Рено, или Проклятие - Бенцони Жюльетта. Страница 2

Рено переминался с ноги на ногу, лицо его становилось все несчастнее: он не мог понять, как ему все объяснить, не обижая стоящего перед ним почтенного старца, который принял его с таким доброжелательством. И все-таки он решился. Внутреннее чувство ему подсказало, что только правда поможет ему в разговоре с братом Адамом.

– А… если я поплыву в Святую землю на корабле ордена, я должен буду отдать святую реликвию Ордену тамплиеров?

– А разве это не самое правильное решение? Во время похода Святой Крест охраняли рыцари-храмовники, и сенешаль тамплиеров отдал приказ закопать святыню в том месте, назвать которое никто не смел даже под пыткой.

– Я знаю. Обо всем этом я прочитал в рукописи, – вздохнул Рено, показав на объемный манускрипт. – Но тем не менее… сир Тибо пожелал, чтобы Святой Крест был вручен королю Людовику, как единственному, кто достоин его принять…

– Единственно достойному? – отчетливо повторил командор. – А что же мы? Мне казалось, что Тибо любил свой орден и оставался верен ему, несмотря на исключение из его рядов.

– Я тоже так думаю. Но у него были какие-то другие причины. Он говорил о… тьме, но не разъяснил, что именно имеет в виду.

– Вот оно что!

– Я должен исполнить его последнюю волю. Поэтому я не могу стать тамплиером.

– Понимаю. Но вы сами хотели бы вступить в наши ряды?

Бедному Рено трудно было дать ответ и на этот вопрос, но он и теперь предпочел сказать правду.

– Я… нет! Покорнейше прошу простить меня, святой отец, но до тех пор, пока со мной не случилось несчастье, которое погубило всю мою жизнь, я был таким же юношей, как и все другие. Мечтал опоясаться мечом, орудовать копьем, совершать благородные подвиги…

– Но таковы мечты и наших тамплиеров!

– Да, конечно… Но мне хотелось бы служить еще и дамам!

При этих словах лицо юноши осветилось таким простодушным восхищением, что Адам Пелликорн не мог не улыбнуться.

– Дамам? А вы знаете, что ваш дед любил только одну даму и из любви к ней отказался от других, храня чистоту под знойным небом Востока – там, где хранить ее, быть может, труднее всего на свете?

– Неужели он был верен только обету любви? Я слышал, что все рыцари-храмовники приносят обет чистоты и соблюдают его. Во всяком случае, я верю, что так оно и есть. А что касается сира Тибо, то разве своим отказом от женской любви не выражал он преданности королю, пораженному проказой, которому было отказано в праве на любовь?

– Так оно и было, вы правы. Я вижу, что вы многое успели узнать. Но вернемся к вам. У вас есть возлюбленная?

– Нет, – поспешно ответил Рено, смущенный тем, что в воздухе проступил образ прелестного лица, осветив суровое помещение с приземистыми колоннами и низким сводом.

Но если брат Адам и заметил его смущение, то не стал задавать вопросов и благожелательно заключил:

– У нас еще будет время обсудить все в спокойной обстановке. Нас ничто не торопит, не так ли? Король Людовик, храни его Господь, думает отправиться в крестовый поход. Так что у вас впереди много разных возможностей. А пока слышите? Колокол зовет нас ужинать. Пойдемте вымоем руки и сядем за стол. А потом вы отправитесь спать. Ночь, как часто у меня бывало, приносит разумные решения.

Но судьба предпочла нарушить мирное течение событий. Не успел брат Адам закончить фразы, как отчаянно громко зазвонил привратный колокол и дубовые ворота под мощными ударами загудели на весь монастырь. В тот же миг появился с озабоченным видом брат-сержант:

– Пожаловал бальи Шаторенара, сир командор. С ним отряд вооруженных воинов, он требует выдать ему беглеца, который у нас укрылся.

– Бальи Шаторенара? – переспросил брат Адам, покрывая голову белой шапочкой, которая до этого лежала на подлокотнике его кресла. – Проводите его сюда! Но одного! Хоть он и темен, но должен знать, что его солдаты не имеют права переступать порог святой обители!

Рено не мог удержаться от невольного стона, видя, что все его отчаянные усилия ни к чему не привели, а все надежды развеялись.

