Рожденная для славы - Холт Виктория. Страница 69

Поэтому меня поначалу даже позабавило, когда в Роберта влюбились сестры Ховард. Смешно было видеть, как они соперничают друг с другом из-за мужчины, который всей душой принадлежал мне. Пожалуй, Дугласс Ховард имела больше шансов на взаимность. Она была замужем за лордом Шеффилдом, но, похоже, брак получился не слишком удачным — иначе она не бросала бы такие страстные взгляды на графа Лестера. Впрочем, пылкой женщине в любом случае трудно устоять перед таким красавцем, как Роберт.

Вероятно, страстная Дугласс была похожа на легендарную Мэри Болейн, не способную устоять перед красивым мужчиной. Я хорошо знаю этот сорт женщин, одержимых жгучим плотским желанием. Такой же была Катарина Ховард, одна из жен моего отца. Слишком уж горячая кровь у членов рода Ховард! Надо будет поинтересоваться у милорда Норфолка, унаследовал ли он эту фамильную особенность.

В моем присутствии Роберт и виду не подавал, что его хоть сколько-нибудь интересует Дугласс Шеффилд. Между тем я знала, что он на меня обижен. Недавно я подарила Кристоферу Хаттону плодородные угодья, расположенные между Хоборн-хилл и Элай-плейс, а когда Роберт выразил недовольство, напомнила, что он получил от меня гораздо больше, а взамен мне нужны лишь его любовь и преданность.

— Моя любовь и моя преданность и так принадлежат тебе, — серьезно ответил он. — Они не нуждаются в дарах и милостях.

Наши отношения в этот период были весьма нежными. Я заметила, что в темных кудрях Роберта пробивается седина, и от этого он стал мне еще дороже. Несомненно, я любила Лестера по-настоящему.

Невзирая на все уверения Норфолка, я знала, что он не отказался от планов жениться на Марии. Догадывалась я и о том, что некоторые мои приближенные, которых я числила среди своих друзей, поддерживают эту затею. Я боялась, что на севере страны поднимется мятеж, не доверяла пэрам-католикам, поэтому этой затянувшейся интриге следовало положить конец.

Однажды, во время трапезы, я велела Норфолку сесть рядом. Он повиновался с явно встревоженным видом.

Не сдержавшись, я взяла его двумя пальцами за мочку уха и стиснула так сильно, что герцог поморщился.

— Не забывайте о подушке, Норфолк, — прошептала я, напомнив ему его собственные слова.

Сидевшие рядом сразу поняли, что я осведомлена о планах Норфолка и отношусь к ним неодобрительно. Герцог притих, а несколько дней спустя мне сообщили, что он покинул Лондон.

Из своего поместья Кеннинг-холл Норфолк написал мне письмо, в котором всячески уверял, что ни за что на свете не пойдет против воли государыни.

Тут я поняла, что заговор зашел гораздо дальше, чем я думала. Очевидно, Норфолк чувствовал за собой вину, и я приказала ему немедленно возвращаться ко двору. Он сослался на тяжелый недуг, и я не удержалась от улыбки, вспомнив, как в свое время сама не раз прибегала к этой уловке. Я написала Норфолку, что с этого дня он является пленником, а вскоре герцог был помещен в Тауэр. Расследование должно было выяснить, насколько далеко зашли его брачные устремления.

В это время мне сообщили весть, которая заставила меня забыть обо всем на свете. Роберт болен, тяжело болен, просит меня приехать.

Разве я могу ему отказать! Сразу же отправилась в Тичфильд, откуда он прислал мне письмо, торопилась, ругая слуг за то, что они мало погоняют лошадей. Меня охватило недоброе предчувствие, я думала о Роберте каждую секунду, вспоминала минувшие годы. Вот Роберт-мальчик властно берет меня за руку, и мы кружимся в танце. Я еще не королева, всего лишь принцесса, которую к тому же называют незаконнорожденной. Мы с Робертом почти на равных. Потом, годы спустя, я и он в Тауэре. Вот Роберт накануне моего воцарения бросает золото мне под ноги. Нет, он не должен умереть! Я не могла представить себе жизни без него.

Прибыв в Тичфильд, я сразу же бросилась в спальню и увидела, что Роберт лежит на постели бледный и исхудавший.

— Роберт, любовь моя! — воскликнула я.

— Дорогая, ты все-таки приехала. — Его глаза вспыхнули радостью.

