Смертельный соблазн. Манхэттен - Коллинз Джеки. Страница 19

— Какой же ты смешной! — обратилась к нему Мэдисон.

Ну почему Майкл не рассказал ей правду, когда она была еще девочкой! Зачем он заставил Стеллу жить с грузом неправды на душе!

В сознании Мэдисон возник образ той женщины, которую она всю жизнь считала своей матерью. Ее первое свидание с мальчиком — Стелла не пожелала говорить на эту тему. Ее первый бюстгальтер — для его покупки Стелла отправила ее вместе со служанкой в «Блумингдейлс». Ее первые месячные — Стелла отнеслась к этому известию с полнейшим равнодушием.

Теперь становилось понятно, почему Мэдисон и Стеллу не связывали близкие отношения. Потому что она на самом деле не была ее матерью, не желала ею быть и, судя по всему, яростно ревновала к Глории, хотя та уже много лет была мертва.

А с другой стороны — Майкл: красивый, обаятельный, заботливый. Он был готов в любую минуту выслушать все ее просьбы и всегда оказывался на ее стороне. Теперь понятно, почему. Из-за чувства вины. Только из-за чувства вины.

В голове Мэдисон все еще звучали сказанные им слова. «Они ее застрелили». Кто эти таинственные «они»? И с какой стати кому-то понадобилось стрелять в Глорию?

Майкл сказал, что он занимался какими-то противозаконными делишками. Какими именно? И скрывает ли он от нее еще какие-нибудь секреты?

Несомненно. И, несомненно, у него это отлично получалось, поскольку до сегодняшнего дня у Мэдисон ни на секунду не закралось подозрение, что от нее что-то утаивают.

По счастью, у Мэдисон был аналитический склад ума. Она взяла большой желтый блокнот, ручку и стала набрасывать список вопросов, которые намеревалась задать отцу. Были ли они с Глорией женаты? Были ли у нее родственники? Поймали ли тех людей, которые ее застрелили? Понесли ли они наказание, а если нет, то почему?

Сколько же всего ей необходимо узнать! Точно так же она обычно готовилась к очередному интервью. Только это интервью обещало стать самым важным в ее жизни.

Мэдисон решила, что, когда Майкл позвонит, она попросит его приехать к ней домой. А когда он приедет, она усадит его в кресло и очень спокойно, без спешки выяснит все. Абсолютно все. Больше — никаких секретов!

Правда сделает ее сильной и свободной. Только узнав правду, Мэдисон сможет разобраться в собственной жизни.

10

Сценический псевдоним нынешней пассии Чеса был Варумба. Она удостоилась его за те немыслимые выкрутасы, которые умудрялась вытворять со своим сногсшибательным телом, змеей извиваясь возле шеста в стриптиз-баре. Крупная, полногрудая девка с писклявым голосом и веселым нравом, она являла собой излюбленный женский тип Чеса.

В этот день он велел ей отправиться в «Блуминг-дейлс» и купить приличное платье.

— Чтобы не торчали наружу сиськи и задница, — сурово инструктировал ее Чес. — Чтоб все твое добро было надежно прикрыто. И заодно купи лифчик, от которого сиськи кажутся меньше.

— А в чем дело? — удивилась Варумба, мигая большими, сильно накрашенными глазами. — Боишься, что я тебя опозорю?

— Нет, но мои дочери не должны догадаться, что я встречаюсь со стриптизершей.

— А что ты имеешь против профессии стриптизерши? — обиженно пропищала девица.

— Лично я — ничего, а вот мои девочки… И, кстати, будь с ними пообходительнее. Они у меня особенные.

— Сколько же им лет? — поинтересовалась Варумба, ожидая, что Чес скажет что-то вроде десять и двенадцать.

— Они старше тебя, — сказал он.

У Варумбы хватало мозгов, чтобы понять: его дочки наверняка возненавидят ее, узнав, что она — любовница их отца. Нормальная женская реакция. А Чес тем временем размышлял, как объяснить дочерям, что он встречается с девицей, которой всего двадцать три года. Наконец он принял решение.

— Если они спросят, сколько тебе лет, скажешь, что тридцать.

— Тридцать? — с ужасом воскликнула она. — Ты хочешь разрушить мою карьеру?

— При чем тут твоя карьера! — прорычал Чес. — Они понятия не имеют, кто ты такая, а мы им скажем, что ты медсестра и моя хорошая приятельница.