– Все кончено! Может быть, мне лучше спрятаться?

– Чтобы мне легче было солгать? Тамплиеры не лгут, мой мальчик. Во всяком случае, те, кто достоин этого звания. Оставайтесь здесь.

Брат Адам поднялся и сел в командорское кресло, пока в зал чинно входили рыцари-монахи в белых плащах и занимали свои места. Рено стоял в центре зала один, как подсудимый, которому суд вынес приговор и теперь он ждет появления палача. Долго ждать не пришлось.

Жером Камар и впрямь мог бы стать палачом. Сутуловатый, как многие высокие люди, он вопреки худобе отличался недюжинной силой. В черной шляпе, с невзрачным лицом, в котором не было бы ничего отталкивающего, если бы не тонкогубый лягушачий рот и бесцветные бегающие глазки, торопящиеся увидеть все сразу. Бедному Рено выпала честь остановить их взгляд на себе.

– Вот и прекрасно! – с удовлетворением воскликнул бальи. – Отрадно видеть, что справедливость королевского суда нашего города признана и за оградой монастыря славных тамплиеров!

И он направился к Рено, чтобы завладеть своей добычей, а тот, будто зачарованный, стоял недвижимо, как камень. Но голос брата Адама остановил дерзкого гостя.

– Разве вас не учили тому, что при входе следует здороваться? – прогремел он. – Похоже, вы забылись!

Камар ошеломленно остановился, неловко поприветствовал капитул и напомнил, что он все-таки бальи короля…

– Бальи только для Шаторенара, да и то лишь для небольшой его части. А значит, вам нечего делать здесь, поскольку никакими правами на территории ордена вы не обладаете! Командорство Святого Фомы ордена тамплиеров относится к графству де Жуаньи. А власть графа распространяется и на Шаторенар.

– Я представляю короля, а король повсюду у себя дома.

– Но не в монастыре! Наши славные тамплиеры, как вы изволили выразиться, подчиняются великому магистру, который пребывает в Святой земле, и Его Святейшеству папе. Так зачем вы к нам пожаловали?

– Вы прекрасно знаете зачем, а вернее, за кем, сир командор, коли сразу, как только я вошел, предоставили его мне, – усмехнулся бальи, самоуверенно приосанившись под взглядом тридцати пар глаз.

– Вы заблуждаетесь. Мы ждем ваших объяснений. Что вам здесь надо?

– Мне нужен вот этот молодец, он несколько дней тому назад сбежал, избежав виселицы, которую заслужил за свое преступление: он обокрал меня и отравил своих отца и мать!

– Неужели? Соблаговолите назвать его имя. Нет ничего легче, как ткнуть пальцем в первого попавшегося на пути прохожего, объявляя, что поймал беглеца.

– Ну, если дело стало за этим! Извольте отдать в руки правосудия человека, именуемого Рено де Куртиль!

Брат Адам улыбнулся, обнажив еще крепкие зубы, и погладил бороду.

– Вот видите, как легко ошибиться! Этот молодой человек вовсе не сын Олина де Куртиля.

– Да будет вам! Он хоть и переодет, но я сразу узнал его! Но даже если госпожа де Куртиль подарила мужу сына от другого…

Два рыцаря, что стояли ближе других к Рено, успели схватить и удержать юношу, а то бы он задушил Жерома Камара.

– Грязная свинья! – прорычал Рено. – Заткни свою лживую глотку! Дама Алес чиста как снег и непорочна…

Брат Адам поднялся со своего кресла, подошел и положил руку на плечо молодого человека, успокаивая его.

– Не возвышайте голос, сын мой. А вы, Жером Камар, держите за зубами свой змеиный язык. Я еще раз вам повторяю: вы ошиблись, перед вами Рено де Куртене, из старинного рода графов Эдессы и Турбесселя. Думаю, вам известно, что в жилах дворян этого дома течет кровь французских королей.

– Не может быть! С чего вы это взяли?

– Об этом свидетельствует акт, который хранится у нас в архиве. Он подписан при свидетелях сиром Тибо де Куртене, служившим ордену храмовников в Иерусалиме и на днях вернувшимся в лоно Господа. Он признал себя отцом этого молодого человека.

– А кем была его мать?

– Дамой из очень знатного рода, но ее имя мы не смеем упоминать.