Преобладающая страсть. том 2 - Майкл Джудит. Страница 21

Он вопросительно посмотрел на нее, и она ответила:

– Боюсь, что я ничего не могу сказать. Я точно не видела.

– Вы сказали, что полагались на него.

– Да, так я сказала, и так оно и было. У меня не было причин не доверять ему.

Берстин вздохнул.

– Он потерял тринадцать миллионов долларов, почти все, что имели вы с матерью, а вы доверяли ему… Ладно, тогда продолжим. Он не был игроком, утверждаете вы, и я тоже не смог получить сведения о его посещении Лас-Вегаса или казино Атлантик Сити за последние пару лет. Он мог, конечно, делать это и за пределами страны, но вы сообщили, что обычно путешествовали вместе. Ладно, переходим к следующему. Вы говорили, что он не владел какой-либо транснациональной компанией и, насколько вам известно, не был ни в одной из них партнером, и я просмотрел все файлы в его компьютерах в конторе и дома, записи его банковских и брокерских операций, его записи в календаре, но тоже не обнаружил следов этого. Я допросил его секретаршу, его деловых помощников, его друзей и тех, кто летел вместе с вами в самолете, но они тоже ничем не смогли мне помочь. Ничего похожего на партнерство в бизнесе. И никаких следов присутствия другой женщины. Я проверил отели, разговаривал с консьержем вашего дома в Нью-Йорке и с вашей экономкой из Адирондака, словом, со всеми. Я исследовал депозиты, хранящиеся в его сейфе, его клубные карточки, я осмотрел место аварии – НКБТ сильно помог мне в этом, – вашу квартиру, ваш дом в Адирондаке и дом в поместье Стерлингов, но ничего не нашел, в том числе и злополучные боны. Боюсь, что он умер прежде, чем сумел воспользоваться ими, и они где-то да должны быть. Но мне не повезло найти их.

И, – значит, я пришел к выводу, что он пытался восстановить те средства, которые потерял, пытался сыграть на чем-то. В этой стране мы не можем вообразить его в казино, но в иных местах – в Англии, в Испании, в Африке – есть свои игорные заведения, должно быть, он предпочитал их: достаточно далеко от дома. Там он потерял еще больше, и ему нужно было заплатить долги.

Знаете, эти парни в игорном бизнесе не дураки, так что ему пришлось возвращаться домой и в спешке раздобывать деньги: тринадцать миллионов за три месяца – работенка, признаться, изрядная. Поскольку мы не обнаружили этих бон, а к вам никто не обращался с требованием денег, значит можно предположить, что он успел заплатить долги до своей гибели. Я не нашел ни малейших доказательств того, что он собирался исчезнуть, да он и не был похож на того, кто действует подобным образом. Полиция не обнаружила признаков шантажа или вымогательства; разумеется, заключение сможет дать только НКБТ.

Он замолчал. Пока он докладывал, она не проронила ни слова, то теперь спросила:

– А его упоминание о женщине?

– Я принял это во внимание и НКБТ тоже. Но пока, значит, вы единственная, кто слышал это, а вы были в шоке. А он получил смертельные ранения и, вероятно, почувствовал неотвратимость гибели. Так что я не могу основываться на подобном признании.

– Он понимал, что говорит, – настаивала Валери. – И я уверена, что слышала именно эти слова.

– Пускай, но тогда кто подстроил это? У кого была возможность повредить что-то в его самолете в полной уверенности, что он разобьется? Кто мог его так сильно ненавидеть, что готов был угробить еще четырех людей, лишь бы добраться до вашего мужа?

После очередной паузы Валери призналась едва слышно:

– Я не знаю, – она подняла глаза на Берстина. – Вы ничего не узнали, – горько констатировала она. – Все, что я до этого времени слышала, относится к тому, чего вы не узнали.

– Это тоже результаты, миссис Стерлинг. Мы должны были докопаться до всего, до чего было можно, и мы раскопали немало в отношении вашего мужа. И я сделал для вас кое-какие выводы. Мне кажется, что все последующие расследования будут бессмысленными, уже просто нечего расследовать. Деньги уплыли, и можно держать пари, что они вряд ли где-то всплывут. А смерть вашего мужа была трагической случайностью, вот и все.

