Авантюристы - Крючкова Ольга Евгеньевна. Страница 14

– О! Серж! И, наконец, ты – со своей очаровательной супругой!

Он галантно взял Машенькину руку и запечатлел на ней поцелуй. Молодая женщина слегка смутилась, ведь этот знак внимания, заставил почувствовать её равной дамам, присутствующим в салоне госпожи Скобелевой.

В зал вошёл высокий мужчина в элегантном чёрном фраке, его чёрные, как смоль волосы, были набриолинены по последней парижской моде, отчего казались ещё более блестящими и тёмными. Он тотчас направился к Скобелевой, она же, увидев гостя, расплылась в улыбке:

– О! Князь! Как я рада снова вас видеть. Говорят, вы бросили мой салон в угоду некой госпоже Радзинской, польке, с весьма сомнительной репутацией.

– Мадам! Это всё – ложь завистников! Верьте мне, я никогда бы не променял вашего общества на все сокровища мира, не говоря же о какой-то дочери шляхтича.

Говоря так, его светлость князь Александр Рокотов, а был именно он, покривил душой, ведь сокровища мира были мечтой его жизни.

Мария непроизвольно затрепетала под взглядом князя Рокотова, она вспомнила их недавнюю встречу в ресторане, ещё тогда она обратила внимание на его притягательную мужскую красоту.

Князь непринуждённо улыбался, когда Скобелева представила ему чету Шеффер, он поцеловал руку Машеньке, отчего та почувствовала смятение. Молодая провинциалка явно понравилась Рокотову, давно имевшему славу покорителя дамских сердец, и не пренебрегавшего ею. Он взглянул на грудь госпожи Шеффер, весьма привлекательной округлой формы, не упустив одной детали – золотого луидора, висящего в виде медальона.

Князь многозначительно улыбнулся, чем окончательно смутил дебютантку, откланялся и удалился к группе мужчин, прохаживавшихся на другом конце зала. Те встретила его возгласами приветствий.

«Очень необычный человек», – подумала госпожа Шеффер и непроизвольно посмотрела на своего супруга. Хоть и тот и обрёл некоторую солидность и уверенность в себе, став управителем у господина Феоктистова, но с князем Рокотовым, этим обворожительным красавцем, даже сравниться не мог.

После столь неутешительных выводов, раздосадованная Машенька прикусила нижнюю губу и постаралась отогнать от себя греховные мысли, но они не желали покидать её прелестной головки.

Затем пошла череда представлений и знакомств, Мария уже не различала: где господин лесопромышленник Уваров, где французский виконт Ла Шарите и таковым ли он являлся на самом деле; где Эмилия Ван Гольц – певица и актриса, потому как та сливалась со множеством присутствующих женщин, и было в них нечто общее, что роднило их и объединяло, но что именно она пока не могла понять.

* * *

Мария с удовольствием поглощала мороженое, украшенное тонко нарезанными дольками персика и ярко-красной пухлой клубникой. Её супруг, стоя неподалёку, оживлённо беседовал с несколькими мужчинами, кажется, одним из них был лесопромышленник Уваров.

Она закончила со сладостями, и направилась вдоль столов, с любопытством рассматривая женщин, и стараясь, как ни прискорбно признаться, услышать их разговоры.

До Маши долетали обрывки фраз:

– Радзинская – мошенница. Морочила голову князю Рокотову… Потом оказалась никакая она ни польская аристократка… Мадам Скобелева возобновила роман с Анатолем Феоктистовым, это после пяти лет полного разрыва… Вы слышали, Эмилия родила ребёнка и отдала его в приют… Какая жестокость! Во Франции носят короткий пышный рукав, рука почти полностью обнажена и кружевные перчатки… Да, бриллианты считаются дурным тоном, только жемчуг… Эта провинциалка мила, но совершенно не умеет одеваться…

Последняя фраза заставила Марию напрячься – это про неё. Она перестала прислушиваться к бесконечному щебетанью женщин, и направилась в музыкальную комнату, где Эмилия Ван Гольц томным голосом пела французский романс под аккомпанемент рояля, за которым музицировал князь Рокотов.

Маша вновь удивилась: «Подумать только он ещё и музицирует! Ах, как он хорош». Она непроизвольно залюбовалась аккомпаниатором, постепенно погружаясь в мир грёз: «Почему я не познакомилась с ним раньше? Но где и как? Ведь мы всего как два месяца в Москве… А теперь я замужем… Ну и что! Я пообщаюсь с князем и только. Разве это грех? И вообще я вышла замуж не по любви, а по расчёту. Я благодарна Сержу за то, что он вытащил меня из дома Горюновых, но жизнь идёт, молодость проходит, мне уже девятнадцатый год».

Маша оглянулась, через открытые двери она увидела супруга, активно беседующего в кругу мужчин. Он на мгновенье взглянул на жену, та же в ответ улыбнулась счастливой улыбкой, означавшей: всё в полном порядке, дорогой! – и продолжил налаживать полезные связи.

В этот момент Эмилия умолкла, слушатели разразились бурей аплодисментов. Князь поднялся из-за рояля, откланялся и направился прямо к госпоже Шеффер.

– Вы любите сентиментальные французские романсы? – поинтересовался он.

– Нет…нет, ведь я скверно владею французским, – ответила Мария, несколько стушевавшись.

– Странно, вы плохо говорите на языке Наполеона, а носите золотой луидор с его изображением!

Госпожа Шеффер покраснела, но всё же нашлась, что ответить:

– Это семейная реликвия, принадлежавшая моей матери и бабушке. Она не позволяет забыть о моём славном предке.

Его сиятельство округлил глаза, он много чего повидал на свете и наслушался на своём веку различных небылиц и легенд, но тут просто растерялся. Мария заметила, что её ответ возымел успех, собеседник заинтригован, теперь он – в её руках.

– Ах, здесь душно и очень шумно, – вымолвила она. – А я, увы, без веера.

– Да, да, конечно, – очнулся Рокотов. – Мы можем пройти в оранжерею, я провожу вас. Там дивно, поверьте.

Не успел князь произнести последние слова, как госпожа Шеффер без излишнего стеснения взяла его под руку и одарила очаровательной улыбкой.

«Право, господа, я – на крючке. А какие глаза!» – подумал Рокотов и направился с дамой в оранжерею.

Оранжерея потрясла Марию, она огляделась, решив, что сие сооружение из стекла, видимо, стоило хозяйке немалых денег. Рокотов это заметил:

– Покойный муж госпожи Скобелевой был намного старше её и давал деньги в рост. Будучи простым мещанином, по происхождению, он сужал достаточно известных людей, которые и после его смерти имеют обыкновение захаживать к Елене Яковлевне.

Маша отпрянула:

– Позвольте, князь! Не хотите ли вы сказать, что госпожа Скобелева продолжает дело покойного мужа и занимается ростовщичеством?

– Конечно, именно это я и хотел сказать. Она имеет специальную контору, здесь же на набережной, где заправляет её доверенное лицо. Поверьте, эта женщина достойна преклонения. Она умеет вести дела и быть беспощадной к должникам.

– А вы? Вы тоже – её должник? – спросила Мария, и тут же испытала неловкость от своего вопроса.

– Однако вы умеете вывести человека из равновесия, – заметил её спутник. – Да, я одалживал у Скобелевой денег под льготный процент, но давно расплатился с ней. Если вы стеснены в средствах, я смогу помочь вам и договориться…

Мария снова покраснела и стушевалась:

– Князь, что так заметно, что я нуждаюсь в деньгах?

Рокотов тут же понял свою оплошность, и добродушно рассмеялся.

– Поверьте мне, сударыня, не смотря на ваш скромный наряд, у вас есть два преимущества перед местными красавицами: красота и естественность поведения, последнее весьма подкупает.

Он пристально посмотрел на Марию. Та затрепетала под взглядом опытного ловеласа, понимая, что ещё мгновенье, и она будет не в силах сказать «нет».

Так и получилось, их губы соприкоснулись, тому свидетелем была лишь пальма, под которой всё и произошло. Неожиданно послышались приближающиеся голоса, выделялся явно баритон господина Шеффера.

Мария постаралась взять себя в руки, что удавалось с трудом: голова кружилась, грудь вздымалась от волнения, щёки покрывал возбуждённый румянец. Князь оценил её выдержку: «Право, что за женщина! Она и с мужем будем естественна, ему и в голову не придёт, что верная супруга целовалась с малознакомым господином под пальмой».