Загадка старого имения - Арсеньева Елена. Страница 27

Александра метнулась в самый угол, к печке, схватила кочергу:

– Не подходите!

– Да бросьте же! – нетерпеливо прикрикнул Жорж. – Смиритесь с тем, что хозяином имения стану я, вся ваша надежда только на меня. На Полунина зря рассчитываете. Он на вас не женится, вы ведь бесприданница, а я вас не обижу ни ласками, ни подарками, а случатся дети, я их признаю, дам свою фамилию… хотя ее сокращать уж больше некуда, ну, будут Георгиевы, к примеру, а по отчеству – Александровичи.

Александре показалось, что он с ума сошел, коли говорит такое. Тупо смотрела, пытаясь проникнуть в смысл его слов, и вдруг ее осенило!

Догадка была такая ошеломительная, такая важная, что она даже кочергу опустила, – и тут Ский на нее накинулся. Кочерга полетела в сторону, Ский схватил девушку и швырнул на лавку с такой силой, что у нее от боли дух занялся. Накинулся, лапая так гнусно, что Александра даже взвыла от ярости, пыталась укусить его, но он придавил ее горло одной рукой, чуть не задушив, с грубостью невероятной, а другой рукой начал задирать рубаху.

Александра билась мучительно, полузадохнувшись. Ну нет, если Жорж ее одолеет, лучше удавиться, лучше утопиться!

И вдруг Ский завопил дурным голосом и отшатнулся, свалился на пол, подпрыгнул, заметался… шайки упали с полка, что-то загрохотало, потом зазвенело. Александра, вскочив, кинулась к кочерге-спасительнице, да так и замерла, увидев… увидев Ружа, который гонялся по баньке за прыгающим туда-сюда Жоржем! Наконец Ский ударился о дверь и вылетел вон, кинулся прочь, а Руж гнал его, норовя цапнуть за задницу, причем иногда это ему удавалось, отчего Ский высоко и смешно подпрыгивал и громко взывал.

Страх у Александры как рукой сняло, она так захохотала, что снова повалилась на лавку и никак не могла успокоиться от смеха. Но спохватилась и вскочила. Откуда взялся Руж? Он сам прибежал или Полунин тоже здесь? А что, если он видел происходящее в баньке, видел ее позор?

Торопливо одевшись, Александра выскочила, огляделась. Никого… лай Ружа доносится уж издали.

Она пошла к дому, переплетая еще влажную косу и думая, думая… Да, жизнь в Протасовке, ее будущее здесь под угрозой. Единственный способ все поставить на место – найти завещание! Но как это сделать, боже мой?

Боже мой…

Александр упала на колени там же, где стояла, и стиснула молитвенно руки:

– Господи, ты все видишь, ты все обо мне знаешь! Ты понимаешь, когда я солгала во спасение, а когда ради корысти. Ты сам реши, боже, на чьей ты стороне, кто прав. Если, по твоему разумению, я – дай мне помощь этой ночью, помоги найти завещание. Если Зосимовна – значит, я ничего не найду и с тем смирюсь, и все дальнейшее приму так, как ты рассудишь и велишь. Прости меня, господи, спаси и помоги!

Поднялась с колен и, чуть успокоившись, пошла в дом.

Время обеда еще не пришло, но у Александры не было никакой охоты являться в столовую. Поэтому она свернула на кухню и попросила у поварихи Матрены какой-нибудь еды. Нынче на обед были щи, да вареники с творогом, да кисель из прошлогодней моченой клюквы.

Повариха все подала без промедления, правда, негромко при этом ворча. Александра сначала думала, что Матрена недовольна: не в срок-де обеда просят, а потом расслышала, что повариха на чем свет стоит поносила молодежь, у которой на уме одна любовь.

У Александры и у самой была на уме эта самая любовь, а потому она насторожилась.

– Ох, какие же вареники ты сделала! – похвалила от души. – А кого бранишь-то?

– Да кого-кого, Агашку, – отозвалась Матрена уже чуть подобрей – само собой, кому ж похвала не приятна. – Видела тут синеглазую такую? Это ей бы надо на кухне прислуживать, а она убежала, потому что милый ее воротился. А Матрена тут знай за всех отдувайся!

Александра насторожилась, но заговорила самым спокойным голосом:

– Савка приехал, что ли? Быстро же он обернулся!

– Да лучше б не оборачивался, – проворчала Матрена. – Лучше б еще денек помедлил да не попал бы Зосимовне под горячую руку и не угодил бы в холодную.

