В тени граната - Холт Виктория. Страница 9

— Повезло? — спросил он.

— Нет. Да и когда мне везло? Она не хочет меня принять. Никогда не простит мне за то, что я вышла за тебя замуж. Мне сказали, она думает, я сделала это, чтобы скрыть любовную связь с Фуэнсалида. Наша королева считает, что аристократка может выйти замуж за человека незнатного происхождения только лишь для того, чтобы избежать громкого скандала. У Фуэнсалида такое же знатное происхождение, как и у меня.

— А я вульгарный простолюдин,— вздохнул Гримальди. Франческа поглядела на него, склонив голову набок. Потом улыбнулась и, подойдя к нему, взяла его голову в ладони и легко прикоснулась губами к поредевшим волосам. Она любила власть, а он дал ей власть над собой. Чтобы угодить ей, он сделает все.

— Я вышла за тебя,— ответила она.

Ему не видны были ее губы, искривившиеся в горькой усмешке. «Я вышла за него замуж! — подумала она.— И тем самым вызвала свою опалу». Вызвать раздражение так легко. Она подумала о легкомысленной Анне Стэффорд, которая надеялась — так отчаянно надеялась — завязать любовную интрижку с королем.

Затем она медленно улыбнулась. Такая женщина не сумеет сохранить свое положение больше одной-двух ночей. Франческа не встанет на сторону этой женщины; если уж говорить о том, какую принять сторону, есть и другая, куда она могла бы примкнуть.

Если Катарина была бы ей благодарна, разве тогда она не могла бы простить ей этот незадачливый брак?

Катарина молилась, стоя на коленях вместе со своим духовником Фреем Диего Фернандесом, молилась, чтобы Бог дал ей сына.

Фрей Диего молился вместе с ней и утешал ее. Это был молодой человек с сильным характером, о котором ходили всякие слухи, распространяемые, главным образом, его врагами. Первым среди них был посол Фуэнсалида, с которым он не раз сталкивался в конфликтах; другим была Франческа де Карсерес, сначала убежденная, что это он препятствовал ее возвращению в Испанию, а теперь, когда она была замужем и отлучена от двора, что это он препятствует ее возвращению ко двору.

Задиристый маленький священник относился именно к той категории людей, которые всегда наживают себе врагов, но Катарина доверяла ему. И, действительно, в те дни перед ее замужеством, когда она начала отчаиваться, что когда-нибудь сможет избавиться от тусклого однообразия Дарем-хауса, когда обнаружила двуличность своей дуэньи доны Эльвиры и тупость отцовского посла Фуэнсалиды, она поняла, что ее единственный друг — Фрей Диего.

Вряд ли Катарина забудет те дни; она была злопамятна и не меняла своих мнений. Если она не могла простить своим врагам, то ей так же трудно было забыть своих друзей.

Фуэнсалиду отозвали в Испанию; Франческа доказала свое предательство, покинув свою госпожу и найдя спасение в браке с банкиром; но Фрей Диего остался.

Она встала с колен и сказала:

— Фрей Диего, иногда мне кажется, что вы и Мария де Салинас — это единственное, что мне осталось от Испании. Я едва могу вспомнить, как выглядит мой отец; и я почти так же мало уважаю нынешнего посла, как и его предшественника.

— О, я тоже не доверяю дону Луису Каросу, Ваше Величество,— сказал священник.

— Не могу понять, почему отец посылает таких людей представлять его при английском дворе.

— Потому что он знает, что никто не сможет лучше служить его делу, чем его собственная дочь.

Катарина нежно улыбнулась.

— Благословляю судьбу, что могу изучать их так близко... это просто счастье.

— Король полон нежных чувств к Вашему Величеству, и это очень радует.

— Я бы хотела, чтобы могла угодить ему, Фрей Диего. Мне бы хотелось дать ему, чего он больше всего желает.

— А есть какие-нибудь признаки, Ваше Величество?

— Фрей Диего, я скажу вам по секрету, и это должно остаться секретом, потому что еще слишком рано, чтобы можно было говорить об этом. Возможно я беременна.

