Фасад страстей - Лазарева Ирина Александровна. Страница 17

— No, no, manchego, por favor…

— Манчего, точно, овечий сыр из Ла Манчи, где жил Дон Кихот, — молодой человек начал потихоньку оживать. — Кажется, Кастилия, верно, Альфредо?

— Кастилия, — кивнул головой мажордом.

— Красота! Как звучит! Кастилия! — разболтался Антон, не забывая уплетать паштет из утиной печени. — Я читал, что названия «Кастилия» и «Каталония» происходят от одного слова «castell», что означает «замок».

Лицо Альфредо, и без того суровое, приняло прямо-таки монументальное выражение, тонкая фигура еще более распрямилась, он вознес подбородок на величественную высоту и произнес с чувством оскорбленной национальной гордости:

— Каталония не имеет с Кастилией ничего общего. Кастилия — это Испания, а мы не испанцы, мы — каталонцы!

Напряженную ситуацию разрядило появление Кристины:

— О чем спич? А-а, ну ясен пень, патриотизм опять взыграл. Альфредо, кончай задаваться, вот уж действительно красная тряпка для быка. Парень сказал по незнанию, от балды…Верно, Антош? А я за тобой утром заходила. Здоров же ты спать, гренадер!

— Почему не разбудила? Мы ведь договорились, — просиял при виде нее Антон.

— Зашла, не обнаружила признаков разумной жизни и отчалила. Не мое дело тебя будить.

Она непринужденно расположилась за столом, налила себе кофе и зажгла сигарету.

— Хочешь затянуться? С чашкой кофе — сплошной балдежь.

— Он не курит, — ледяным тоном осадила ее Влада

— А ты не встревай, мамуля. Он большой мальчик, сам решит, что ему делать, без твоей указки.

— Шла бы ты к своему Славе, дочура, — парировала Влада, мгновенно побледнев от

злости. — А то чувствуешь себя, как в борделе, то к одному мужику липнешь, то к другому. Только у этого ни гроша за душой, на нем не разживешься.

— Надо же! Совсем без бабла? Он что, с тобой бесплатно спит? — удивилась Кристина. — Силен ты, парень, квелую тетку задарма охаживать.

Антон сидел между двумя женщинами с пунцовыми щеками и не знал, куда девать глаза.

— А у Славки теперь новая зазноба, — вызывающе продолжала Кристина. — Ваш брат прибежал, трясется весь, со страху чуть в обморок не наложил, объясняется сейчас с Дианой, чем кончится — не знаю, скорее всего, она его пошлет. И правильно, куда ему против Славки?

— Какая же ты мразь, — окончательно потеряла самообладание Влада, — сама пошла отсюда! Босячка! Хамка! Не сомневаюсь, что он нанял тебя в каком-нибудь притоне!

Оскорбления не задели молодую соперницу, она, видимо, задалась целью добить женщину окончательно:

— А и вправду пойду, скучно с вами. Какие-то вы нервные, кричите, ручонками машете, чашку кофе толком не дали выпить. Боюсь, не сдержусь и сильно огорчусь. Но ежели кто со мной хочет идти, возражать не стану. — Она вышла из-за стола и в своей расслабленной манере продефилировала к калитке.

Антон схватил салфетку, торопливо утерся и рванулся за ней. Влада успела встать у него на пути. Вспыхнула быстрая, яростная перепалка:

— Ты никуда не пойдешь, я не позволю!

— Оставь меня, я делаю, что хочу…

— Зачем ты бегаешь за ней, она испорченная, вульгарная девка, разве ты не видишь?

— Представь, не заметил, ты ведешь себя не лучше…Дай пройти!

— Останься, я должна объяснить тебе кое-что. Пойми, ты всего лишь игрушка в чужих руках.

— Вздор, чепуха! Уйди с дороги, говорю! Не заставляй меня применять силу.

— Антон, если ты сейчас уйдешь, между нами все будет кончено! Вспомни о нашей любви!

— Пафосно, но не сработало, отойди, мне все равно, нашей любви слишком много, я устал, понимаешь?!

Влада дрогнула, как от толчка, медленно отступила, Антон сбежал со ступенек и пропал из глаз.

— И ты советуешь не обращать внимания? — с надрывом проговорила Влада. — Развратная соплячка полностью задурила ему голову. Ох, с каким удовольствием я прибила бы эту тварь! Эля, ну что он в ней нашел? Будущий архитектор, начитанный, образованный — и вдруг тяга к пошлости, к этим телесам, здесь нет и проблеска духовного, только грубые животные инстинкты! Что делать, Эля?

