Ветер с моря - Хевен Констанс. Страница 11

— Изабелла, — робко ответила девушка. — А вас?

— Моя мать звала меня Люсьеном. Какое-то мгновение она не могла сдвинуться с места, захваченная в плен чарующим взглядом, потом резко вырвала свою руку.

— Я должна бежать. До свидания, до завтра.

— До завтра, Изабелла. Ma belle [6].

Она ушла, а юноша со вздохом облегчения откинулся назад. Весь день он горевал по поводу своих безнадежно рухнувших планов, но теперь передышка обеспечена, причем самым приятным образом. Конечно, девушка могла бы предать его, но он ей доверял. Трудная жизнь с раннего детства научила его разбираться в людях, к тому же он вполне осознавал свои способности очаровывать. В запасе было несколько дней, чтобы подумать о будущем.

Когда Изабелла вернулась домой, шел уже восьмой час. Она поспешно поднялась в свою комнату, вымыла руки и привела себя в порядок, прежде чем пойти ужинать с миссис Бедфорд. Когда дядина семья жила в Лондоне, они с Ги обычно ужинали в комнате экономки.

— Сегодня ты припозднилась, дорогая, — мягко сказала миссис Бедфорд. — Неужели ты так долго была у мистера Холланда?

— Нет, но вечер был изумительный, и я пошла с Бет к морю. Там так прохладно, а это так приятно после дневной жары, и я зашла дальше, чем намеревалась.

— Ты не должна ходить туда по вечерам. Мало ли кого можно встретить.

— Обычно там бывают только рыбаки и дети. Многие из них мне знакомы.

Миссис Бедфорд нахмурилась.

— Твой брат был с тобой?

— Сегодня нет. Наверное, мистер Форест задержал его.

— Хорошо, не будем ждать его. Позвони, пожалуйста, в колокольчик, милая.

Ужин подали, а Ги так и не пришел. Потом Изабелла уединилась в своей комнате. Было жарко и душно, она пошире раскрыла окна и достала книги. Ей нужно было перевести латинский стих к следующему занятию с мистером Холландом, но как она ни старалась, мысли ее были далеко от изящных стихов Горация.

«Что за юноша с волосами, умащенными благоуханными маслами, ласкает тебя, Пирра, в гроте, убранном розами…»

Нет, это грубо и нескладно. И недостойно оригинала. Она с отвращением отбросила карандаш. Сегодня получалось плохо, слова не приходили на ум, а мысли упрямо возвращались к событиям прожитого дня. «Люсьен», — вспомнила она. Она не знала никого с таким именем. Было ли оно настоящим? Откуда он явился и зачем? Было что-то притягательное и необычное в его бархатистых глазах и смуглой коже оливкового оттенка. Он не был похож ни на кого из тех, с кем ей доводилось когда-либо встречаться, хотя надо признать, что ее опыт общения с другими людьми был весьма ограничен.

Девушка оттолкнула книги, встала, подошла к окну и облокотилась о подоконник, вдыхая полной грудью ароматы летнего вечера. Она вдруг остро почувствовала, как устала от этой замкнутой однообразной жизни. Но должен же когда-нибудь придти этому конец? У Изабеллы появилось жгучее желание убежать из дома на берег моря, туда, где ветер будет трепать ей волосы, ласкать ее щеки, сольется с ее губами в соленом терпком поцелуе.

У незнакомца красивый рот. Она вздрогнула, вспомнив его стройное обнаженное тело. Кровь прилила к щекам, и Изабелла прижала к ним ладони, стыдясь и одновременно радуясь волнению своего тела, чувствам, ранее неведомым и не являющимся даже в мечтах. Внизу хлопнула дверь, залаяли собаки, и она вернулась к действительности. Боже, что это она? Мечтает о нищем бродяге, может быть, преступнике. Незавидная участь. Голос рассудка говорил ей, что она вела себя, как дура, как романтическая идиотка.

Было уже около полуночи, когда девушка разделась и легла в постель. Все еще стояла духота, и она никак не могла заснуть. Когда же наконец начала дремать, ее внезапно разбудил топот ног на лестнице, потом раздался стук двери. Это должно быть Ги так поздно. Где же он пропадал? Ему уже семнадцать, но Изабелле он все еще казался маленьким мальчиком, нуждающемся в опеке. Она выскользнула из постели, накинула халат, снова зажгла свечу и вышла из комнаты. Тихо постучала в дверь комнаты Ги. Никто не ответил, и она вошла. Ги лежал ничком на кровати в рабочей одежде. Изабелла прикрыла дверь и подошла к брату.

