Дочь регента - Холт Виктория. Страница 103

Леопольд был в восторге от жены. Она так бурно выражала свои чувства... однако их следовало обуздать, ибо ей не пристало так себя вести.

— Любовь моя, — молвил Леопольд, — кроме того, что вы самая восхитительная принцесса в мире, вы еще и наследница трона великой страны. Вам не следует об этом забывать.

— О, я хочу помнить только о том, что я жена моего дорогого Лео. Лео, Лео, Лео! — поддразнивающе засмеялась Шарлотта. — Но только не в присутствии слуг. А как мне величать вас при слугах, мой дорогой?

— В их присутствии и в торжественных случаях, на людях, я полагаю, вам следовало бы называть меня Кобургом.

Шарлотта весело расхохоталась.

— Кобургом! Мой драгоценный Кобург! Кобург! Я буду говорить так, что это прозвучит еще нежнее, чем Лео.

— И все-таки говорите, любовь моя... чтобы доставить мне удовольствие.

— Дорогой Лео Кобург, я готова умереть, лишь бы вам было хорошо.

Принц-регент приехал в Отлендс, чтобы посмотреть, как идут дела у новобрачных. А Шарлотта впервые в жизни пожалела, что он проявляет такую заботу.

Разумеется, регент явился не просто так, а с помпой, и интимность жизни в Отлендсе была нарушена.

Регент протянул к Шарлотте руки и обнял ее.

— Я вижу, что вторгся в рай, — с улыбкой Юпитера произнес он.

— Дорогой папа, как хорошо, что вы приехали!

— Мое единственное дитя, я много думал о тебе. Принц наморщил нос. Запахи животных раздражали его. Одна из собачонок герцогини подошла понюхать его начищенные до блеска сапоги.

Шарлотта свистнула, подзывая собаку к себе, и регент поморщился; он заметил, что и Леопольду далеко не всегда по вкусу мальчишечьи ухватки Шарлотты.

«У парня есть некоторое чувство собственного достоинства, — отметил про себя регент. — Вероятно, не так уж много, ведь он из какого-то захудалого княжества, однако теперь ему суждено погреться в лучах чужой славы, ибо его жена — будущая королева Англии».

Но все равно зять ему не нравился. Глядя на него, регент всегда вспоминал неприятную историю с Оранским и думал о том, что он бы предпочел брак с голландцем.

Шарлотта взяла отца под руку, и к нему вернулось хорошее настроение; регент любил внешние проявления нежности; пусть люди видят, что после стольких скандалов им все же удалось примириться.

— Тебе идет замужняя жизнь.

— А ... Э-Э...Э-Э... Кобургу?

«Значит, он для нее Кобург! — подумал принц. — Довольно формально. Боже правый, неужели Леопольд уже взялся за ее воспитание?»

Они сидели в гостиной, ожидая, пока им подадут перекусить, и регент обратил внимание на то, как мало Леопольд пьет. Регенту почудился в этом чуть ли не упрек, однако он твердо решил сохранить хорошее настроение. Регент сказал, что Леопольду очень идет генеральская форма и поинтересовался, заметил ли зять, какая форма у гвардейцев? После этого регент принялся подробно обсуждать отличия различных мундиров. Шарлотта зевала, мечтая о том, чтобы отец поскорее уехал, а Леопольд слушал внимательно и притворялся заинтересованным.

— Кемелфорд-хаус — на самом деле не очень подходящее место, — сказал регент. — Вам следует осмотреть дворец в Эшере. Вот где, по-моему, идеально. Может быть, вам захочется там кое-что переделать. Если понадобится совет, я с удовольствием вам помогу.

И принц оседлал еще одного любимого конька — принялся рассказывать о переделках в Карлтон-хаусе и «Павильоне». Он поведал Леопольду историю «Павильона», не забыв упомянуть и о том, что это был полуразвалившийся сельский дом, когда его вдруг обнаружил Вельтхе.

Визит, казалось, длился целую вечность.

Уезжая, регент игриво сказал Леопольду:

— Будьте осторожны, а не то она будет вами командовать. Вы должны проводить свою линию.

— Дорогой папа, — откликнулась Шарлотта, — мы даже не ставим так вопрос: кто из нас будет командовать. Я исполняю желания Кобурга просто потому, что мне это очень приятно.

