Очаг и орел - Сетон Эни. Страница 30

Джонни, тоже облаченный в штормовку, расхаживал по кухне. Увидев Эспер, он вытаращил глаза.

— Ого! Тебя не узнать! — он хлопнул девушку по плечу. — Рыбачок что надо, — но, увидев грозный взгляд Сьюзэн, быстро перевел разговор. — У них там все нормально. Старик топает на Сирк-стрит, а эта сволочь крадется сзади, в темноте. Ветер, слава Богу, слабеет, но вода быстро прибывает.

Сьюзэн тщательно зашторила окна и сказала, открыв дверь в чулан:

— Зови их, Хэсс.

Девушка открыла панель и поднялась по узким ступенькам.

— Выходите, — сказала она в темноту. — Все спокойно.

В чулане что-то зашелестело, и Эспер уступила дорогу. Чернокожая рабыня быстро сошла вниз. Она стояла с ребенком на руках, испуганно глядя на лица спасителей.

— Ну, не дрожи, — подбодрила ее Сьюзэн. — Ты почти на свободе.

Она отперла заднюю дверь. Джонни вышел первым, за ним женщина с ребенком, последней выскользнула Эспер. По небу ползли тучи, но Джонни и Эспер прекрасно ориентировались в темноте. По знакомым дорожкам они дошли до конца участка Ханивудов и направились к берегу, держась в густой черной тени рыбного магазина Питмана. На берегу не было ни души. Не было слышно ничего, кроме шума волн. Все лодки стояли на месте, в море никто не выходил.

Вся троица берегом добралась до узкой полоски земли, которая при отливе соединяла сушу и остров Джерри. Они пересекли островок и дошли до берега океана, где между двух утесов Джонни прятал свою новую лодку. Он спустил ее на воду и помог забраться в нее женщинам. Рабыню с ребенком он устроил на корме, Эспер посадил вперед, а сам сел посередине, взявшись за весла. Ребенок вдруг проснулся и заплакал. Мать наклонилась над ним, успокаивая его.

— Готово, Хэсс, — прошептал Джонни. — Греби медленно, но ритмично. Старайся не потерять дыхание.

— Да ладно тебе, — отмахнулась девушка.

Лодка пока еще была с подветренной стороны, под прикрытием скал, и грести было легко. До острова Кэт было полторы милы, и Эспер никогда не плавала туда на лодке, но на корабле — случалось. Недавно этот остров купила Салемская судовая компания и построила там летнюю гостиницу. В тех местах любили бывать марблхедские ребятишки — они с удовольствием удили рыбу и делали лодки, подражая взрослым.

Джонни взял курс на восток, и лодка вскоре вышла из залива. Ну что ж, подумала Эспер, это оказалось куда легче, чем полагал Джонни. Но тут они оказались в открытом проливе, и северный ветер обрушился на них со всей силой. Здесь были большие волны, и лодку стало кидать вверх и вниз.

Эспер потеряла ритм и несколько раз чувствовала, что весла ее ударяют в пустоту. Брызги летели в лодку со всех сторон. Вода проникала под штормовку. Чернокожая рабыня начала тихо плакать, причитая: «Боже, Боже, спаси нас!»

Ребенок на ее руках жалобно пищал.

— Держись, Хэсс! — крикнул Джонни. — Налегай на левый борт, чтобы нас не унесло.

Эспер повиновалась. Обеими руками взявшись за левое весло, она старалась ударять им в такт мерным ударам Джонни. Ее лицо, шея, грудь покрылись потом, руки и плечи начали болеть. Сжав зубы, девушка продолжала грести. Она слышала постанывание Джонни, вкладывавшего все свои силы в управление Лодкой. Нет, этого мне не выдержать, подумала Эспер. У нее было такое ощущение, словно ее ударили ножом между лопаток. Но она продолжала грести, вцепившись в весло, — вниз-вверх, вниз-вверх, не думая ни о страхе, ни о жалости к несчастной женщине, сидящей на корме. Она сосредоточилась на тяжкой борьбе за выживание. Девушка забыла даже о Джонни и не сразу услышала его торжествующий крик:

— Остров! Ты молодчина, Хэсс. Можешь отдохнуть немного.

Повернув голову, Эспер увидела, что перед ними возвышается знакомая темная гора. Здесь, у берега, море снова стало спокойным. Эспер сгорбилась, тяжело дыша. Джонни протянул к ней руку и похлопал ее по колену:

— Передохни, Хэсси. Лучшей помощи я и не ожидал. Обратно приливом будет возвращаться легко, малышка.

