Любимицы королевы - Холт Виктория. Страница 53

Разговор продолжался, и впоследствии Харли сказал Сент-Джону, что он был очень полезным. Его армия писателей должна добиться не менее громкой победы, чем армия Мальборо.

А у ложа спящего принца Эбигейл Хилл дала обещание стать женой Сэмюэла Мэшема.

«Сердце мое! — писал Мальборо Саре. — Моя душа так переполнена радостью, что если б я написал больше, то наговорил бы много глупостей«.

Сара хранила его письма, перечитывала их снова и снова. После сражения при Рамийи она упрекнула мужа, что он своей опрометчивостью причинил ей ужасные беспокойства.

«Поскольку я стремлюсь заслужить любовь армии, — ответил ей герцог, — то должен показывать всем, что, подвергая их опасности, не делаю исключения для себя. Но я так тебя люблю и так хочу дожить свои дни с тобой на покое, что буду рисковать жизнью, лишь когда это совершенно необходимо. Я убежден, что нынешняя кампания окончится выгодным для нас миром, и прошу — позаботься, чтобы строительство дома в Вудстоке завершилось как можно скорее, мне хочется приехать туда».

Об этом она позаботится. Съездит, поторопит строителей; поговорит с Джоном Вэнбру. Однако важнее всего успешное завершение войны. Виги дали ясно понять, что, если Сандерленд — виг из вигов — не станет государственным секретарем, они выступят против ее продолжения; и даже Годолфин признал, что для получения средств на войну это назначение крайне необходимо.

Сара вызвала Годолфина к себе, и тот покорно явился. Поначалу он был против Сандерленда, и его пришлось долго убеждать, но теперь согласился с ней.

— Согласитесь, — торжествующе сказала она, — Сандерленд должен стать государственным секретарем. Виги настаивают.

Годолфин, вечно боявшийся Сары, печально покачал головой.

— Королева упрямится.

— Надо заставить ее подчиниться.

При этом заявлении он невольно улыбнулся. Сара говорила о королеве Англии, будто о собачонке! Но герцогиня в своих словах не видела ничего смешного. Ей уже надоела вся эта история, с которой надо было давным-давно покончить.

— Я написала бы Малю, — сказала она, — заручилась бы его поддержкой. Королева теперь не сможет ему отказать. Но он занят своей кампанией, и этот вопрос нам придется решать самим.

— Если королева и пойдет на уступки, то лишь ради вас.

Это было правдой.

— Предоставьте все мне, — сказала Сара. — До сих пор мне удавалось уговорить ее. Теперь придется заставить.

Годолфин пообещал написать королеве, что от этого назначения зависит продолжение войны. Если этого окажется мало, придется найти другие средства убедить ее.

Анна ответила письмом, где изложила возражения против назначения государственным секретарем Сандерленда. Имея дело с лордом-казначеем, королеве пришлось привести более веские доводы, чем тот факт, что характер Сандерленда ей не нравится и она не сможет установить с ним добрых отношений.

Сандерленд являлся вигом, и, назначив его государственным секретарем, она могла бы оказаться в руках этой партии.

«Чего мне хотелось бы, — писала она, — так это не быть связанной ни с одной из этих партий: случись со мной несчастье оказаться в руках той или иной, я, именуясь королевой, стану, по сути дела, их рабыней. К тому же, как я слышала, и вы, и герцог Мальборо противились этому назначению. Я желаю иметь возможность пользоваться услугами тех, кто мне верно служит, будь то виги или тори».

Годолфин вынужден был признать, что это резонно; однако ради поддержки вигами войны необходимо было добиться назначения Сандерленда.

Сара твердо решила настоять на своем и написала герцогу — пусть объяснит королеве, что, если Сандерленд не получит назначения, он подаст в отставку.

Мальборо, осознав, что в противном случае виги лишат его поддержки, волей-неволей согласился; и Сара переслала письмо от мужа Анне.

Это был ультиматум. Анна нуждалась в Мальборо, а мысль, что Сара может покинуть двор, казалась ей просто невыносимой.

