Завоёванная любовь - Маккейб Аманда. Страница 16

Она была удивлена и восхищена его откровенностью — впервые он заговорил о себе.

— Много было цыган во Флоренции? — улыбнулась она.

Он тоже заулыбался:

— Были, но не много. Можно было видеть их то здесь, то там. Они меня очень интересовали, но у них были дела поважнее, чем красть маленького избалованного мальчишку. Когда мне удавалось ускользнуть, я в этом убеждался.

— Я почему-то не удивлена, что вы были непослушным, испорченным ребенком. Счастье, что вы из-за этого не пострадали.

— А вы?

— Что я?

— Ну же, Талия, bella [7], признайтесь, что вы были маленькой шалуньей.

Она вспомнила про купание в пруду, хотя это запрещалось. Тайное разглядывание эротических фресок со стен Помпеи в кабинете отца.

— Пожалуй, я иногда не слушалась старших.

— А некоторые вещи так и не проходят со временем.

— Марко, я хотела сказать по поводу вчерашнего…

В это время слуги внесли чай, накрыли стол, разложили серебряные приборы и фарфор и удалились. Она не знала, стоит ли продолжать прерванное признание.

— Хотите чаю?

— Gracie.

Они сели на кушетку перед чайным столом. Опять он оказался совсем близко. Ожили воспоминания.

Он наблюдал за ней своими темными непроницаемыми глазами и, казалось, читал ее мысли.

Она разлила чай.

— Расскажите о вашем отце. Он жив?

— Увы, я потерял обоих родителей, их унесла лихорадка во Флоренции, много лет назад.

— А сестры и братья?

Она передала ему чашку, и их пальцы соприкоснулись.

Она поспешно отстранилась, янтарная капля чая упала ему на руку, и ей пришлось осторожно промокнуть ее салфеткой.

— Я был единственным выжившим ребенком, может быть, поэтому моя мать так беспокоилась.

— Это печально, — сочувственно сказала Талия, делая маленький глоток, — мои сестры часто бывали несносными, но не представляю, что бы я без них делала.

— Мне бы хотелось иметь сестру или брата, можно было бы вместе пускаться в приключения.

— О, у нас и были приключения, но Каллиопа всегда сдерживала нас, она самая старшая и благоразумная из сестер.

— А ваш отец всегда был занят, как и мой.

— О да. Он ученый и занят своей наукой, много читает по вечерам. Впрочем, он всегда следил за тем, чтобы мы получили хорошее образование и знания, особенно в мире античных искусств. — Она предложила ему тарелку с кексами и сэндвичами. — Ваш отец тоже был ученым? Во Флоренции широкое поле деятельности для ученого.

— Мой отец был писателем, его привлекали эпоха Ренессанса и республиканские идеи… — Марко взял маленький сэндвич и некоторое время был занят едой, как будто специально делая паузу, чтобы не сказать лишнего. — Какое-то время он возлагал надежды на Наполеона, увлеченного новыми идеями. Отец надеялся, что они сметут феодализм, принесут новые законы, образование и большую справедливость. Они с друзьями часто собирались и писали памфлеты.

— Он увидел воплощение своей мечты? Марко покачал головой:

— Нет, Наполеон неожиданно изменил идее, как и остальные до него. И мой отец был горько разочарован тем, что никаких перемен не произошло. Мечтал о конституционном правительстве, но умер, не завершив дела. Теперь, когда у нас укрепились австрийцы, его идеи отодвинулись еще дальше.

Талия, затаив дыхание, слушала его рассказ о жизни, в которой мало понимала. Политика, высокие идеалы, настоящая борьба за идею.

— Вы тоже пишете, Марко? Вы следуете по стопам вашего отца?

Но минуты откровенности миновали. На лице Марко вновь появилась светская маска. Он лишь усмехнулся в ответ, протягивая пустую чашку.

— О, могу посвятить оду вашим небесно-голубым глазам, вашей красоте.

— Прошу вас, не надо. — Ей было жаль, что он вдруг переменился. — Я бы почитала вашу монографию об истории Флоренции.

— Напишите ее сами. Насколько я помню, вы прекрасно владеете пером.

— О, у меня не больше воображения, чем у нашего дворецкого.

Он дотронулся до ее руки, когда она передавала чашку.

Она медленно отняла руку.

