Знак фараона - Бекитт Лора. Страница 1

Лора Бекитт

Знак фараона

Пролог

Будущее каждого из смертных начертано на небесах еще до его рождения, и никто не в силах повлиять на судьбу. Сегодня жизнь — россыпь драгоценных камней, а завтра — горсть пепла на ладони. Можно вымаливать у богов золотой слиток, а они посмеются и положат в протянутую руку придорожный камень.

Осунувшаяся, заплаканная молодая женщина лежала на соломе в глинобитном домишке на берегу Нила, куда она сбежала из роскошного особняка, расположенного в центре величественных Фив.

Услышав жалобный крик ребенка, донесшийся из большой тростниковой корзины, женщина встрепенулась, протянула тонкую руку и позвала:

— Мути!

Служанка приблизилась.

— Да, госпожа Уна.

— Пора, — с неожиданной суровостью произнесла та. — Возьми его и тайком вынеси из дома. Спустись к Нилу, положи мальчика в лодку и оттолкни ее от берега.

В комнате повисло тяжелое молчание.

— У меня нет другого выхода! — Голос Уны срывался. — Интеб вернется через несколько дней!

— Мне кажется, — робко промолвила Мути, — он сумеет вас понять.

— Кто знает, что он решит! Я не смею причинять ему боль. Я должна родить мужу его ребенка. А этого мальчика он никогда не увидит и не узнает о его существовании.

— Не оставить ли при ребенке какую-нибудь вещь? — прошептала служанка. — Ту, что поможет вам узнать вашего сына, если вы когда-нибудь встретитесь!

Уна отчаянно замотала головой.

— Нет, не хочу! Надеюсь, я сумею его забыть.

— Не думаю, госпожа, что вам удастся это сделать, — пробормотала Мути.

— Ступай, — Уна устало опустила веки, — я хочу заснуть. А когда я проснусь, начнется другая жизнь.

Часть I

Глава 1  

— Все обратится в прах: люди, дома, города. Вместе с тем они останутся в веках, ибо память о них сохранят письмена, — так говорил отец, и Тия свято верила в его слова.

Девочке казалось, что он владеет тайной мудростью, недоступной другим людям, хотя на самом деле писец Анхор был одним из многих тысяч чиновников огромного государства, которым правил фараон Сети.

Первые десять лет своей жизни Тия провела в Фивах, священной столице Кемет . На одиннадцатом году ее отца перевели на службу в один из дальних номов , название которого — Черный Бык — ничего не говорило ни Анхору, ни членам его семьи.

Тогда Тия не задавалась вопросом, почему им пришлось переехать, а потом ей не хотелось думать, будто новое назначение отца связано с какой-то провинностью.

Они уложили необходимые вещи, продали дом вместе с обстановкой и осторожно сели в хрупкую на первый взгляд, а на самом деле достаточно прочную папирусную лодку.

Женщины испуганно охали, притихшие дети сидели смирно, и только Тия все время крутилась и с любопытством смотрела по сторонам.

Поверхность воды была покрыта пышно разросшимися водорослями и переливалась всеми оттенками зеленого и голубого. По берегам Нила высился гигантский папирус, заросли которого напоминали таинственный лес.

Юная путешественница закрывала глаза и наслаждалась лаской солнечных лучей, которые, проникая сквозь веки, рассеивали внутреннюю тьму. Она думала о славной и богатой стране, потерянной для человека в те времена, когда боги еще ступали по земле, о стране, которую можно обрести на недосягаемом солнце.

Однажды девочка спросила у отца, способен ли кто-либо отыскать невидимую лестницу, которая ведет туда, где обитают предки людей.

— Когда-нибудь мы все ее найдем, — загадочно ответил тот.

Тия была старшим ребенком в семье, дочерью Небет, жены Анхора. Шестилетний Тимес также был сыном Небет, а двух других мальчиков, четырех и двух лет, родила Харуя — наложница отца.

Семья жила дружно; женщины уважали своего господина и ладили между собой. Младшая по положению и возрасту Харуя подчинялась Небет и старалась выполнять все ее приказания.

