Любовный лабиринт - Вронская Наталия. Страница 16

— Но кто?..

— Думаю, это была Лидия. — Марина покачала головой.

— Лидия? — беспомощно пробормотала враз ослабевшая Полина.

— Конечно, для молодой девицы, — продолжала Марина, — сие весьма неразумно. Ведь Петр жениться на ней не может… Однако что делать, когда любовь вступает в свои права? — патетично заявила она.

— Действительно, — шепнула Полина. — Что же тут сделаешь?

— Вот! Я рада, вы это понимаете. Надобно лишь только объяснить мадемуазель Лидии, чем она рискует, так запросто бывая у женатого мужчины.

— Но отчего вы так уверены, что это была Лидия? — запротестовала вдруг Полина. — Я уверена, что это была не она! Более того, Лидия мне сказала, что ваш брат сделал ей предложение и что она любит его. То есть Лидия любит господина ротмистра, а вовсе не Петра Ивановича!

— Да быть не может! — всплеснула руками Марина. — Лидия любит моего брата? И даже помолвлена с ним?

— Ну, они еще не совсем помолвлены, потому что господин Дубельт не изволил пока просить руки моей племянницы, однако, думаю, можно говорить уже о помолвке. Лидия решительно мне заявила, что намерена стать госпожой ротмистршей.

— Но позвольте, кто же тогда выходил от Петра? — Марина изобразила крайнее изумление. — Я определенно видела женский силуэт!

При этих словах Полина осеклась. Ах, как дурно вышло! Что же ей теперь сказать?

— Кажется, кроме нас с вами да вашей племянницы, тут больше нет дам. Разве только крестьянки… Но Петр не мог бы пуститься в авантюру с какой-нибудь крестьянской девушкой, не так ли?

— Думаю, что именно так.

— Да и та дама была одета как дворянка… Разве только…

— Разве только что? — переспросила трепещущая Полина.

— Разве только это была какая-нибудь посторонняя женщина, — задумчиво примолвила Марина. — Дама, которая приехала издалека нарочно для свидания с моим мужем…

— Возможно. — Полина облегченно перевела дух.

Такое объяснение спасало ее честь. Какое счастье, что Марина не заподозрила ее! И тут она же услышала следующее заявление.

— В самом деле, — рассмеялась Марина, — ведь не могли же это быть вы? — Она замахала руками, взглянув на Полину.

— Да, действительно… — неожиданно оскорбившись пробормотала Полина.

— Нет, я вовсе не хочу сказать, что вы не годитесь для любви! — громко продолжила та. — Но вы с вашими понятиями о чести не могли так поступить. Вы — хозяйка имения. Мой муж — его управляющий… Согласитесь, это было бы странно!

— Да, странно, — повторила Полина.

— О, вы прелестны и достойны всяческого восхищения, дорогая Полина Платоновна, но адюльтер [9]… Нет, вы решительно не способны на подобную выходку! У вас совсем нет духа авантюризма, вы слишком благородны и хорошо воспитаны.

— Благодарю за комплимент. — Полина решительно обернулась к собеседнице. — И за приятную и содержательную беседу, но вам более не стоит затрудняться, провожая меня.

— Конечно. — Марина безмятежно улыбнулась, широко распахнув голубые глаза и придав лицу выражение совершеннейшей невинности. — Надеюсь, я вас не задела, пустившись в подобные сомнительные рассуждения?

— О, вовсе нет! — твердо заверила ее Полина. — Мне просто не хочется вас затруднять.

— Вы так любезны, Полина Платоновна.

— Вы тоже были чересчур любезны и добры ко мне, Марина Андреевна! — с нажимом и не без злости сказала Полина.

— Что же, тогда всего хорошего. До скорой встречи, — Марина изящно поклонилась.

— До скорой встречи, — Полина ответила не менее изящным поклоном.

С этими словами дамы расстались.

Марина легко и непринужденно отправилась назад, к конторе, Петру и брошенным спутникам, а Полина, кипя от возмущения, негодования и неприязни к этой наглой выскочке, как она тут же поименовала Марину, пошла к усадьбе.

