Мой милый шпион - Борн Джоанна. Страница 37

– А ты что?

– Иногда верю. Ловлю себя на том, что верю, и тут же стараюсь запретить себе верить.

– Наверное, стоит к себе прислушаться.

– Не слишком хорошая идея. Я… с ним глупею. – Уже было поздно запрещать себе любить Себастьяна. – И чего только люди не делают ради какой-то идеи из книжки. Как будто во Франции – рай на земле. Я была там и все знаю. Тайная полиция. И все вокруг – воры.

– Ты очень наблюдательна, Джесс.

Из главной комнаты донесся грубый смех, но священник не обратил на него внимания.

– Но я должна уметь отличать хорошего человека от плохого. Насмотрелась на тех и других. – Джесс встала. – Почему так получается? Вы никогда не говорите мне, что делать, а я все равно делаю то, что надо…

– Ты о чем?

– Ведь я должна доказать, что он невиновен?

– Похоже, что так, Джесс. Что-нибудь еще?

– Этого, пожалуй, хватит на некоторое время. Ведите меня к вашему надежному провожатому, преподобный. Вы не представляете, сколько у меня еще сегодня дел.

– Ну, в этом-то недостатка ты никогда не испытывала. – Палмер вылил ее чай обратно в чайник. – В доме Бастарда Кеннета тебе безопасно? Слишком уж суровый у него вид…

– Да, верно.

Джесс накручивала на палец выбившийся из косы локон.

Палмер в задумчивости покачал чайник.

– Но я слышал, что он – человек слова. Человек чести.

– Ах, все не так просто.

– С тобой и не бывает просто. Я дам тебе в провожатые миссис Тримбл. Никто в здравом уме не нападет на миссис Тримбл. Даже я боюсь ее.

Святой отец открыл дверь, и они вновь вошли в многолюдную столовую, где пищали дети и громко разговаривали женщины. А один человек, раскачиваясь на скамейке, кричал что-то о воображаемых тараканах, ползающих по его телу. Окинув спокойным взглядом эту картину, священник обернулся к девушке:

– Да хранит тебя Господь, Джесс.

– Думаю, что у Господа и без меня полно забот, – пробурчала в ответ Джесс.

Она сделает то, что должна сделать для освобождения отца. Трусость – слишком большая роскошь, которую она не может себе позволить.

У ее локтя стояла русская чашка с цветами жасмина. После нее на промокательной бумаге каждый раз оставался маленький кружок, когда Джесс ставила ее на стол. И таких маленьких кружков было несколько дюжин.

Первый раз, когда взобралась на крышу, она вцепилась в трубу и, хныча, сказала Лазарусу, что не может этого сделать. И не будет. Но поскольку Лазарусу не говорят «не буду», он оторвал ее пальцы от кирпича и пнул ногой. Она покатилась по сланцу и остановилась только у фронтона.

Потом, когда медленно ползла вверх, уже не хныкала. И так вот и переборола свой страх. В конечном счете Лазарус оказался прав.

«Я могу это сделать». Взяв в рот кусочек сахара, Джесс отхлебнула из чашки чай. Затем написала:

«Я просмотрю список, чтобы убедиться, что он соответствует тому, что мне нужно. Изучу детали одного случая кражи. Того, который выберу по своему усмотрению».

Русский самовар. Русский чай. Русская традиция пить его с сахаром вприкуску. Джесс нравился коричневый барбадосский сахар, который покупала мама, когда им не хватало денег.

Какой смысл в богатстве, если не можешь пить чай так, как тебе нравится?

Рабочий день заканчивался. Клерки надевали плащи и шляпы, собираясь расходиться по домам. Но Джесс попросила мальчика-курьера задержаться. Он сидел на одном из высоких табуретов и играл с маленьким мячиком и чашкой.

Да еще клерк Бьюкенен пялился на нее сквозь стекло конторки. И это уже начало действовать ей на нервы.

Джесс снова принялась писать.

«Вы предъявите этот документ в любое время накануне подписания контракта. Никакие компромиссы не допускаются».

Вдоль окон конторы шел Питни, проверявший, все ли закрыто. На этом складе не было работы, к которой он не приложил бы руку. Он заботился об «Уитби», как о собственной компании. Питни не уйдет, пока не посадит ее в наемный экипаж и не отправит домой. А потом будет стоять на ступеньках пакгауза и смотреть ей вслед, пока она не скроется из виду.

