Услышь мой голос - Снегова Юлия. Страница 8
Женя вспомнила, что в университете Виктор обычно ухаживал не меньше чем за пятью девушками одновременно, и расхохоталась.
3
Четыре оставшиеся до понедельника дня Женя провела, стараясь не думать о будущей работе. Возвращаясь от Виктора, она твердо сказала себе, что зарабатывать сексом по телефону будет недолго, что это временная и вынужденная мера. Женя решила, что накопит денег, приведет себя и квартиру в порядок, осмотрится, встанет на ноги и отыщет себе что-нибудь получше.
«Может, и правда Смирнов откроет галерею и возьмет меня к себе, или я сама буду не спеша искать себе место в какой-нибудь модной галерее, которых сейчас не так уж мало. Кстати, я могла бы устроиться консультантом в ювелирную фирму, вдруг ювелиры захотят выпускать перстни с геммами, как у древних иранцев? В конце концов, мало кто в Москве разбирается в геммах так же хорошо, как я».
И Женя, как всегда, когда хотела успокоиться и отрешиться от навязчивых мыслей, открыла толстый альбом, изданный во Франции. Его с оказией прислала Жене ее коллега из французского этнографического общества, и Женя считала эту книгу одной из самых ценных в своей библиотеке. Женя раскрыла альбом и стала листать толстые глянцевые листы. Она разглядывала отлично выполненные фотографии, и окружающий ее мир с унизительными и нелепыми заботами постепенно отдалялся. Его заслонили перстни с печатками, вырезанными из полудрагоценных камней — сердолика, халцедона, лазурита. Такие перстни украшали пальцы древних иранцев, и на каждом была вырезана личная печать, бегущий сфинкс или спящая собака. Эти каменные печати, иначе называемые геммами, хранятся сейчас под стеклянными витринами, разбросанные по музеям мира. Их обходят стороной толпы туристов, бегущие со всех ног, чтобы увидеть знаменитую Джоконду или «Весну» Боттичелли. Искусство Древнего Ирана почти никому не интересно. А между тем Жене казалось, что она понимает, откуда это искусство брало свои истоки и чем питалось. Она мечтала написать об этом книгу и издать ее в виде шикарного альбома с фотографиями и репродукциями. Осуществится ли ее мечта хоть когда-нибудь?
Женя вздохнула, и вдруг в ее глазах вспыхнул аквамариновый огонь. Женя захлопнула альбом и вскочила.
«Ну конечно, — думала она, в возбуждении шагая по комнате, — я буду работать у Смирнова, накоплю денег и смогу наконец написать и издать свою книгу! Тогда в моем решении зарабатывать деньги таким неприличным способом будет хоть какой-то смысл. Иначе получается, что я продаюсь за кусок хлеба из супермаркета и за колготки с лайкрой».
Женя почувствовала, что ей сразу стало легче дышать. Теперь, когда ее совесть почти успокоилась, она приободрилась и решила заняться уборкой квартиры. Нельзя начинать новую жизнь среди пыльных полок и невымытых полов. Полдня Женя возилась с тряпками, шваброй, воевала со старым пылесосом. Этот агрегат был ее ровесником, гудел истошно, но пыль почти не всасывал. Уборка продвигалась медленно еще и потому, что Женя то и дело останавливалась возле шкафов, открывала скрипучие дверцы и рассматривала хранящиеся внутри семейные реликвии.
Вот диплом ее прабабушки, окончившей Московскую консерваторию с золотой медалью. У нее был абсолютный слух, ей прочили блестящее будущее, но знаменитой пианисткой она так и не стала. Революция смешала все планы, и прабабушка работала сначала счетоводом, а потом бухгалтером и только по вечерам садилась за свое пианино, которое сумела сохранить несмотря ни на что. Женя знала, что ее прабабушка даже в войну оставалась в Москве, чтобы не потерять эту старую квартиру, эти вещи, помнящие еще дворянское прошлое их семьи. Многие тогда упрекали ее, говоря, что вещи для нее дороже жизни, но она была непреклонна. Всю войну, пока ее дочь, Женина бабушка, с детьми была в эвакуации, пожилая женщина одна жила в Москве, охраняя свое гнездо.
Женя вытерла пыль с пианино, потом присела возле него, открыла крышку и взяла несколько аккордов.
«Совсем расстроилось, — подумала она, — ничего, с первой же зарплаты вызову настройщика, буду вечерами зажигать свечи и играть сама для себя».