— Ты говоришь как любящая жена, — провозгласил регент.

А про себя цинично добавил: «В первую неделю медового месяца».

Однако уезжая, он был грустен, ибо вспоминал о несказанной радости, которая владела им после некоей церемонии, состоявшейся в доме Марий Фитцгерберт на Парк-стрит.

И регент сказал себе в тысячный раз: «Не надо было мне уходить от Марии».

— Когда человек счастлив, ему не о чем писать, — пожаловалась Шарлотта Луизе.

Принцесса думала о Мерсер, которая когда-то так много для нее значила. Вероятно, это была лишь отговорка, чтобы не писать, но ведь и Мерсер вдруг утратила обычное благоразумие: она сообщила Шарлотте о своем намерении выйти замуж за графа де Флохоля, человека, брак с которым Леопольд не одобрял. Может быть, вообще привязанность к Мерсер объясняется тем, что Шарлотта до встречи с Леопольдом не знала, какие бывают здравомыслящие люди, и поэтому на нее произвели такое впечатление рассуждения Мерсер? Ладно, во всяком случае, Мерсер слишком поглощена собственными делами и, наверное, не заметит, что Шарлотта ей не пишет. Хотя раньше они переписывались регулярно... Ах, как все меняется после свадьбы!

Вполне естественно, что у столь идеальной пары очень скоро произошло самое желанное событие: Шарлотта забеременела.

— Мы никому не будем говорить, — предупредил осторожный Леопольд, — пока не будем абсолютно уверены.

Милый, степенный Леопольд! Он прекрасно знал слабости Шарлотты. Она растрезвонила бы о ребенке по всему дому, и очень скоро появилось бы столько карикатур и памфлетов! Леопольд заявил, что не желает становиться объектом столь грубых насмешек.

Шарлотта с ним горячо согласилась. И постаралась подавить радостное возбуждение, хотя это было нелегко.

Да, нелегко, особенно потому, что они жили в Лондоне — в Кемелфорд-хаусе, на углу Оксфорд-стрит и Парк-Лейн — и им приходилось часто бывать в свете. Когда они пошли посмотреть на мистера Кина, игравшего в «Бертраме», им устроили грандиозную овацию. Как Шарлотта гордилась тогда Леопольдом Кобургом, наряженным в генеральскую форму. Ордена, украшавшие его грудь, свидетельствовали о его отваге.

Но когда Шарлотта и Леопольд собирались посмотреть на миссис Сиддонс в роли леди Макбет — эта роль принесла ей славу, — принцессе вдруг стало нехорошо, и пришлось остаться дома.

Первое облачко затуманило идиллически чистый горизонт. У Шарлотты случился выкидыш. Принцесса недолго хворала, поскольку жизнь будущего младенца прервалась в самом начале, однако врачи прописали Шарлотте постельный режим, и газетчики докопались до истины. Народ сочувствовал Шарлотте и полюбил ее сильнее прежнего.

Леопольд утешал жену. Конечно, печально, что так получилось, но они оба еще очень молоды!

Шарлотта надеялась поправиться и побывать на свадьбе принцессы Марии с герцогом Глочестером. Она радовалась, что свадьба наконец состоится, ведь ей было не по себе, когда она вспоминала о том, как разыграла Марию; притворившись, что Билли нравится ей самой.

Но когда настал долгожданный день, доктора посоветовали ей воздержаться.

Шарлотта заупрямилась.

— Но это же, — сказала она, — свадьба моей дорогой тетушки! Я должна пойти.

Доктора покачали головами.

— Нет, я пойду! — заявила Шарлотта. Присутствовавший при этой сцене Леопольд потихоньку подал врачам знак, чтобы они удалились.

— Моя дорогая, — сказал он, оставшись с ней наедине, — вы должны слушаться докторов.

— Я прекрасно себя чувствую и непременно пойду на свадьбу Марии... если я этого не сделаю, она решит, что я до сих пор влюблена в Глупого Билли. — Эти слова ее насмешили, и принцесса залилась громким хохотом, от которого Леопольд всегда немного морщился.

Затем Шарлотта, по-прежнему смеясь, рассказала Леопольду о том, как она притворилась, будто хочет замуж за Глочестера, когда ее пытались выдать за Оранского.