— Отпусти его.

— Как это — отпусти? Что ты говоришь?! Нет-нет, я даже подумать об этом не могу. Я люблю его, и это не пустые слова.

— Кого — его?

Влада порывисто втянула воздух, собираясь пламенно отстаивать свою любовь к Антону, и…замолчала. Пальцы ее нервозно двигались, раздирая на мелкие клочки салфетку.

— Ты сама отдаешь себе отчет, кого из них двоих ты любишь? — повторила Эля. — Влада, послушай меня, — продолжала она, не дождавшись ответа, — эти двое мужчин из прошлого растерзают тебе сердце и убьют твоего ребенка. Забудь Стаса, отпусти с миром Антона, отпусти свое прошлое и подумай о настоящем. Подумай о своем ребенке. Он уже живой, этот маленький человечек, он хочет жить, радоваться, и имеет на это право. Он с нами, уже сейчас, подумай, какое чудо ты подвергаешь опасности — целый мир надежд, чувств, радостных событий. Есть разные виды эгоизма — мужчинам оставим мужской, а тебе — материнский, самый правильный и рациональный…

Пока сестра говорила, Влада непроизвольно приложила руку к животу. Там, в самой глубине, кто-то мягко стукнул два раза, как будто напоминал о себе.

— Он стучится, представляешь? — слабо улыбнулась Влада. — Бедный комочек, у него гадкая, безответственная мать. Ты сто раз права, пусть они все живут как хотят, меня больше их дела не касаются. Ты поможешь мне растить его?

— Спрашиваешь! У меня наконец появится смысл жизни! Владка, ты не представляешь, как я рада нашему малышу!

Одно меня тревожит: что происходит с Колей? Надо разобраться. Расскажи дальше, что произошло, когда Альберт привез тебя домой?

Глава 9

Джип с эскортом зарулил во двор дома и остановился у подъезда. Со скамейки у входа поднялись две фигуры, освещенные светом фар. Влада вскрикнула: одним из полуночников был Николай, другим Стас.

Влада схватила Альберта за рукав куртки:

— Умоляю, помоги мне, он не должен знать…Придумай что-нибудь. Скажи, что мы были…где же мы были? О, черт! Ну зачем, зачем я с тобой связалась?! Придумай же что-нибудь! — закричала она, дергая Альберта за куртку изо всех сил.

Машина стояла с включенными фарами и закрытыми стеклами; Стас, заслоняясь от света рукой, стал подходить к джипу. Влада обомлела, престала шевелиться, смотрела, как он приближается, с чувством человека с петлей на шее, стоящего на шаткой табуретке.

Альберт, безропотно претерпевший основательную встряску, самостоятельно не сделал ни единого движения. Руки его сжимали баранку руля, он не отвечал Владе и пристально следил за перемещениями Стаса.

— Иди-ка домой, — наконец деловито произнес он. — Я сам поговорю с ним и все улажу. Не беспокойся.

Он открыл дверцу, вышел из машины и очутился лицом к лицу со Стасом. Тот без околичностей с ходу вцепился в воротник его многострадальной куртки:

— Убью тебя, гад! Урою, сучье отродье! Получай, скотина!

Он ударил Альберта в лицо кулаком, у того сразу потекла кровь из разбитой губы. Вторая атака оказалась безуспешной: пострадавший признал необходимость защищаться и нанес противнику ряд ответных ударов. Стычка уже грозила перерасти в беспощадную схватку, если бы не братва, очнувшаяся от дремоты в своих девятках. Накинувшись с четырех сторон, подельники Альберта с трудом могли совладать с вертким как ртуть, сильным молодым человеком, к тому же последний находился в состоянии неистовства, дрался как одержимый. Прежде чем его скрутили, он успел навесить фингалов нескольким парням, и сам уже был изрядно бит. Альберт удерживал сообщников от излишнего рукоприкладства, так как Влада стояла чуть поодаль, онемевшая, несчастная от сознания собственной вины.

Николай сунулся было в свалку на выручку другу, впрочем, не слишком решительно, но Альберт оттащил его в сторону, жестко приложил о капот джипа.

— Cлушай сюда, топтыгин, берешь сестру и сваливаешь, понял? Отведи ее домой. И чтобы ни гу-гу, рыла не высовывай. Не то худо будет. Усек, сметливый? — Он грубо тряхнул Николая. — Отвечай на вопрос, олух! Язык отсох?!