Эспер ничего не ответила, но услышала в голосе Джонни что-то новое, может быть, восхищение, и ей стало немного легче.

Джонни почти бесшумно вел лодку вдоль берега. Он знал, что на острове в это время обычно пусто, летняя гостиница еще не скоро будет открыта, но там мог быть сторож.

— Вот он, бриг! — ликующе крикнул Джонни. — Ну, беглянка, радуйся, скоро все будет в порядке.

Темнокожая женщина подняла голову, и все трое в молчании уставились на выделявшуюся на фоне серого неба темную громаду корабля, стоявшего на якоре ярдах в двухстах от берега.

Подведя лодку ближе к кораблю, Джонни сложил ладони у рта и крикнул:

— Эй, на бриге!

Чья-то голова показалась над перилами судна, но ответа не было. И тут впервые заговорила негритянка.

— Они хочут знак, масса[6], — тихо сказала она. — Им надо «кошка».

— Эй, на бриге! — снова крикнул Джонни. — Кошка! Мы привезли вам кошку распугать ваших крыс. Кошку с котенком.

Это подействовало. Над перилами вновь появилась чья-то голова, и тусклый свет фонаря осветил лодку.

— Эй, на лодке! — крикнул моряк. — Вы слишком долго везли вашу кошку. Мы уже собирались сниматься с якоря.

— У нас были трудности, — жизнерадостно ответил Джонни. — Так вы берете ее к себе? Нам с приятелем надо домой.

— Ждите лестницы, — ответили сверху, и голова исчезла.

Негритянка вдруг наклонилась вперед и горячо заговорила:

— Я так много благодарить всем за такую большую доброту. Можно теперь пропасть в Галифакс, там мой муж, уже год меня ждал.

— Что вы, — успокаивающе сказал Джонни, — не нужно нас благодарить.

Но женщина не слушала его, видимо, желая выговориться:

— Масса всегда меня хотел бить, бил кнутом. Я не хотела сказать, где Като. Тогда масса увидеть меня, что я ничего девушка, больше меня не стал бить, стал спать, — она замолчала.

На палубе послышались голоса, потом наверху появилась лестница. Эспер, почувствовав острую жалость к молоденькой негритянке, сказала первое, что пришло ей в голову:

— Как рад будет ваш муж видеть вас с ребенком!

— Не знаю, — ответила та печально. — Я думаю так. Но Като может не знать, или Като ребенок, или — масса.

Эспер вздрогнула. Что этозначит? Она не понимала, но чувствовала в этом что-то уродливое и пугающее.

— Давай, Хэсс, — крикнул ей Джонни. Он стоял, держа одной рукой конец лестницы, а другой помогая встать негритянке.

Эспер быстро уравновесила лодку, женщина, закутав ребенка в шаль, стала подниматься по лестнице, навстречу людям, готовым ей помочь Ее подняли на борт, и Джонни взялся за весла.

— До свиданья! Спасай вас Бог! — крикнула рабыня.

— Счастливо! — прокричал Джонни.

Отплывая от брига, они услышали команду: «Поднять якорь!»

«Удалось!» — с облегчением подумала Эспер. Она даже забыла об усталости из-за радостного волнения. Глядя, как удаляется бриг, она поняла, что участвовала в деле, в котором не было никакой личной выгоды. Все они подвергали себя реальной опасности ради чьих-то идей. Может быть, эта рабыня не сможет быть счастлива, обретя свободу, может быть, все плохое, что она перенесла, помешает ей быть по-настоящему свободной. Но это не так важно для тех, кто помог ей. Важно не прошлое и будущее этого человека, а сам акт освобождения.

— Что, Хэсс, тебе плохо? — спросил Джонни, заметив, что девушка сидит неподвижно.

— Нет, мне хорошо, — Эспер взялась за весла. — Знаешь, как бывает во время общей молитвы.

Ей было все равно, будет он смеяться или нет. Даже боль в спине и в руках сейчас не беспокоила ее.

Но Джонни не смеялся.

— Понятно, — задумчиво сказал он.

Они вновь вышли в открытое море, но ветер ослаб и волны были маленькими. Их теперь несло к берегу. Город спал и в темноте был едва различим, только иногда где-то вспыхивал свет в окошке. Когда они снова проплыли мимо острова Джерри, церковный колокол пробил два раза.

Теперь Джонни поставил лодку на ее обычном месте, у тропы, которая вела к его дому. Но когда Эспер, положившая весла, попыталась вслед за ним выпрыгнуть на берег, то почувствовала, что затекшие ноги не слушаются ее.