Услышь мой голос - Снегова Юлия. Страница 49

— Ах да, — ответила Женя, — я что-то такое читала. Ну, хорошо, Эрик. Ты ведь согласен быть Эриком?

— Согласен, — подтвердил мнимый Эрик.

— Тогда я придумаю тебе внешность. Ты высокий брюнет с хорошо развитыми мышцами, широкими плечами и сильными руками. Твой отец китаец, а мать — турчанка.

«Какой ужас, — подумал Алексей, — он только что получил чудовищное имя Эрик. Что она плетет? Сын китайца и турчанки, не иначе — пленной, у Жени бурная фантазия. Ну что ж, попробую вжиться в эту роль. Теперь, разговаривая с ней по телефону, мне придется щуриться».

— Хорошо, я согласен, только непонятно, почему мама с папой меня назвали Эриком, а не Мустафой или каким-нибудь чудовищным китайским именем типа Люпи?

— Вероятно, в честь одного из твоих любимых певцов, — смеясь, ответила Женя. — Ну, продолжим. Как всякий восточный мужчина, ты очень страстный и изобретательный в любви. Только стеснительный, и поэтому ты очень часто предпочитаешь молчать. — Женя сделала драматическую паузу и продолжала: — Вот и сейчас ты, мой дорогой Эрик, медленно расстегиваешь пуговки на моей блузке. Надо тебе сказать, что на моей блузке очень много мелких, обтянутых шелком и потому очень скользких пуговок. Наверное, даже слишком много для такого нетерпеливого мужчины, как ты. Ты страшно зол на них и готов просто рвануть на себя шелк моей блузки, чтобы пуговицы посыпались на пол. Но ты этого не делаешь, ты испытываешь своеобразное мучительное удовольствие от того, что так долго сдерживаешь свою страсть.

«Ей бы в нашей газете работать, — подумал Алексей, слушая эту душераздирающую историю про пуговицы. — Интересно, сколько ей платят в этом «Сезаме»? Может, переманить ее к нам, она бы писала темы номера, стала бы звездой журналистики. И мы регулярно встречались бы, ходили вместе в редакционный буфет пить кофе. Хотя ей, кажется, и тут неплохо. С каждым разом она становится все раскованней и изобретательней. Интересно, какая она в жизни?»

Этот вопрос занимал Алексея все сильнее. Пока Женя рассказывала ему, как он наконец справился с пуговицами и добрался до ее затвердевших сосков, Алексей соображал, как бы повидаться с ней лично. Он прекрасно понимал, что с экзотическим Эриком Женя знакомиться не станет ни за что. Поэтому надо искать какие-то другие способы. Самое лучшее — это как бы невзначай встретить ее на улице, тем более что их формальное знакомство уже состоялось в Крыму. Надо только удачно выбрать время и место, потом взять на вооружение все свое обаяние, и вперед…

— Ну почему ты опять молчишь? — возмущенный женский голос прервал течение его мыслей. — Разве ты ничего не хочешь мне сказать, Эрик? Ну, поговори со мной, расскажи, какая я красивая, нежная, расскажи мне сам, как ты ласкаешь меня. — На самом деле Женя просто устала, у нее пересохло в горле и истощилась фантазия. Хотя в «Сезаме» это было и не принято, она решила на несколько минут поменяться со своим клиентом ролями. Если у него так много лишних денег и свободного времени, пусть сам поработает головой и языком. Она почувствовала, что Эрик несколько озадачен.

«Может быть, он девственник, — подумала Женя, — и вообще не знает, как подступиться к женщине. Да нет, это совсем уж невероятно. Взрослый мужчина, а судя по голосу, ему не меньше тридцати пяти, должен иметь хоть какой-то сексуальный опыт. Наверное, он по жизни робкий и закомплексованный человек, не умеет знакомиться с женщинами или у него какой-нибудь физический недостаток. Да, точно, — эта идея показалась Жене наиболее вероятной. — Он просто богатый инвалид, который может быть с женщиной либо в своих фантазиях, либо ведя телефонные разговоры».

К этому времени Эрик уже слегка освоился, собрался с силами и заговорил.

— Я кладу руку на твое колено, — выдавил он из себя.

«Небогатая же у тебя фантазия, — подумала Женя. — До меня тебе далеко».

— Очень хорошо, — тем не менее обрадовалась она его инициативе, — я вся дрожу от нетерпения. В ладони твоей я чувствую легкую дрожь. И еще, у тебя такие горячие пальцы… Ну а что же дальше?

— Я провожу рукой по твоей горячей шелковистой коже, я поднимаюсь все выше и выше. Ого, куда я забрался! — удивленно воскликнул Алексей.

— И куда же? — спросила Женя.

— У меня нет достойных слов для описания этого места. Ну, в общем, это что-то очень сладкое, и таинственное, и опасное, и… Короче, я хочу туда. «Если бы Смирнов взял меня на работу в свой «Сезам», то уволил бы уже через полчаса», — подумал Алексей.

— А как ты хочешь туда? — спросила Женя, она решила, что во время идиотских пауз ее клиента она успеет выпить стакан холодного апельсинового сока.

3

Таким образом они говорили еще довольно долго. Женя устала гораздо раньше, чем ее клиент со своими странными и непонятными фантазиями. Когда он наконец отпустил ее, Женя почувствовала неодолимое желание изо всех сил запустить телефонной трубкой в стену.

После работы она даже решила поговорить об этом Эрике с Виктором Смирновым, хотя обычно никогда не обсуждала с ним свои телефонные беседы. Смирнов пригласил Женю к себе домой. Сначала она отказывалась, но он проявил настойчивость.

— Пошли, пошли, — уговаривал он, — я покажу тебе свое новое приобретение. Ты умрешь от зависти.

— Что, купил какую-нибудь говорящую печку для сауны? — пошутила Женя.

— Бери выше, — ответил Смирнов, — вчера ездил в салон и купил картину одного молодого, но ужасно модного художника. Хочу показать тебе, интересно, что ты скажешь.

— Ну, картина в корне меняет дело. Поехали, а то что-то я в последнее время вместо живописи вижу только цветочки на стене моего косметического салона.

Картина, которой хвалился Смирнов, произвела на Женю странное впечатление. Она висела на почетном месте напротив окна в шикарной гостиной Смирнова. На лиловом фоне была изображена странная шестигранная бутыль с узким горлышком и пробкой, тоже граненой, повторяющей форму сосуда. Сквозь зеленоватые грани бутыли просвечивали странные пейзажи. Чем дольше Женя всматривалась в картину, тем больше различала замысловатых подробностей. В одной грани она рассмотрела зимний пейзаж, деревья с черным кружевом голых веток, в другой — морские волны, в третьей — воздушную стихию с прозрачными облаками. Наконец, Женя почувствовала, что у нее начинает кружиться голова, и отошла от картины.

— Какая странная вещь, — произнесла она. — Знаешь, эта картина меня чем-то пугает. У себя дома я бы такую не повесила.

— Ага, — довольно проговорил Виктор, — значит, и ты почувствовала.

— Что почувствовала? — удивилась Женя.

— Психоделику, — многозначительно произнес Виктор. — Эта картина принадлежит к так называемому психоделическому направлению в искусстве.

— Что это значит? — спросила Женя. — Никогда ни о чем подобном не слышала.

— Это искусство, воздействующее на психику примерно так же, как действует наркотик, но, естественно, без всяких вредных последствий. Просто расширяет границы сознания того, кто смотрит на картину.

— Что-то я не почувствовала, что границы моего сознания расширились, — с сомнением произнесла Женя. — Просто у меня возникло очень странное чувство, как будто, — она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово… — как будто я куда-то проваливаюсь, что ли.

— Так оно и есть, — обрадовался Виктор. — Если бы ты не испугалась, а смотрела бы на картину подольше, то, возможно, погрузилась бы в глубины своего подсознания.

— Лучше расскажи мне о художнике, — попросила Женя. — Кто он такой?

— Да я сам толком не знаю, — ответил Смирнов. — Какой-то молодой, но, как говорят, страшно гениальный парень со странной фамилией Пинус. Хотя, может быть, это такой псевдоним. Зовут его, кажется Аликом, и за ним уже гоняется несколько галерейщиков из Америки и Англии. Кстати, считается, что покупка его работ — это отличное помещение капитала. Так что, если я вдруг разорюсь, этот Алик Пинус поможет мне еще некоторое время продержаться на плаву. Ну да ладно, — сказал Виктор, — вспомнили о своем искусствоведческом прошлом, отдали дань живописи, давай-ка поговорим о чем-нибудь более приземленном. Как у тебя дела? А то видимся только на работе, ты ходишь такая суровая, неприступная…