Обман и желание - Таннер Дженет. Страница 21

Брендан с отвращением изучал свое отражение. Едва ли отыщется человек, который признает в нем победителя, улыбающегося со страниц газет! Одно спасало — смотреть на него было некому. Он снова прилег на часок, чтобы «алка-зельтцер» подействовал, прежде чем он снова высунет нос из-под одеяла.

Он провалялся в постели минут двадцать и задремал, когда позвонили в дверь. Выругавшись, Брендан еще глубже зарылся под одеяло, не желая открывать дверь, кто бы за ней ни стоял. Но в дверь звонили настойчиво, как будто кто-то назло ему жал на кнопку. Брендан откинул одеяло и направился через комнату к домофону:

— Да! Кто это?

— Мэгги Веритос. Мне надо поговорить с тобой, Брендан.

Прилив злости охватил его. «Мэгги, сестра Розы. Сука. Это она подстрекала Розу бросить меня». Но вместе с яростью возникло и еще какое-то неясное чувство, должно быть, страх. Страх? С чего бы это ему бояться сестру Розы? Между Бренданом и Розой все было кончено, а Мэгги всего лишь обычная женщина. А может, есть какая-то причина для ее визита, о которой он позабыл?

— Брендан? Позволь мне, пожалуйста, войти, — звучал ее полный решимости голос. Было понятно, что Мэгги не уйдет, не побеседовав с ним.

— Хорошо. Я открываю дверь. — Он нажал на кнопку и услышал жужжание — замок входной двери на первом этаже открылся.

Брендан вернулся в спальню, натянул красный шелковый халат и открыл дверь на втором этаже. Мэгги уже добежала к этому моменту до последней ступеньки лестницы. В нем вновь пробудилась неприязнь к ней, но вместе с тем появилось и легкое удивление. В его представлении Мэгги осталась девочкой-подростком, какой была, когда он начинал ухаживать за Розой. Высокая, смахивающая на члена какой-то шайки подростков девчонка, одетая в голубые джинсы и огромных размеров рубашку. И несмотря на то, что она взрослела на его глазах, этот образ накрепко засел в его памяти. Он ее видел несколько раз и после того, как она переехала на Корфу. Но этот давний образ был ярче всех остальных, поэтому именно такой он по-прежнему представлял ее себе. Сейчас он заметил, что сестры намного больше похожи друг на друга, чем он предполагал. Большое сходство между ними поразило его. У них были одинаково четкие черты лица, одинаковые сине-зеленые глаза, «подобные морским волнам в лучах первого солнца», как он однажды, будучи в хорошем настроении, сказал. Даже в самих чертах лица было какое-то сходство. Длинные роскошные волосы Мэгги напоминали Розины до того момента, пока та не сделала короткую стрижку «боб», так как сочла ее наиболее подходящей для имиджа деловой женщины из мира моды.

Где-то глубоко, за солнечным сплетением, что-то защемило, и внезапно появилось невыносимо сладостное ощущение — боль и наслаждение одновременно. Брендан на мгновение очутился в прошлом и увидел Розу, бегущую по ступенькам навстречу ему. Тоска об утерянном навсегда времени и ускользнувшем счастье захлестнула его.

Как сильно он ее любил! Пламя любви жаркими языками пожирало его. Но она залила это пламя. Роза, которую он боготворил, которую возвел на пьедестал, исчезла, ее и вовсе не существовало. Вместо нее появилась пародия на его возлюбленную: холодная, грубая, амбициозная женщина, которая лгала ему, обманывала его, пренебрегла его верностью, предала его доверие. Эту Розу он ненавидел, как может ненавидеть параноик… Эту Розу… Он не дал назревающей мысли развиться, прервал ее. Но он прекрасно знал, что им овладевает желание разрушить эту, уже испорченную красоту.

Былые золотые волосы,

Лишенные блеска,

Девушка, молодая и честная,

Падшая, а не небесная…

Он не мог припомнить, где впервые услышал эти строки, но они стали его молебном, усиливающимся слепой страстью. Волосы у Розы не золотые, а каштановые, но это значения не имело. Значение имело то, какие эмоции и желания будили в нем эти строки. Он обладал силой, как будто, произнося их, получал право владеть ее судьбой, сделать ее недосягаемой для других мужчин. Если он не будет ею владеть, то и никто другой ее не получит. Брендан достаточно часто говорил об этом, а стихотворение служило оправданием. Но воображение шло дальше. Иногда он представлял, как убивает Розу: обхватывает горло руками, и жизнь покидает ее. Иногда он видел это во сне. В последнее время такой сон снился все чаще — иной раз аура этого сна сохранялась в течение всего дня, заставляя думать, что Роза мертва и именно он убил ее. Впечатления были настолько реальны, что пугали его.