Джесс сделала еще один глоток чая. Кончик ее пера высох. Она снова обмакнула его в чернила.

«Предлагаю вам принести бумагу сегодня вечером на собрание в Кеннет-Хаусе. Церемонию, если желаете, можно назначить на завтра. Все документы готовы для подписания».

Ложь, ложь и еще раз ложь. Но благодаря этой лжи она выудит список из здания Королевской конной гвардии. Это, конечно, еще не синица в руках, но уже и не журавль в небе.

«Себастьян не обрадуется, когда узнает, что я задумала. Как и папа. И Питни не одобрит. Да и полковника не стоит сбрасывать со счетов. Римс будет рвать и метать от бешенства».

Джесс подписала письмо и посыпала его песком. Сегодня она весь день только и делала, что вызывала у людей досаду.

Глава 19

Кеннет-Хаус, Мейфэр

Было еще рано, но из гостиной внизу доносились голоса, напоминавшие бульканье кипящей овсянки на плите. Историки, по-видимому, много говорят. Все свечи в доме горели. В холле же пахло свежей выпечкой, пчелиным воском и духами.

Спускаясь по лестнице, Джесс в последний раз проверила неудобную застежку ожерелья. Хрусталь люстры сверкал, как водопад под лучами солнца.

Коллекцию из восьми доспехов разместили в черно-белом холле – расставили вдоль стен и вооружили фигуры пиками. Джесс бывала на ученых собраниях в Париже и Вене – папа любил такого рода сборища, – но общаться с историками, интересующимися копьями и кинжалами, ей не доводилось. Был среди них и полковник Римс, которого она собиралась обмануть. Позже она незаметно покинет собрание, чтобы нанести визит в его дом. Ночка обещала быть напряженной. Но она почему-то особенно не нервничала.

Себастьян ждал ее у подножия лестницы, не отрывая от нее глаз, пока она спускалась по ступенькам.

Вечерний костюм на нем смотрелся превосходно. Брюки цвета североафриканской пустыни и завязанный на парижский манер галстук. Занятая капитаном позиция не позволяла Джесс проскользнуть мимо. Этот человек своего шанса не упустит.

– Мисс Уитби…

Он вел себя учтиво. Еще бы – не быть учтивым в своем доме, когда здесь полно важных ученых персон! Джесс постаралась улыбнуться.

– Да, капитан… – Она остановилась на предпоследней ступеньке, чтобы проверить, не покажется ли капитан Кеннет менее страшным, если их глаза встретятся на одном уровне. Однако никакой разницы не почувствовала. – Жутковатые они, эти парни в латах. Хотелось бы мне, чтобы они поскорее отсюда убрались.

Себастьян рассмеялся:

– Завтра утром упакуются и отбудут. Это платье из Парижа?

– От мадам Клодетт с улицы Риволи.

– Я бы многое потерял в жизни, если бы не увидел тебя в этом платье. Полагаю, все на тe6e до последней нитки – контрабанда.

– Ткань из Лиона. Значит, в Англии – нелегальная. Об остальном говорить не стану, пощажу твою скромность. – Невозможно оставаться к этому мужчине равнодушной. Уже после первого сказанного им слова Джесс растаяла. Она поднесла руку к своему жемчугу и добавила: – Возможно, это будет тебе интересно, раз торгуешь безделушками.

Капитан знал, что перед ним. Об этом нетрудно было догадаться по тому благоговению, с каким он просунул пальцы под ожерелье. Хотя уже видел его.

– Мушаджар. Дымка восхода с вкраплениями слоновой кости.

– Поэтичные люди там, в Персидском заливе.

– Я видел однажды похожий жемчуг на приеме во Дворце дожей в Венеции. – Кеннет провел пальцами по жемчужной нитке. – Но тот был не такой великолепный. Я еще вчера восхитился им, когда обыскивал твою спальню.

Капитан – в своем репертуаре. Пустил под откос фургон их беседы.

– Мне нравится, как ты уложила косы в высокую прическу. Прическа кажется, с одной стороны, простой, а когда приглядишься – замысловатой. Как и ты сама. Каждый раз, когда я думаю, что понимаю тебя, обнаруживаются все новые и новые загадки.