— Ги, что случилось? Почему ты не пришел ужинать? Ты заболел?

— Уйди. Оставь меня в покое, — сказал он приглушенным голосом.

Но она уже заметила темно-красную полосу на его щеке и окровавленные костяшки пальцев.

Изабелла поставила свечу и подошла к кровати.

— Ги, ты снова дрался?

— Ну и что, если даже и дрался? Какое тебе дело?

Она вздохнула.

— Дай посмотреть.

Ги перевернулся на спину и мрачно глянул ей в глаза.

— Пустяки.

Изабелла взяла полотенце, намочила его водой из кувшина и вернулась к кровати. Брат неохотно приподнялся и позволил смыть засохшую кровь с большой ссадины на лице и обмыть пораненную руку.

— Зачем было драться? Что в этом хорошего? С кем на этот раз?

Его глаза блеснули в свете свечи.

— Ты знаешь, как он назвал меня? Трусом, который боится сказать дяде, что я думаю о том, как он обращается со мной; лягушатником, как называют всех французов; ублюдком, чья мать была шлюхой… И он ударил меня, тогда я и дал ему. Одно утешение, что ему досталось больше. Я испортил его смазливую физиономию на несколько дней.

— О Ги, так это был Дик Форест? И зачем только ты его слушаешь? Ты ведь знаешь, что будет. Его отец побежит жаловаться сэру Джошуа, когда тот приедет.

— Пусть жалуется. Пусть даже побьет меня, мне все равно. — Он вдруг так сильно схватил Изабеллу за руку, что ей стало больно. — Я бы не остался здесь ни на минуту, только бы меня и видели, если бы не ты. Я не могу оставить тебя с ними. Ведь у нас с тобой никого больше нет, правда? Мы должны быть вместе, но иногда что-то взрывается во мне, и нужно это выплеснуть. Не мог я сегодня вечером быть домашним котенком с миссис Бедфорд, сидеть с ней, беседовать. Я бродил по берегу. Кругом никого, только я и море.

Изабелла забеспокоилась.

— Ты никого не встретил?

— Ни единой души. — Он вдруг усмехнулся. — Сегодня лунная ночь, поэтому лодок на море не было.

— Ги, ты не должен ходить с ними в море, слышишь? Ведь ты не связан с контрабандистами?

— Я подумывал об этом. Младший брат Джонти Дейли учился со мной в школе. Он не раз намекал мне. Они были бы рады тому, кто умеет говорить по-французски. Вот была бы пощечина сэру Джошуа, а? Чертовски правильный он: пьет их бренди и в то же время наказывает за то, что они это бренди ему доставляют.

— Нет, Ги, ни за что! Обещай мне, что не пойдешь к ним. Это опасно. — Она подумала о том, что ее новый знакомый едва не утонул. — Многие гибнут.

Он откинулся на подушки.

— Не беспокойся, Белла. Эти дурацкие игры до добра не доведут. Думаешь, я не понимаю?

Но Ги отвел глаза, он не хотел встретиться с ней взглядом, и она подумала, что брат увяз гораздо серьезнее, чем сам считал. Чувство опасности привлекало юношу, переживающего крушение надежд, придавая остроту его ощущениям.

Изабелла поднялась.

— Уже поздно, а мне надо вставать.

— Собираешься взять Джуно?

— Хотелось бы. Вряд ли йотом представится еще возможность.

— Можно мне поехать с тобой?

— Ты должен выспаться. А я люблю ездить верхом одна.

Ги насмешливо улыбнулся.

— С кем это ты там встречаешься? С возлюбленным?

— Не говори глупостей. С кем здесь можно встречаться?

— Да, конечно, ты права. Дядя держит нас в черном теле. Почему, Белла? Почему так? Он как будто чего-то боится. Тебе не кажется?

— Не знаю, и совсем не время гадать об этом. — Сестра наклонилась и поцеловала его. — Доброй ночи, милый.

Она лежала в постели с открытыми глазами. Глядя в темноту, девушка думала, что Ги был прав: что-то здесь не так. Снова и снова она приходила к мысли о том, что за грубостью сэра Джошуа скрывался страх.