— Как ты мог подумать, что я не приеду, дурачок! Я явилась по первому твоему зову и приказываю немедленно вставать с постели и выздоравливать!

— Теперь я умру счастливым. Ведь ты со мной. Я боялся, что скончаюсь до твоего приезда.

— Молчи, не желаю этого слышать!

Дыхание его было прерывистым.

— Ваше величество, я должен поговорить с вами, пока еще есть время…

— Береги силы! — приказала я, ибо с каждым мгновением его дыхание становилось все более тяжелым.

— Нет, я должен, — настаивал он. — Составлен заговор. Я и сам не без вины… Я считал, что так будет лучше для Англии и для тебя, любимая… Я хотел, чтобы Норфолк женился на Марии. Я все время боюсь за тебя — ведь у тебя нет наследника, а Мария зарится на твой престол.

— Черт с ним, с престолом! — перебила его я. — Перестань болтать, береги силы.

— Нет, не могу… Я боюсь за ваше величество. Норфолк поддерживает связь с королевой Шотландии, и многие лорды участвуют в сговоре. Я и сам был среди них. Никто не замышляет измены, хотят всего лишь вернуть Марию в Шотландию, выдать ее за англичанина, и тогда наши страны будут добрыми соседями… А чтобы Франция и Испания успокоились, вы, ваше величество, должны назначить преемника…

— Хорошо-хорошо, я поняла, — успокоила его я.

— Ваше величество, прежде чем я уйду… Даруйте мне прощение. Я думал только о вашей безопасности. Умоляю о снисхождении…. Я не замышлял измены. Клянусь! Хотя, наверно, найдутся люди, которые представят все в ложном свете.

Он откинулся на подушку, задыхаясь. Мое сердце разрывалось от жалости. Никогда еще я так остро не осознавала, как много значит для меня этот человек, какой пустой и бессмысленной станет жизнь, если он уйдет. Хаттон, Хенидж и прочие придворные красавчики не шли с Робертом ни в какое сравнение.

— Милый, я все поняла и я тебя прощаю.

— Значит, я могу умереть с миром.

— Нет, этого я не допущу!

Он насмешливо улыбнулся:

— Конечно, при тебе нельзя говорить о смерти. Ты не признаешь смерти, ведь ты бессмертна.

— Так и есть. И прекратим пустые речи. Я остаюсь здесь, а тебе приказываю выздороветь.

— Присутствие вашего величества уже подействовало на меня как благотворный эликсир.

— Милорд Лестер, обещаю вам, что в скором времени вы подниметесь с ложа болезни и мы с вами еще потанцуем. Такова моя воля.

— Даже ангелы не посмеют тебе противоречить, — улыбнулся он.

Я осталась у его ложа. Лестеру и в самом деле стало лучше. Его выздоровление шло стремительно, и он уверял, что я спасла ему жизнь.

Не знаю, был ли он действительно так уж болен. Вид у него, конечно, был неважный, но вполне возможно, что Роберта постиг такой же недуг, которым страдала я во времена царствования моей сестры. Название недуга — инстинкт самосохранения. Насколько глубоко увяз Роберт в заговоре Норфолка? Конечно же, Лестер не собирался сажать Марию на мое место. Он спелся с Норфолком, исключительно заботясь о будущем, предпринял меры предосторожности на случай, если я вдруг умру и Мария займет мое место.

Так или иначе, я сильно испугалась, представив, что Роберт может умереть. Но он быстро поправлялся. Вскоре мы уже играли в разные игры, и я очень радовалась, если мне удавалось одержать верх, — я знала, что победа досталась мне честно.

После перенесенного испуга на душе у меня было сладостно. Роберт видел, как я его люблю, и в его душе вновь зашевелилась надежда. Ах, милый Роберт, он будет мечтать о женитьбе до самого последнего дня своей жизни.

Что ж, именно этого я и хотела.

А герцог Норфолк тем временем томился в Тауэре.

Среди моих приближенных был один дворянин, услуги которого я ценила особенно высоко. Он не входил в число моих любимчиков, поскольку не отличался красотой, не умел танцевать и не обладал изысканными манерами, но зато был человек умный, изворотливый и преданный. Звали его сэр Фрэнсис Уолсингэм. Он был еще не стар, всего на три года старше, чем я. В лице его проскальзывало нечто восточное, и когда, оценив заслуги Уолсингэма, я прониклась к нему уважением и доверием, он получил прозвище Мавр. Я любила давать клички приближенным, и это считалось знаком королевской милости.