– Вот и все, – холодно повторила Валери. – Этого слишком мало.

– Валери, – заговорил Лисигейт, – нам нужно кое-что обсудить. Фред оставит нам свой отчет.

Уходя, Берстин протянул Валери увесистый конверт.

– Он ничего не выяснил. Только сделал ряд предположений.

– И это немало, – сказал Лисигейт. – Тебе не стоит от них отмахиваться. Иногда очевидный ответ и есть правильный ответ.

Валери возразила:

– Не думаю, чтобы в том, что происходило в последние пять месяцев, было хоть что-нибудь очевидное. А о чем ты хотел поговорить?

– О твоем положении. Все очень плохо. Валери, и я не могу скрывать этого от тебя. Сейчас мы знаем все о твоих делах и должны вместе встретить удар.

Валери на секунду улыбнулась.

– Это мы с мамой должны встретить удар. Ну, продолжай, Дэн.

– Когда Карл добывал потерянные тринадцать миллионов, он получил четыре от продажи твоих ценных бумаг, семь – заложив вашу собственность, а два миллиона он выручил за собственные свои вложения. Платежи по закладным достигают почти миллиона долларов в год. Тебе, должно быть, известно, что он застраховал жизнь на полмиллиона долларов, и страховка должна перейти к тебе. По его завещанию два миллиона отходит его родственникам, а все остальное принадлежит тебе.

Розмари, которая до этого не проронила ни слова, всплеснула руками:

– Так мы сможем получить хоть что-нибудь?

– Нет, – покачала головой Валери. – Ведь правда, Дэн?

– Боюсь, что да. Ваши акции прогорели, а ваша собственность заложена или продана. Чтобы исправить то, что наделал Карл, вам придется… – голос его упал. – Простите, мне так трудно говорить об этом. Если вы продадите поместье Стерлингов и квартиру в Нью-Йорке, то после того, как вы заплатите по закладным, у вас останется около миллиона долларов. Если вы продадите лошадей, коллекцию картин и скульптур, то у вас появится еще около миллиона. Больше, чем на эти два миллиона, вам не на что рассчитывать…

– Ах, так, – вымолвила Розмари, темнея лицом.

Валери покачала головой.

– Карл оставил два миллиона каким-то родственникам – почему? Ведь он их даже никогда не видел!

– Но ведь это неправильно! – воскликнула ее мать. – Валери, ведь обстоятельства изменились! Разве кто-то посмеет взять эти деньги, когда выяснится, что у тебя ничего нет! Они должны понять!…

– У меня нет выбора. Ведь правда, Дэн? Если какие-то деньги остаются, условия завещания должны быть выполнены, ведь так?

Он кивнул.

Валери посмотрела на пустые ладони, шире разводя пальцы:

– Так что у меня ничего не останется.

В комнате воцарилось молчание. «Будь проклят, Карл, будь он проклят, проклят, проклят за то, что он сделал со мной!

Почему он так поступил со мной? Почему он бросил меня именно так?

Что же мне теперь делать?»

Лисигейт тихо ушел, и Розмари подсела к Валери, взяла ее руки в свои, тяжело вздыхая. Она видела, что Валери, как всегда, ждет от нее решения всех их проблем.

– Ничего не знаю, – сказала наконец Валери, то ли Розмари, то ли отвечая на собственные мысли. – Не знаю.

Знали ее друзья. Они давали ей один и тот же совет с того самого момента, как пошли слухи, что дела Карла расстроены. «Выходи замуж, – твердили они. – За какого-нибудь богача. И чем скорее, тем лучше».

Да, Валери приходилось признаться самой себе, что кредита ей не откроет никто. Она славилась умением совершать покупки, была знатоком лошадей и непревзойденным путешественником, была заботливой хозяйкой, отличным другом и приятным собеседником на званом ужине. Но никто не может оплачивать все это. Кроме мужа.

Тридцать три года и красивая наружность. И больше ничего.

Было от чего прийти в отчаяние.

Это могло угнетать, но финансовое положение просто бросало ее в холодную дрожь. Чем дальше она вспоминала то, о чем поведал ей Дэн Лисигейт, тем более невероятным ей казалось все это. Состояние ее дел леденило ей душу, напоминало ночные кошмары, но она все еще не могла поверить, что все это касается именно ее.