Виноградник Ярраби - Иден Дороти. Страница 33

Та только молча кивнула, вся трепеща от так хорошо знакомого ей неописуемого ужаса. Ночь казалась темной, враждебной, злой, а уютная гостиная за стеклянными дверями — не чем иным, как нереальным видением.

— По всей вероятности, просто какое-то мелкое недоразумение, — бодрым рассудительным тоном заявила Бесс Келли, — мужчины скоро все уладят. Право, не понимаю, почему мы все должны погибать здесь от холода.

— В самом деле, пойдемте в комнату, — делая громадное усилие над собой, сказала Юджиния.

Ей показалось, что доносившиеся издали голоса становятся спокойнее. Где-то заржала в стойле лошадь. Мелькнул качающийся огонь, как будто пронесли фонарь.

Юджиния почувствовала, что ее тянут за руку. Повернувшись, она увидела в дверях миссис Джарвис в белом чепчике и переднике.

— Простите, мэм, но я подумала, вам приятно будет узнать, что беспокоиться не из-за чего. Один из работников пробрался в погреб, нацедил из бочки примерно с пинту молодого вина и напился пьяным. Он поднял страшный шум, только и всего. Никакого бунта не было.

У Юджинии вырвался глубокий вдох. Хорошо, что пышные складки юбки скрывают ее дрожащие колени.

— Благодарю вас, миссис Джарвис. Я так рада, что ничего более серьезного не произошло.

— А тогда отчего этот крик про какой-то бунт? — спросила миссис Эшбертон.

— Просто пьяный парень начал произносить речь, пытаясь подбить остальных к смуте, — ответила миссис Джарвис. — Я достаточно повидала таких молодцов и знаю, что дальше храбрых слов они не идут.

— Да, это совершенно справедливо, — решительно заявила Юджиния, обращаясь к остальным дамам. — Мой муж никогда бы не взял на работу опасного преступника. Давайте пойдем назад, в комнату. Здесь прохладно. По-моему, мужчины возвращаются.

Мужчины вошли. Они были возбуждены и взволнованны.

— Какой-то паршивый ирландец из Килларни — никогда о нем не слыхал, а вы, Уэнтуорт?

— Его зовут Падди Донован. Он же пьян в стельку, только и всего. Впрочем, надо признать, он был чрезвычайно красноречив.

— Это общий недостаток ирландцев. Они своей болтовней вечно доводят себя до беды. Вот потому-то их столько и причаливается в Ботани-бэй.

— Можете себе представить такой дурацкий план, миссис Мэссинхэм: этот тип хотел собрать отряд, вооруженный камнями и палками, и атаковать дом, — заявил мистер Блакслэнд. — Вашему супругу надо посоветовать в будущем получше запирать свой погреб.

Мистер Уэнтуорт весело рассмеялся:

— Не тех он приобщает к вину, кого надо. Право, смешно получается. Впрочем, я сомневаюсь, чтобы этот малый прикоснулся к вину, будь у него в руках бутылка рома.

— А где Гилберт? — спросила Юджиния, впиваясь ногтями в свои ладони.

Мужчины быстро переглянулись. Эдмунд Келли потер руки. Мистер Блакслэнд поднял подбородок к потолку и небрежно обронил:

— Он скоро придет. Такие беспорядки иногда случаются, миссис Мэссинхэм. Вы не должны из-за них расстраиваться. Вы совсем побелели.

— И надо же, чтобы именно в такой момент я потеряла свои нюхательные соли! — засуетилась миссис Эшбертон.

— Мне нюхательные соли не требуются, — услышала Юджиния собственный голос, полный холодного презрения.

— Может, вам и не надо. Говорят, вы героиня. Но я трусиха и не стыжусь признаться, что испугалась до смерти.

— Миссис Джарвис, — сказала Юджиния, — приготовит вам успокаивающий ячменный отвар. Надо бы пойти сказать ей.

— Разве вы не можете вызвать ее звонком? Она всего минуту назад была здесь.

— Это особый рецепт, — неопределенно ответила Юджиния. — Я должна дать ей точные указания.

Она стремительно вышла из комнаты в холл, сообразив сначала зайти в кухню и распорядиться насчет отвара, прежде чем привести в исполнение свой истинный план.