Королева сдалась — иного выхода не было. Но затаила обиду.

Она молча сидела, пока Эбигейл ставила компресс ей на ноги, и, когда услышала имя герцогини, губы ее плотно сжались, веер поднялся к ним и замер.

ЖЕНИТЬБА МЭШЕМА

Харли, пристально следивший за ходом событий, надеялся, что победа Черчиллов обернется поражением. Анне показали, что она не вольна выбирать министров. Это явилось для нее ударом. С назначением Сандерленда тори ушли из Тайного совета; у власти оказались виги. Единственными представителями соперничающей партии, оставшимися на своих должностях, были Роберт Харли и Генри Сент-Джон — Мальборо и Годолфин считали, что могут на них полагаться.

Сара торжествовала. И стала еще надменнее.

Но Эбигейл знала, что Харли пользуется доверием королевы, и была его союзницей.

Девушка сказала королеве, что Сэмюэл Мэшем сделал ей предложение, и та пришла в восторг. Обещала благословить этот брак, что означало также щедрое приданое, и не предложила известить Сару.

Это было знаменательно. Победа миссис Фримен не укрепила отношений между нею и миссис Морли.

Медлить с браком как будто не было причин. Сэмюэл стремился к нему, Эбигейл была согласна.

Шотландец Арбетнот, врач королевы, проникшийся симпатией и уважением к Эбигейл во время встреч у постели больной, проявил интерес к этой паре.

— Не хотелось бы мне, — сказал он, — чтобы ваше величество лишилось мисс Хилл. И мне по сердцу этот брак, поскольку домом новобрачной по-прежнему будет ваша спальня.

— Я тоже довольна, — ответила Анна, — потому что без Хилл не могла бы обходиться. И очень радуюсь ее счастью. У меня лучший на свете муж, и мой брак был бы совершенно счастлив, не будь… бездетным.

— Будем надеяться, что мисс Хилл станет счастливой матерью.

— Я стану молиться об этом.

— А когда они венчаются, мадам?

— Спросите Хилл, доктор Арбетнот, — ласково ответила Анна.

Эбигейл объяснила ему, что дело это непростое. Устраивать свадьбу в королевских покоях не стоит: ей хотелось бы какое-то время хранить этот брак в тайне, чтобы избежать возможных осложнений.

Врач кивнул, поняв, что девушка опасается герцогини Мальборо. Сара не имела права вмешиваться в личную жизнь Эбигейл, но вмешаться, несмотря на это, вполне могла.

История с Сандерлендом, на взгляд Арбетнота, не прибавила королеве здоровья. Он говорил жене: «Чем реже эта особа будет появляться при дворе, тем лучше для ее величества».

— Миссис Арбетнот почтет за честь, если вы устроите свадьбу у нас, — сказал он.

Некрасивое лицо Эбигейл засияло от радости.

— Доктор, это очень любезно с вашей стороны!

— Ну вот еще, — ответил тот. — Мы будем рады оказать вам услугу.

Когда Эбигейл вернулась к королеве, та обратила внимание, что у нее счастливое лицо, и девушка рассказала ей о предложении Арбетнота.

— Он хороший человек, — сказала Анна. — Я рада. Садись, Хилл. О Господи, нужно будет привыкать к тому, что ты Мэшем. Я приду на свадьбу, дорогая, благословить тебя.

Эбигейл взяла отекшую руку и поцеловала.

— Как только мне отблагодарить ваше величество?

— Хилл, мне есть за что быть благодарной тебе. Ты для меня отрада… большая отрада.

Наступило недолгое молчание, потом Эбигейл заговорила:

— Мадам, Мэшем и я решили, что какое-то время наш брак следует хранить в тайне. Во-первых, кое-кто может сделать попытку воспрепятствовать ему, во-вторых, рассердиться, что я не испросила разрешения. Ваше величество дозволит мне избежать этого… неудобства?

Губы Анны сжались на миг. Эбигейл, не глядя на нее, догадалась об этом и поняла, что королева думает о герцогине Мальборо, которая недавно добилась победы Сандерленда — по крайней мере, считает это победой.