Наконец утро понедельника настало. Женю знобило, сердце учащенно билось, она чувствовала себя выпускницей школы, собирающейся на первый экзамен.
«Глупости, — убеждала она себя, — мы же со Смирновым обо всем договорились. Совершенно незачем так волноваться!»
И вдруг Женя поняла, что похожа не на юную абитуриентку, а скорее на продажную женщину, которая идет на первое свидание с клиентом. Она гневно тряхнула головой.
«Все, хватит! — твердо сказала она себе. — Больше никакой рефлексии, а то я так и закончу свои дни в нищете и безвестности. Не напишу книгу, не поеду в Иран, даже настройщика вызвать не смогу. Надо стиснуть зубы, улыбаться и хорошо выполнять свои предстоящие обязанности. В наши дни продается и покупается все, даже свобода. И я отправляюсь зарабатывать себе денег на свободу!»
С гордо поднятой головой, в новых колготках, мини-юбке и вечных английских туфлях-лодочках, которые когда-то она приобрела по случаю, Женя шла на свою новую работу.
Служба «Секс по телефону» располагалась в старом, недавно отреставрированном здании на Садовом кольце, недалеко от станции метро «Маяковская». Все это называлось вполне безобидно: АО «Сезам».
— Сезам, откройся, — прошептала Женя, нажимая на кнопку переговорного устройства.
— Вас слушают, — раздался бесстрастный мужской голос.
— Моя фамилия Лагутина, — произнесла Женя, — меня ждет Виктор Семенович.
Страж «Сезама» ничего не ответил, но дверь загудела, приглашая Женю войти. Женя поднялась по лестнице на второй этаж, где возле другой железной двери ее ждал плотный и высокий молодой человек в темном костюме и галстуке.
«Да, фирма серьезная», — поняла Женя, бросив взгляд на охранника.
— Евгения Лагутина? — спросил ее молодой человек. Женя кивнула. — Проходите. Виктор Семенович вас ждет.
Женя попала в просторный холл с белоснежными стенами и полом, покрытым светло-сиреневым ковролином. Большие окна с приспущенными жалюзи пропускали мягкий солнечный свет, где-то зудел кондиционер, и свежий воздух поигрывал ярко-зелеными листьями искусственных растений. Невозможно было поверить, что в двадцати шагах отсюда шумит загазованное Садовое кольцо.
Женя увидела что-то вроде огромного стеклянного аквариума, внутри которого сидела молодая девушка с радиотелефоном в руке. На столе перед ней был пульт с разноцветными кнопками и мигающими лампочками. Женя с удовольствием постояла бы еще и понаблюдала за девушкой в «аквариуме», но охранник указал ей на дверь, за которой Женю ждал шеф. Женя бесшумно прошла по ковру и так же бесшумно открыла белую деревянную дверь кабинета.
«Как в дорогой клинике», — мельком подумала она и встретилась взглядом со своим начальником.
4
Виктор поднялся навстречу Жене из-за массивного светлого стола и улыбнулся. Женя сразу же подумала, что его губы улыбаются официально, а яркие зеленые глаза смотрят весело и немного шаловливо.
— Здравствуйте, Евгения, — произнес Виктор, — вы точны, и это делает вам честь.
— Разве мы теперь на «вы»? — спросила Женя.
— Здесь — да, — твердо ответил Виктор, и Женя не нашлась, что возразить. — Присаживайтесь, я расскажу вам о наших правилах.
Женя присела на краешек бежевого кожаного кресла и почувствовала, что у нее испортилось настроение. Комната чем-то мучительно напоминала Жене дирекцию музея, где рядового сотрудника всегда ждало какое-нибудь неприятное известие.
— Девушки работают у нас в три смены — с двенадцати дня и до шести утра. Каждая смена по шесть часов с получасовым перерывом. Самое напряженное время — естественно, ночь. Услуги у нас дорогие — минута стоит десять тысяч рублей, поэтому прелюдии в разговоре должны быть минимальными. Одна-две фразы, и сразу переходите к делу. Ни в коем случае вы не должны заканчивать разговор первой, что бы вам ни говорили и какой бы вид секса вам не предлагали. Наш девиз — безотказность. Единственное, что у нас запрещено категорически, — это встречи с клиентами. За это я сразу же увольняю. Кстати, именно поэтому, — продолжал Виктор, — я не беру на работу девушек, которые подкатывают к фирме на дорогих иномарках. Это проститутки, которые хотят, работая здесь, найти себе подходящую клиентуру в обход сутенеров и рэкетиров.