– Неужто он ее поручение не выполнил? – удивилась Александра. – Диву даюсь, как осмелился ослушаться…

– Да шут ее разберет, Зосимовну, она в последнее время вовсе ополоумела, сама не знает, чего ей надо. А тут еще и ключ от барского кабинета потеряла! Посулила серебряный рубль тому, кто найдет да вернет. А я б нашла – не вернула бы, хоть и рубль – дело хорошее. А все ж не вернула бы – охота подольше любоваться, как Зосимовна бесится.

– Немыслимые вареники! В жизни таких не ела! – так и воскликнула Александра, не зная, как еще выразить свое восхищение Матреной и ее отношением к Зосимовне. – А где же Зосимовна потеряла этот ключ?

– Да шут ее знает, – повела Матрена круглыми широкими плечами. – Она по всему поместью носится, как ведьма на помеле. Мало ли где обронить могла, поди сыщи!

Насытившись, Александра выскользнула в сад и побежала к пруду, где Федотка с видом терпеливого отчаянии завершал свои мучения. Снова целая груда стекла лежала на берегу, а повязки на его пальцах потемнели от грязи и покраснели от крови.

– Больше я стекло на берегу не оставлю, – сказал он. – Отнесу барышне доказательство, мол, исполнил урок, в ножки ей брошусь, чтобы защитила меня от проклятущей Зосимовны.

– Не находил ли ты здесь ключа? – вкрадчиво спросила Александра.

– А и нашел бы, так не вернул, – ухмыльнулся Федотка. – Больно радуется душа, когда видишь, как Зосимовна бесится!

– Ох, крепко же она всем насолила… – покачала головой Александра.

– И не говори, ее все ненавидят, и деревенские, и дворовые, – согласился Федотка. – Она же как взбесившийся зверь, никогда не знаешь, чего от него ждать.

– А ты слышал, что Савка воротился и сразу под замок попал?

– Слышал, – с досадой проговорил Федотка. – Называется, лба не разбей, кланяясь. Разве на Зосимовну угодишь!

– Ну, наверное, он не все выполнил, что Зосимовна хотела, – сказала Александра. – Разве мыслимо в два дня до Владимира доехать, все там разузнать, что поручено, и вернуться?

– Да не был он ни в каком Владимире, – невесело усмехнулся Федотка. – Он в Нижний ездил. Это Устин мне насчет Владимира невесть зачем налгал. А Савка сразу был в Нижний послан. Клянется-божится, что везде побывал, куда Зосимовна его посылала. А она недовольная! Да разве он виноват? Савка говорит, что те господа, которые барские дела вели, сейчас в Петербург отъехали, а на месте того дома, где ему велено было побывать и что-то там разузнать, одно пепелище. А про обитателей того дома одни соседи одно говорят, другие – другое…

Сердце у Александры так и упало! Вот, значит, что задумывала Зосимовна… Она вовсе не о Жорже Ском хотела сведения собрать – в самом деле, теперь Александра понимала, что Зосимовне это вовсе ни к чему, она и так знала о Жорже все, что можно и нельзя, – она хотела вызнать все о заезжей гостье! Зосимовна с первой минуты не поверила Александре… Но почему?! Какую ошибку та допустила? В чем повела себя не так? Или в тех письмах – потерянных письмах Хорошилова – было написано нечто, что навело читавшую их Зосимовну на подозрения?

Как глупо Александра их потеряла! Даже не заметила, как они выпали и где. Хотя во время той ужасной скачки это мудрено было заметить: даже если бы они вывалились с грохотом и звоном, она все равно ничего не услышала бы.

И вдруг неожиданная мысль ее поразила. Грохот, звон… она словно бы вновь увидела, как валятся в бане шайки, которые задел Ский, укушенный Ружем. Но что там зазвенело? Шайки деревянные, звенеть там нечему…

Не простившись с Федоткой, Александра снова кинулась в баню, уверяя себя, что вовсе не Зосимовна, а сама она с ума сошла и придумывает невесть что. Однако, когда подобрала шайки и оглядела щелястый пол, только головой покачала. Под лавкой лежал ключ!

Александра схватила его. Головка и бородка в форме елочки… Тот самый ключ, который ищет Зосимовна, ключ от кабинета, Александра его помнила с прошлого раза. Значит, его украл у Зосимовны Ский. Значит, он тоже жаждет попасть в кабинет… А впрочем, это было ясно в первую же ночь, проведенную им в этом доме.