Они прибыли в столицу нома, город Эффе, в час, когда священная лодка великого Рауспела проплыть по небу навстречу гряде западных гор и скрыться в таинственной ночной гавани. Ступив на берег, Тия не смогла разглядеть ничего, кроме кучки домов и нескольких деревьев. Позади тревожно шумела река. Прохладный ветер дул в спину и проникал под легкое платье.

Девочка чувствовала себя неуютно во тьме, ибо, как и всякая египтянка, любила тепло, свет и яркие краски, за исключением красной, которой обычно пишут имена недобрых людей .

Женщины подавленно молчали. Анхор старался сохранять невозмутимость, но Тия чувствовала, что отец нервничает: он не знал, что его ждет в незнакомом городе, среди чужих людей.

Кругом было пусто и тихо — их никто не встречал и не ждал.

— Мне сказали, что нам позволят поселиться в доме одного из писцов, который недавно покинул Эффе, — ободряюще произнес Анхор.

Тия не помнила, как им удалось отыскать особняк; к тому времени как они вошли в полные чужого запаха темные комнаты, она настолько измучилась и устала, что была готова заснуть где угодно, хоть на твердой и пыльной земле.

Младшие братья капризничали, мать и Харуя торопливо, вполголоса успокаивали их.

Тия добралась до жесткой кровати, легла не раздевшись и мгновенно провалилась в сон.

Она открыла глаза ранним утром, когда все еще спали. По полу скользили узкие, как лезвие кинжала, полоски солнечного света; поднимавшиеся вверх тонкие столбики пыли казались золотыми. Девочка осторожно встала и на цыпочках добралась до выхода, с любопытством разглядывая оставшуюся от прежних хозяев старую мебель, стоявшую в беспорядке, выцветшие циновки на окнах. В доме было пять просторных комнат, помещения для слуг, пекарня и кухня.

В саду, окруженном стеной из коричневого кирпича, росли смоковницы, гранаты, персики и фиги; маленькая беседка утопала в зелени. По обеим сторонам главной дорожки тянулся виноградник. Лозы, словно изумрудные змеи, вившиеся по попе-речинам и шестам, образовывали тенистый свод; прямо над головой висели тяжелые гроздья темно-синих ягод.

Заметив приставную лестницу, Тия ловко вскарабкалась на стену и выглянула наружу.

Городок был маленький и бедный. Вдали виднелись рассеченные оросительными каналами поля и редкие кучки пальм. Стена известняков, возвышавшаяся на горизонте, заставляла теряться в догадках: что за ними скрывается, есть ли на свете другие земли и страны?

Тия долго сидела бы на стене, размышляя и мечтая, если бы не услышала голос Небет. Женщины суетились, занимаясь приготовлением завтрака и разбирая вещи. Тия вернулась в дом и принялась помогать матери и Харуе.

Прошло несколько дней. В доме появилась новая мебель. Анхор нанял слуг и приступил к выполнению своих обязанностей.

Мать и Харуя, поглощенные извечными женскими заботами, быстро привыкли к новой обстановке и не скучали по Фивам. Иное дело отец. Зачастую Анхор сидел с папирусом на коленях, но ничего не писал; его взор был устремлен в невидимую даль. Глядя на отца, Тия догадывалась, что мысленно он пребывает в том городе, где возвышаются грандиозные здания, горящие золотом обелиски, на флагштоках развеваются яркие флаги, а улицы наводнены торжественными процессиями. Лишенный всего этого, он поневоле ощущал себя выброшенным из жизни.

Девочка чувствовала, что в душе Анхора образовалась черная дыра, которая ширится и растет, и отец не знает, как и чем ее заделать. Он понимал, что навсегда простился с величественным городом, средоточием божественного могущества и неземной красоты, и не мог с этим смириться.

Тия тоже ощущала себя одинокой. В Фивах у нее не было недостатка в общении со сверстниками, тогда как здешние ребятишки не желали с ней играть.

Неподалеку от ее дома часто собиралась ватага детей, мальчиков и девочек от шести до двенадцати лет. Они играли в разные игры и очень весело проводили время. Забравшись на стену сада, Тия наблюдала за ними и мечтала разделить их забавы.