— Это я-то не способна? Не способна на любовь? На страсть? На адюльтер? Это мне-то не подходит? — возмущенно говорила она себе под нос. — Да как она смеет так рассуждать обо мне? Надо же: я слишком хорошо воспитана! Она сказала это так, будто хуже ничего и быть не может, чем хорошее воспитание! Да я… — Тут она остановилась. — А что, собственно, я? — в смущении пробормотала она. — Ох…

Тут оставалось только заплакать и затопотать ногами в отчаянии и от бессилия! Но разве она, помещица Полина Платоновна Михайлова, урожденная графиня Прозоровская, может себе такое позволить? Нет, определенно Марина была права. Ничего такого Полина сделать не может да и не сделает… Или все-таки сделает?

15

— Я сказала ей, что ясно видела женщину, выходившую от вас. — Марина сидела напротив Петра и, поигрывая веером, рассказывала ему, что произошло между Полиной и ею.

— То есть как? — Петр пришел в ужас от таких слов, но желание добиться наконец от Полины взаимности было сильнее.

— Я хотела заставить ее испугаться и понять, что же она действительно чувствует и на что способна ради своих чувств.

— Но что вы ей сказали точно? Ведь вы же не могли заявить, что видели именно ее?

— Нет. Я сказала, что будто бы это была Лидия.

— Не стоило впутывать Лидию в это дело, — покачал головой Петр.

— Да отчего? Накануне брат сказал, что объяснился с Лидией и хочет просить ее руки у Полины Платоновны. Отчего бы не намекнуть на Лидию, когда ей это ничем не может повредить?

— В общем, да, конечно.

— К тому же у нашего разговора не было свидетелей, так что… Приличия почти соблюдены, и ничьей репутации удар не нанесен… — Марина рассмеялась. — Позволите ли дать вам один совет?

— Конечно, — ответил Петр задумчиво.

Марина наклонилась к собеседнику и сказала:

— На вашем месте я бы пошла ва-банк. Застаньте Полину в одиночестве, поговорите с ней наедине. Еще раз объясните свои чувства.

— Но что это даст? Полина, кажется мне, так сдержанна… К тому же она убеждена, что я женат. А для нее связь с женатым человеком невозможна…

— Почему вы в этом так уверены? После нашего с ней разговора я убеждена, что вы недооцениваете Полину Платоновну. Она способна на многое, о чем вы даже и не подозреваете. При известной ловкости вы добьетесь от нее согласного ответа на ваши чувства, несмотря на то что она считает, будто вы женаты, уверяю вас. И это будет лучшим доказательством ее любви к вам.

— Вы полагаете? — Петр прошелся по комнате. — Действительно, — он остановился перед Мариной, — я слишком нерешителен! Сколько времени я потерял!

— Мужчинам это свойственно. Прошу меня великодушно извинить, но согласитесь, что это именно так. Нерешительность и неуверенность в таких делах, когда надобно проявить волю, упорство и предприимчивость, дарованные вам природой. А вместо этого вы сокрушаетесь, что дама не обращает на вас внимания! Вы уже сделали первый шаг, Петр Иванович, продолжайте в том же духе, и вы добьетесь желаемого!

— Благодарю вас. — Петр внимательно посмотрел на Марину. — Полагаю, что знакомство с вами изменит мою жизнь к лучшему. Я последую вашему совету.

— Будьте решительны! — Марина встала напротив Петра, пристально глядя ему в глаза.

Победа даруется смелым, помните об этом! — Она крепко пожала руку Черкесова. — Дерзайте!

С этими словами Марина вышла из комнаты, оставив собеседника наедине со своими мыслями.

— Стоило встретиться с умной женщиной для того, чтобы она открыла мне глаза, — тихо произнес Петр. — Как же я был глуп, как сплоховал… Но уж теперь я поступлю так, как надобно, и Полина ни в чем не сможет меня упрекнуть!

Меж тем юная Лидия в обществе господина Нулина сидела в гостиной теткиного дома и занималась болтовней, коротая время до прихода Полины Платоновны. Она бы с большей охотой проводила время с ротмистром, но не все делается, как нам хочется. Однако разговор с Нулиным вышел занимательный. Поначалу они болтали ни о чем, затем перешли к поэзии, и Михаил Львович с выражением продекламировал байроновские строки, став посреди комнаты в подобающую позу, то есть уперев одну руку в талию, а другой размахивая в воздухе. Нулин читал на английском, поскольку знал язык и почитал себя почти что англоманом. Лидия же по-английски нисколько не разумела, однако слушала со вниманием и кивала головой. Итак, Нулин прочел: