Любимицы королевы - Холт Виктория. Страница 16

— Не могу поверить, — негромко говорила она. — Этого не может быть.

Весь день Анна просидела в одиночестве, отказываясь от еды, чего раньше никогда не бывало; а когда пришло время сна, покачала головой и велела служанкам уйти.

Потом заметила Эбигейл и сказала:

— Хилл пусть останется. Она сможет оказать всю необходимую мне помощь.

Эбигейл помогла ей лечь; Анна говорила о своем мальчике, и по щекам ее медленно катились слезы.

— Вот этого я страшилась, Хилл. Больше всего на свете… и это случилось. Что я могу сказать, Хилл? Что мне теперь делать?

— Говорите о нем, мадам. Это, наверное, поможет.

Принцесса говорила и, к своему удивлению, успокаивалась; потом, поглядев на юное лицо горничной, тоже со следами слез, сказала:

— Ты милое, доброе создание, Хилл.

Уложив принцессу, Эбигейл собралась уходить, но та сказала:

— Хилл, останься.

Эбигейл встала на колени у кровати, где беззвучно плакала принцесса.

Казалось, Анна забыла о стоящей подле нее на коленях горничной; потом взгляд ее упал на маленькую фигурку, и она повторила:

— Ты доброе создание. Спасибо, Хилл.

Эбигейл оставалась в спальне, пока принцесса не заснула.

Она знала — Анна не скоро забудет, что в минуту тяжелейших страданий нашла утешение в Эбигейл Хилл.

Принцессу охватила апатия. Целыми днями она сидела, думая о своем мальчике. Доверительно сказала Эбигейл Хилл, что теперь ее жизнь уже никогда не станет прежней.

Сара шумно вошла в ее покои.

— Ну-ну, дорогая миссис Морли, возьмите себя в руки, — властно сказала она. — Надо помнить, что вы не только понесшая утрату мать, но и наследница трона.

— Миссис Фримен, вы, должно быть, не понимаете моих чувств.

— Я? Не понимаю? Разве я не лишилась ребенка… мальчика? Вы забыли моего дорогого Чарльза?

— Нет, не забыла и переживала утрату моей дорогой миссис Фримен, как собственную, но это мой мальчик… мой любимый мальчик.

— Вскоре появится еще один маленький Морли.

— К сожалению, я не уверена в этом.

— Вы не бесплодны. Не раз это доказывали.

Иногда в голосе Сары звучало что-то похожее на насмешку. Чувства Анны были обострены недавней утратой, и эти жесткие слова причинили ей боль. Как ни странно, ей вспомнилось нежное сочувствие горничной.

Она заявила, что устала и немного поспит. Сара, в последнее время словно бы искавшая возможность покинуть принцессу, ответила, что это превосходная мысль.

— Пошлите за этой горничной Хилл, — сказала Анна. — Она поможет мне лечь.

— А я зайду проведать вас, когда вы проснетесь, — ответила Сара. — И тогда, миссис Морли, вы наверняка поймете, что я права, прося вас не демонстрировать свою скорбь. Мне понятно ваше горе. Я до сих пор сокрушаюсь по своему дорогому Чарльзу, однако надо быть стойкими, миссис Морли. Мы должны скрывать свои чувства от всего мира.

Когда Сара ушла и в комнате осталась только Эбигейл Хилл, принцесса сказала:

— Нельзя рассчитывать на то, что мы все будем такими же сильными, как дорогая леди Мальборо.

— Конечно, мадам.

— Однако я иногда думаю, что моя дражайшая подруга, будучи сама столь восхитительной женщиной, нетерпимо относится к тем, кто слабее ее.

— Ваше высочество не слабы. — Эбигейл говорила более пылко, чем обычно. — Если мне будет позволено высказать свое мнение, вы проявили величайшую стойкость…

— Я пыталась, Хилл. Но иногда при мысли об утрате моего милого…

Принцесса расплакалась, и Эбигейл сочувственно протянула ей платок. Анна, казалось, не замечала его, поэтому девушка, осмелев, утерла слезы с ее лица.

— Спасибо, Хилл, — сказала Анна. — Ты совершенно непохожа… на свою кузину.

— Боюсь, что вы правы, мадам.

— Не бойся. Твое спокойствие мне по душе.