«Ты сумасшедший! — говорил он себе. — Ты просто сходишь с ума! Еще немного, и ты попадешь в сумасшедший дом».

Теперь, глядя на Мэгги, идущую ему навстречу, он испытывал чувство вины, поскольку на мгновение ему показалось, что перед ним привидение, тень убитой им Розы.

Но привидение было не бесплотно, оно тяжело дышало после пробежки по лестнице. На привидении были бледно-голубой широкий хлопковый свитер и такого же цвета брюки. Он ухватился за край двери, чувствуя головокружение.

— Привет, Брендан.

Голос тоже принадлежал не Розе, а Мэгги. Недоставало резкости тона, которую Роза приобрела, работая в «Вандине».

— Мэгги, — хрипло произнес Брендан. Он кашлянул, прочищая горло, но это усилило боль, и, не отваживаясь сделать лишнее движение, он прислонился к двери.

— Разве ты не пригласишь меня войти? — спросила Мэгги.

Непонятно почему, страх возник вновь, защитные инстинкты мобилизовались.

— А что тебе надо?

— Поговорить с тобой. О Розе.

— И что же ты хочешь о ней узнать?

— Брендан, я бы не хотела говорить на лестнице. Почему ты меня не впускаешь?

— Ты только что вытащила меня из кровати. Как ты называешь это время дня?

— Едва ли это рассвет. Все-таки уже половина одиннадцатого.

Он резко распахнул дверь:

— Ну хорошо, входи, если тебе так хочется. Только давай выкладывай, что тебе нужно, и уходи. Мне ужасно плохо.

— Выглядишь ты не особо, — заметила Мэгги язвительно, но не сумев скрыть дрожь в голосе.

«Она нервничает, — заметил, удивившись, Брендан. — С какой это стати?» Он захлопнул дверь и последовал за ней на кухню, смущенный беспорядком, который там царил. Он проследил за взглядом Мэгги, скользнувшим по грязным кофейным чашкам, стопке подносов, разбросанной одежде, и едва не рассмеялся. Будь Мэгги точной копией своей сестры, она бы возмутилась, увидев этот бардак: Роза была фанатичным приверженцем чистоты и порядка. Брендан собрал с кресла разбросанные журналы, листы бумаги и непонятно как попавший туда носок, бросил все это в угол позади себя и уселся. Не сделай он этого, в следующую минуту он бы просто свалился на пол. Мэгги по-прежнему стояла. Он прикрыл глаза рукой, чтобы не смотреть на нее.

— Брендан, — произнесла наконец Мэгги. — Знаешь ли ты, что Роза исчезла?

Фраза отчетливо прозвучала в затуманенном сознании. Он взглянул на Мэгги. Ее слова поразили его, сильная головная боль молоточками запульсировала в висках. Но для него это известие не было новостью. Он уже все знал. Просто, когда это прозвучало из уст Мэгги…

— Да. Ну, полицейский заходил тут ко мне. Я сказал ему, что понятия не имею, где она.

— А когда это было? — спросила Мэгги.

— Ох, ну я не знаю — вчера или позавчера. Какое это имеет значение? И какого черта они спрашивают у меня, где Роза? Откуда мне знать?! Я всего лишь ее бывший муж. Она больше не посвящает меня в свои планы.

Горечь и жалость к себе звучали в его голосе.

— А когда ты в последний раз видел ее? — последовал вопрос.

— Несколько месяцев назад. Пожалуй, еще до Рождества. Нет, погоди-ка, вру, я видел ее несколько недель тому назад в баре в Кливдоне. Правда, мы не разговаривали. Она была не одна.

— А с кем?

— С мужчиной, разумеется.

Он поднялся, включил чайник и начал искать кофейник, пытаясь занять себя и отвлечься от неприятных мыслей. Он знал, что у Розы есть кто-то другой; конечно, у нее всегда кто-то был. Роза всегда была «королевой пчел», заставляя мужчин плясать вокруг себя и вступать в брачные бои. Но одно дело знать это, и совсем другое — увидеть Розу с каким-то мужчиной.