Юджиния чувствовала, что все ее внутренности до самых костей сковало холодом, но какая-то неудержимая сила подталкивала ее, заставляя быстро шагать по пыльной тропинке позади конюшни, по той самой тропинке, по которой она прежде не ходила даже при дневном свете — наверное, потому, что никогда не испытывала этой непреодолимой силы, превозмогавшей даже страх.

Перед лачугами простирался участок голой земли, и там теперь толпились мужчины... Один из них держал в поднятой руке фонарь. Желтый свет фонаря падал на что-то, напоминающее тело большой собаки.

Но это была не собака. У Юджинии перехватило дыхание, когда она поняла, что скрючившаяся фигура — человек, которого положили поперек деревянной скамьи. Она увидела также, что верхняя часть его тела обнажена, а руки стянуты за спиной.

Кто-то вступил в полосу света и встал над лежащим. Высокий мужчина в черных брюках и белой гофрированной рубашке. Он занес руку для удара.

— Отойдите!

Юджиния почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Она знала, что это Гилберт. Ей не надо было слышать его суровый хриплый голос, она знала это и так. Она вот-вот станет свидетельницей того, что он беспечно именовал приведением наказания в исполнение. Эта сцена пыток под высоким черным небом, с мужчинами, переступающими с ноги на ногу, качающимся и ныряющим куда-то фонарем, эта поднятая рука в безукоризненно белом рукаве, опускающаяся вниз, за чем немедленно следует непереносимый звук хлыста, ударяющего по телу...

Один удар, два удара, три, четыре... Связанный человек начал стонать. Окаменевшая, словно бы под гипнозом, Юджиния увидела, как на бледной коже стали проступать темные рубцы. Потом мужчина закричал — внезапно, душераздирающе, — и к Юджинии вернулась способность двигаться.

Рыдая, она стремительно пронеслась по площадке.

— Прекратите! Прекратите! Прекратите! Гилберт, ради бога, прекратите!

Чьи-то руки сильно, до боли, сжали ее плечи. Фонарь, качнувшийся в лицо, ослепил ее. Она услышала, как Гилберт воскликнул:

— Бог мой, Юджиния!

Уголком глаза она увидела его красное лицо и растрепанные волосы. Последнее, что подсказало ей угасающее сознание, — наказанный шевелится и пытается приподнять голову с пыльной земли. Потом кошмарная сцена исчезла. Медленно наплывающая тьма была блаженством.

Глава XII

Она лежала в постели, свет лампы падал ей на лицо. Она отвернулась, и тогда кто-то подошел и отодвинул лампу.

— Вам лучше, мэм?

Это миссис Джарвис. Ее лицо, видневшееся в свете лампы, было спокойным.

— Я упала в обморок? Мне стало так плохо.

— Вы страшно всех напугали, мэм. Особенно хозяина. Он вас на руках принес наверх.

На тех самых руках, которые только что перестали орудовать плетью?..

— Почему вы не в кухне, миссис Джарвис?

— Потому что эта глупая девица, Джейн, пребывает в меланхолии, и я подумала, что буду вам полезнее, чем она.

Юджиния протянула руку и ухватилась за руку миссис Джарвис.

— Мой муж сам... — Слово, которое она собиралась произнести, снова вызвало у нее приступ тошноты. Миссис Джарвис спокойно произнесла его вместо Юджинии.

— Сек пленника, мэм? Это было необходимо.

— У него потекла кровь.

— У некоторых кровь быстро показывается.

Юджинию передернуло. Она закрыла глаза. Ее снова одолевала тошнота. Может, это не только от шока и отвращения после увиденной страшной сцены... может, она больна?

— Я знаю, что не мое дело говорить такие вещи, мэм, но какая же это дисциплина, если хозяин не будет крепко держать людей в руках? Вы должны помнить, что и сами поступили так же с тем опасным каторжником в гостинице. Ведь вопрос стоял как: либо погибнет он, либо вы и другие ни в чем не повинные люди. Для меня такие типы все равно что рой злых пчел. Если выпустить их на волю, они жалят, и укусы их ядовиты. Вот хозяин и не давал им вырваться на волю. Так и смотрите на это. Если мне позволено давать вам совет, старайтесь держаться подальше от мест, где можно застать похожие сцены. А сейчас я приготовлю вам чашечку хорошего чая.

Чай. Неизменная панацея. Даже от роя жалящих пчел! Но он вовсе не казался опасным, этот парень, уткнувшийся лицом в пыль...