— Марко, зачем вы пришли?

— Я принес вам это. — Он поднял с пола зонт, который она потеряла в Сидни-Гарденс. — Он вам может понадобиться в таком месте, как Бат.

— Вы очень добры. Но не проще было послать слугу?

— Но я не мог поручить слуге всего остального…

И он ладонью провел по ее щеке, осторожно, как будто она была из хрупкого фарфора. Потом медленно, как будто давая ей время отстраниться, прижался губами к ее губам.

Но Талия и не собиралась его останавливать. И, как в прошлый вечер, ее губы раскрылись навстречу, она вновь почувствовала, как в ней поднимается жгучая волна желания. Пустая чашка упала на ковер, Талия схватила его за плечи, отчаянно, как будто цепляясь за якорь спасения в этом зыбком мире, хотя он и был причиной ее головокружительной страсти, источником сжигающего ее пламени.

— Талия, cara. — И, оторвавшись от ее губ, граф осыпал поцелуями ее шею, закрытые веки, опускаясь все ниже.

И вдруг отпустил ее. И, не веря своим ушам, она услышала:

— Существует слишком много причин, из-за которых я не могу быть с тобой. Но ты должна знать, что быть без тебя — самое тяжелое испытание в моей жизни.

— Тогда не уходи, — прошептала она, — останься со мной здесь, навсегда.

— Не могу, scusa, cara. — Он поцеловал ее в лоб и встал.

Она сидела с закрытыми глазами, ощущая лишь холодную пустоту рядом. Пока не услышала щелчок входной двери. Вскочила, подбежала к окну, глядя затуманенным взглядом, как он удаляется прочь. Ее пальцы сжались в кулаки. Он хотел отпугнуть ее своими поцелуями и своим грубым желанием. Но он ее плохо знает. Она единственная из всех муз семейства Чейз действует наперекор и, если ей не разрешают, добивается своего.

Ей всегда хотелось поразить своих сестер. А теперь она хотела поразить Марко. Пусть узнает, какая она на самом деле.

После его визита она была как никогда уверена в том, что он тоже любит ее, несмотря на леди Ривертон и Клио. И она не отступит, чего бы ей это ни стоило.

Глава 11

После незабываемой встречи в гостиной Талия несколько дней не видела Марко. Она продолжала танцевать на ассамблеях, ходила в гости, на концерт итальянской музыки, но Марко нигде не появлялся. Даже на концерте, на который она возлагала большие надежды.

Он исчез. Она искала его по записям в книге на водах. Но не слышала ни от кого о его отъезде, хотя в маленьком курортном мирке все о всех знали. Но о Марко не было никаких слухов.

Но леди Ривертон все еще была в Бате. Талия видела ее на ассамблее с новым молодым кавалером. Марко порвал с ней? Поэтому не появлялся на публике?

Нет, должна быть причина другого рода. А может быть, тому виной она сама? Эти поцелуи изменили ее жизнь. И он бежал прочь от ее настойчивости? Нет, графа трудно испугать страстью.

Ее измучили эти размышления. Спасала только пьеса. Она освобождалась от наваждения, доверяя все перу и бумаге. Ожили сцены, где Изабелла страдает от преступной страсти к своему таинственному супругу.

— Ты пойдешь сегодня со мной в Гранд-Бювет, Талия? — спросила Каллиопа за завтраком. — Кэм хочет заняться ответами на деловые письма, а я просто не вынесу больше этой воды в одиночку. Но если ты занята…

Талия улыбнулась сестре:

— Разумеется, я пойду с тобой. Свежий воздух поможет мне решить некоторые творческие замыслы.

— Не уверена насчет свежего воздуха в Гранд-Бювет. Там всегда такая давка. Но можно увидеть кое-что любопытное. Например, белокурый парик леди Уоллингтон.

— Парик? Зачем он ей?

— По-моему, она вообразила себя нордической богиней. Такие вещи надо приберечь для венецианского маскарада.

— Кстати, я почти закончила писать приглашения, — сообщила Талия. — Если ты не хочешь больше никого прибавить к списку гостей, завтра утром можно отсылать по адресам.

— Обязательно должны быть леди Уоллингтон и ее племянник. — Каллиопа лукаво взглянула на сестру. — Сегодня утром молодой мистер Дэшвуд снова прислал цветы.