 5

Тайные встречи

Таир и Мариам лежали на тонкой соломенной подстилке и обнимали друг друга. Им было хорошо вместе; они никак не могли расстаться и вновь и вновь занимались любовью.

Наконец Таир поднялся, пошарил в своих вещах, нашел медный браслет с цветными камушками и протянул девушке.

— Это тебе.

Мариам усмехнулась.

— Плата?

— Это подарок.

Она повертела браслет, любуясь разноцветными переливами камней, и надела на руку.

— Краденый?

Таир не ответил, и Мариам засмеялась, потому что задала глупый вопрос. Она притянула юношу к себе и прижалась к его обнаженному телу.

— У тебя есть другие женщины?

— Нет. Только ты.

— Тебе никто не говорил, что ты очень красив?

Он равнодушно улыбнулся.

— Что дает красота? При моем ремесле лучше выглядеть незаметно.

— В детстве тебе не приходилось торговать собой?

— Нет.

— Немногие мальчики этого избежали.

— Юсуф быстро понял, чем я смогу зарабатывать, и не стал принуждать меня к чему-то другому.

Мариам фыркнула от отвращения.

— Юсуф! Да чтоб его печень съели собаки! — И спросила, заглядывая Таиру в глаза: — Ты не сердишься на меня за то, что я с ним сплю?

— Нет. Я тебя понимаю.

Девушка тяжело вздохнула, села, обняла колени и уставилась в пустоту.

— Тебе все равно. Потому что ты меня не любишь.

Таир удивился. До Мариам у него были женщины, и ни с одной из них он не говорил о любви. Они просто давали друг другу то, что могли, обходясь без лишних признаний и обещаний. В том месте, в котором они обитали, у любви не было никакой возможности выжить. Чтобы растить ее и лелеять, нужен мир, подобный райскому саду, а не грязь и жестокость багдадских трущоб.

Мариам была обычной девушкой, какую легко встретить в таких местах: с простонародными замашками, грубоватой речью, кое-как причесанная, бедно одетая. Как и многие другие женщины, она торговала собой в районе гавани и по обязанности делила ложе с Юсуфом. Она умела ругаться, а если нужно, то и драться, и Таир не понимал, отчего ее вдруг потянуло говорить о любви.

Он молчал, и Мариам вновь подала голос:

— Я всегда мечтала, чтобы кто-нибудь взял меня за руку и увел отсюда. Я хочу сбежать, уехать далеко-далеко, туда, где нет ни трущоб, ни Юсуфа.

Таир поднялся и натянул одежду. Желание испарилось. На него повеяло горькими воспоминаниями, и он ощутил позабытую боль.

— Когда-то я предлагал это своей матери, но она отказалась. Что бы мы ни делали, говорила она, все равно опять попадем в этот мир. Она считала, что он везде и что нам некуда бежать. Что, однажды угодив в эти сети, уже невозможно выпутаться.

— Ты тоже так думаешь?

— Прежде считал иначе, а теперь… не знаю.

— Где сейчас твоя мать?

— Она умерла несколько лет назад. Упала в воду и утонула. Возможно, ей помогли…

— Ты никогда не думаешь о том, что тебя ждет, чем все это закончится? — с надрывом произнесла Мариам.

Таир усмехнулся.

— Чем? Отрубленной рукой, раскроенным, как у Юсуфа, лицом.

— А в старости нам придется просить милостыню на базаре или возле мечети.

— Сомневаюсь, что мы доживем до старости.

Они вместе вышли на яркий солнечный свет. Таир вновь подумал о словах любви, прозвучавших из уст Мариам. Она прекрасно знала, что здесь не растут цветы, что тут выживает только сорная трава, и все же на что-то надеялась. Таковы женщины. Таир думал, что эта девушка приходит к нему потому, что он молод, не обращается с ней грубо и дарит ей подарки, но на самом деле все было куда сложнее.

Он никого не любил и не желал, чтобы его любили. Зачем осложнять себе жизнь? Любовь, как и многое другое в этой жизни, — привилегия богатых людей.

Случалось, Таир вспоминал странную девушку, которая сначала велела его схватить, а потом сумела освободить. Ее мир был окутан благоухающей тайной, тогда как в своем мире Таир видел только грязь. Он удивился тому, что она узнала его через столько лет, и, думая про украденный жемчуг, испытывал легкие угрызения совести.

Юноша понимал, что ему не доведется ее повстречать. Девушку наверняка давно выдали замуж, надели на нее покрывало, и теперь она похожа на сотни других женщин.

Увидев идущего навстречу Юсуфа, Мариам в страхе бросилась бежать, но Таир остался на месте.

Хозяин трущоб подошел ближе и занес огромный кулак.

— Сколько раз я говорил тебе, щенок, чтобы ты не смел прикасаться к моим женщинам!

Он хотел ударить Таира, но тот отскочил в сторону.

— Ты уже немолод, Юсуф! Хватит ли тебя на всех женщин?

Тот побагровел, отчего шрам на его лице сделался еще уродливее.

— Замолчи! Еще никто не смог и не сможет меня обскакать!

— Скажи это времени, смерти и Аллаху, Юсуф, — презрительно бросил Таир и, не оглядываясь, пошел прочь.

После свадьбы прошло больше года, но Эсма так и не зачала. Отношения с Рахманом окончательно испортились; Айша разговаривала с девушкой сквозь зубы и в зависимости от настроения то обливала холодом, то нещадно попрекала.

— Если бы я только знала, что ты бесплодна! Зачем мы взяли тебя в дом! — любила повторять она.

Однажды Эсма не выдержала и с иронией произнесла:

— Так возьмите еще одну.

И получила удар по лицу, а еще слова, которые пронзили душу и сердце:

— Я согласилась тебя принять, потому что надеялась, что ты станешь рожать! Вместо этого ты попусту отнимаешь внимание Рахмана, крадешь ночи, которые прежде принадлежали только мне! Если ты не забеременеешь в ближайшие три месяца, я найду способ тебя извести.

Девушка побледнела и схватилась за щеку.

— Меня никто никогда не трогал. Ты не смеешь меня бить!

— А ты не смеешь со мной спорить, неблагодарная тварь! — прошипела Айша и вновь занесла руку, однако девушка перехватила ее и оттолкнула.

— Ты никогда не думала о том, что, возможно, это не наша вина? — Доведенная до отчаяния Эсма решилась наконец задать вопрос, который давно не давал ей покоя.

Айша презрительно сощурилась. Она догадывалась о том, как младшая жена относится к Рахману, и это ее злило. Если женщина, пусть даже и втайне, не уважает своего мужа, она заслуживает наказания. Однако внешне Эсма вела себя безупречно, и Айше не к чему было придраться.

— Такой мужчина, как Рахман, не может быть несостоятелен. Он — верховный кади Багдада.

Эсма пожала плечами.

— Это никак не связано между собой.