— Моя кузина очаровательная женщина, а я всего-навсего горничная вашего высочества.

— Суть не в этом, Хилл. Иногда я нахожу твое присутствие очень отрадным… право же, очень. — Лицо Анны вдруг стало ожесточенным. — А леди Мальборо совершенно… совершенно… черствой.

Наступила ужасающая Анну тишина. Наконец она высказала вслух мысль, уже давно таившуюся в глубине сознания; к тому же, в присутствии Эбигейл Хилл, кузины Сары, всем обязанной ей и потому наверняка ее приспешнице.

«Надо ждать неприятностей», — подумала Анна.

Она почувствовала себя до того усталой, что закрыла глаза и отказалась от предложения умастить лоб мазями. Совершенно несчастной. Ее мальчик умер, и она непорядочно отозвалась о ближайшей в течение многих лет подруге. К тому же в присутствии Эбигейл Хилл, которая, несомненно, сочтет себя обязанной передать все, что слышала, своей кузине.

— Оставь меня, — слабым голосом произнесла принцесса.

И в одиночестве беззвучно расплакалась, отчасти из-за утраты сына, отчасти из-за утраты иллюзий.

При следующей встрече с леди Мальборо Анна ждала упоминания о собственной непорядочности. Но та вела себя так, будто ничего не случилось.

Может, выжидала удобной минуты, чтобы осыпать ее упреками? Нет! Сара, по собственному признанию, откровенна и несдержанна. Иногда она бывает не способна обуздать свои чувства, особенно гнев.

Раз Сара не упрекала ее за слова, сказанные в присутствии Эбигейл, причина тому могла быть только одна: девушка не говорила ей о них.

Очень странно! Принцесса не могла этого понять, и ее интерес к горничной с тихим голосом усилился.

— Хилл, — сказала Анна несколько дней спустя, — ты, должно быть, весьма признательна леди Мальборо.

— Конечно, мадам.

— Я слышала, она, найдя вашу семью в сильной нужде, устроила твоих братьев и сестру на хорошие места.

— Это правда, мадам.

— Раз так, ты, видимо, стараешься чем-то отплатить ей.

— Мне отплатить нечем, мадам. Могу только выразить благодарность на словах.

— Может, ты считаешь ее в некотором смысле своей госпожой?

В глазах Эбигейл появились неподдельные благоговение и почтительность.

— Мадам, — сказала она, — у меня только одна госпожа. Я не способна служить двум сразу.

Анна кивнула. И произнесла фразу, которую Эбигейл слышала уже не впервые:

— Ты милое, доброе создание.

Однако эти слова ни разу еще не звучали так проникновенно. После этого принцесса стала искать взглядом Эбигейл среди других служанок и бывала очень довольна, находя ее.

Сара, удачно выдав замуж двух старших дочерей, увлеклась политикой. Часто вместе с мужем бывала в обществе Годолфинов, обхаживала своего довольно упрямого зятя Чарльза Спенсера. У нее не было сомнений, что Анна скоро станет королевой. Вильгельм никак не мог протянуть долго. Тело его было вместилищем всяких болезней, все считали чудом, что он жив до сих пор. Но, казалось, он обрел новые силы, поскольку его злейший враг, Людовик Четырнадцатый, принялся осуществлять свой план — взять власть над всей Европой. Это стало возможным потому, что испанский трон достался его внуку, Филиппу Анжуйскому. Если б Филипп мог править независимо, это не явилось бы значительным событием, но разве король-солнце мог допустить такое? Нет, ему хотелось править через внука Испанией и вместе с тем Францией, а это значило, что баланс европейских сил нарушится в пользу французов. Вильгельм не мог этого допустить и уже готовился к выступлению против Людовика в союзе с Австрией и Голландией.

Вильгельм Оранский увереннее чувствовал себя на поле битвы, чем в зале совета, Мальборо тоже. Война явилась бы для Джона Черчилла источником воодушевления и выгоды; а Саре хотелось, чтобы он проявил в полной мере свои таланты.

Когда Вильгельм умрет — любой другой человек в его состоянии умер бы много лет назад — Анной станут управлять Мальборо, Сара позаботится об этом. С двумя влиятельными зятьями они будут успешно противостоять любым политическим врагам.

При столь блестящих перспективах Саре трудно было терпеливо сносить пустую болтовню Анны.