— Слава всем святым! Она приложила палец к губам.

— Ни слова, Фрей Диего. Я бы не смогла вынести разочарование короля, если это не так. Видите ли, если бы я сказала ему, он бы захотел, чтобы звонили во все колокола, он бы сказал всему двору... а тогда... если это не так... как он был бы разочарован!

Фрей Диего кивнул.

— Мы не хотим, чтобы Карос болтал об этом.

— Конечно, нет. Иногда я ломаю себе голову, о чем он пишет моему отцу.

— Он пишет о своей проницательности. Считает себя величайшим послом в мире. Он не понимает, что все для него подготовлено Вашим Величеством. Он не знает, как вы постоянно выступали перед королем в защиту дела вашего отца.

— Я не отношусь к этому, как к делу моего отца, Фрей Диего. Я рассматриваю это, как вопрос дружбы между нашими двумя странами. Мне хотелось бы, чтобы между ними воцарилась полная гармония, и я полагаю, мы работаем в этом направлении.

— Вполне возможно, если Карос ничего не испортит. Он так самонадеян, что не понимает, что отец Вашего Величества послал его в Англию потому, что он достаточно богат и может сам оплатить свой проезд.

— Ах, мой отец был всегда осторожен с деньгами. Ему приходится так делать. Ведь нужно так много.

— Он и покойный король Англии были одного поля ягода. Ваш супруг, король, совсем другое дело.

Катарина не стала говорить, что экстравагантность ее мужа иногда вызывала у нее тревогу, она едва ли призналась бы в этом самой себе. Генрих VII накопил огромное состояние и, как только его преемник пресытится удовольствиями, он возьмет на себя бремя ответственности и отвернется от них. Катарине часто вспоминалось его поведение, когда простолюдины так неожиданно лишили его драгоценностей, и верила, что в минуту опасности он всегда поймет, как надо действовать. Пока еще он мальчик, воспитанный в условиях бережливости и экономии. Но вскоре ему наскучат пышность и золото.

Фрей Диего продолжал:

— Ваше Величество, сегодня во дворце была Франческа де Карсерес в надежде получить аудиенцию.

— Она просила об этом?

— Да, просила и я сказал ей, что Ваше Величество не выразило желания увидеть ее. Она стала оскорблять меня, говоря, что вы отказали из-за меня, что я распространяю о ней дурные слухи. Она опасная женщина.

— Боюсь, что так. Она одна из тех, кто всегда занимается интригами. Я не желаю ее видеть. Скажите ей, что я также, как очевидно, и она, сожалею о ее замужестве, но, поскольку она так поступила по своей собственной воле, мое восхищение ею было бы больше, если б она довольствовалась тем положением, которое сама выбрала.

— Я передам это. Ваше Величество.

— А теперь, Фрей Диего, я пойду к моим фрейлинам. И помните, я не обмолвилась о своих надеждах даже доне Марии де Салинас или леди Элизабет.

— Я буду считать это тайной исповеди, Ваше Величество, и буду молиться, чтобы вскоре весь двор молился со мной о том, чтобы на этот раз появился и остался здравствовать наследник.

Франческа де Карсерес покинула дворец в ярости. Она всегда ненавидела Фрея Диего Фернандеса, но никогда так свирепо, как на этот раз. Она убедила себя, что Катарина не желает принимать ее под его влиянием, и решила искать помощи у испанского посла, дона Луиса Кароса.

Это было нетрудно устроить, потому что ее муж вел дела для Кароса так же, как он делал это для Фуэнсалиды, и посол был частым гостем в доме Гримальди.

Поэтому в следующий его визит Франческа задержала его и сказала, что ей стало известно о происходящей при дворе интриге, о которой, по ее мнению, ему следует знать.

Затем она рассказала ему, что, по-видимому, король или уже вступил или только собирается вступить в любовную связь с леди Хантингдон.

Посол пришел в ужас. В интересах Испании было существенно важно, чтобы Катарина сохранила свое влияние на короля, а существование любовницы могло означать лишь то, что этим интересам будет нанесен значительный ущерб.