— Медсестра? Час от часу не легче! — снова ужаснулась Варумба. — Неужели я похожа на медсестру?

— Будешь похожа, если смоешь чертову краску с физиономии и уберешь с головы этот улей, который ты называешь прической.

— Да что я, в самом деле, отправляюсь на собеседование к настоятельнице в монастырь? — возмущенно воскликнула Варумба.

— Веди себя прилично. Если сделаешь все, как я говорю, не пожалеешь, а если подведешь меня… Сама знаешь, что я могу с тобой сделать.

— Большое тебе спасибо! — фыркнула девушка. — Но пусть будет по-твоему. Ты — мужчина и босс.

— И тебе это нравится, правда? — заржал Чес и ухватил ее своей огромной ручищей за пышную ягодицу.

— Мне нравишься ты, Чес, — чуть помолчав, ответила девушка. — И ради тебя я буду паинькой. Если ты захочешь, я могу стать твоим дочерям хоть матерью.

— Разве я тебе не сказал? — в замешательстве сказал Чес. — Моя младшая на несколько лет старше тебя.

— Нет, ты ошибаешься, — покачала головой Варумба. — Мне ведь тридцать.

Вот что было в ней хорошо: она быстро училась.

Первой приехала Венис. Чес назвал ее в честь Венеции — чудесного итальянского города, где она была зачата. Не обладая особенной красотой, она все же выглядела весьма эффектно: высокая, с прямыми каштановыми волосами. Возможно, нос у нее был чуть длинноват, а губы чересчур тонкие, но ее муж, Эдвард, считал ее красавицей, а все остальное не имело значения. И если Розарита с помощью пластической хирургии изменила в себе все, то в Венис все было естественным.

Она расцеловала отца в обе щеки и спросила:

— Мы — первые?

— Да, моя радость. Заходите и познакомьтесь с моей… приятельницей.

— Приятельницей? — игриво переспросила Венис. — Ты, наверное, хотел сказать — с подружкой?

— Ну, это та самая медсестра, про которую я тебе говорил, — принялся объяснять Чес. — Тебе может показаться, что она слишком молодая, но она на самом деле старше, чем выглядит. Так что ты не удивляйся.

— Папа, я никогда и слова не скажу против тех, с кем ты встречаешься, — успокоила отца Венис. — Я ведь уже говорила: если тебе с этой женщиной хорошо, то остальное для меня не имеет значения.

За спиной Венис возник ничем не примечательный Эдди. Чес потряс руку зятя, и все трое вошли в гостиную, где их ждала Варумба, переименованная на этот вечер в Элис. Чес окинул ее критическим взглядом. Она умудрилась впихнуть свои невероятные груди в оранжевое платье с закрытым воротом. Будь она поумнее, то выбрала бы черный цвет, поскольку сквозь оранжевую ткань довольно отчетливо проступали ее темные соски. «Хорошо хоть косметику смыла», — раздраженно подумал Чес. И все равно, как ни крути, а на медсестру она явно не тянула. Варумба скорее напоминала одну из тех девиц, которые появлялись в телевизионном шоу Говарда Стерна и раздевались перед телекамерой, чтобы зрители могли по достоинству оценить их формы.

— Это моя дочь Венис, — проговорил Чес.

— Венис, — повторила вслед за ним Варумба своим высоким голоском. Чес начинал ежиться каждый раз, когда слышал его. В кровати он мог приказать ей заткнуться, и она подчинялась, но сейчас он был лишен такой возможности.

— Здравствуйте, — приветливо сказала Венис. — Какое симпатичное платье! Этот цвет вам очень к лицу.

Варумба ужасно робела, но радушное обращение Венис немного успокоило ее. Она незаметно подмигнула Чесу, словно говоря: «Видишь, одну из твоих дочерей я уже очаровала».

Розарита, которая просто не умела не опаздывать, объявилась минут через двадцать. Она вошла в дом первой, а за ней гуськом тянулись муж и его родители.

— Мистер Винсент! — затараторила Марта, растолкав родню и выбравшись вперед. — Какой изумительный у вас дом! Я еще ни разу не бывала в нью-йоркских особняках. Это настоящий дворец!

«Черт, да угомонись ты Христа ради!» — со злостью подумала Розарита.