Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3 - Сторидж Пола. Страница 10
– Я согласна, – произнесла Джастина еще раз и натянуто улыбнулась. – Скажу тебе честно – сперва я даже немного испугалась…
Лион пытливо посмотрел на жену.
– Испугалась? Она кивнула.
– Да.
– Но чего же?
Вздохнув, Джастина произнесла:
– Ну, ответственности, что ли…
– Какой ответственности?
– Люди не всегда умеют правильно построить свою жизнь, – ответила она, – не всегда должным образом могут распорядиться собой… А брать на воспитание ребенка… Это значит брать на себя ответственность за его дальнейшую судьбу…
Она не договорила – впрочем, Лион понял свою жену и без лишних слов.
Помолчав с минуту, Джастина продолжила:
– Но ведь я понимаю, что за ту жизнь, которую мы ведем с тобой… Вдвоем, в одиночестве – за эту жизнь мы тоже отвечаем… Если мы не поможем кому-нибудь, зная, что можем помочь – неужели от этого нам станет легче? Лицо Лиона просияло.
– Я знал, что ты ответишь именно так, Джастина! Я и не ждал от тебя иного ответа!
Она поднялась со своего места.
– Да…
Голос ее прозвучал как-то неестественно и напряженно – неожиданно для нее самой.
Лион, оглядевшись по сторонам, будто бы желая убедиться, что в комнате, кроме них, больше никого нет, также поднялся и, приблизившись к Джастине, произнес проникновенным голосом, каким обычно люди желают поведать какую-то тайну:
– Знаешь что… Я скажу тебе больше… Только обещай, что ты будешь смеяться надо мной…
«Как – у Лиона, оказывается, есть секреты от меня? У него есть что-то такое, что мучит его – кроме вопроса об усыновлении, разумеется?
Вот уж не думала. Во всяком случае, он не производит впечатления издерганного внутренними противоречиями человека…
Хотя…
За последнее время Лион очень переменился… Очень.
Стал более сдержанным, менее категоричным…
Глядя на него, видишь уже не самоуверенного в себе чиновника, каким он был еще несколько лет назад, а мятущегося, неуверенного в себе, слабого человека…
Да, теперь это – не та «пунктуальная немецкая колбаса в неизменном кожаном пальто», каким он однажды показался Джастине, а слабый человек, не знающий, как ему жить дальше…
С тех пор, как погибли бедные девочки…
О, Боже – лучше не вспоминать…»
– Послушай, Джастина, – произнес Лион, понизив голос до доверительного шепота, – не знаю, как ты к этому отнесешься… Но я скажу честно: мне хотелось бы, чтобы мы усыновили двоих…
– Двоих?
Он кивнул.
– Ну да… А почему это тебя так удивляет? – спросил Лион, глядя горячим взором ей прямо в лицо.
Джастина передернула плечами.
– Ну, честно говоря, раньше ты мне не говорил… – она поджала губы. – А почему двоих?
Лицо Лиона напряглось, черты лица его мгновенно заострились.
– Понимаешь ли, – начал он, – Господь одарил нас двумя детьми…
Джастина прищурилась, чтобы не расплакаться – внезапно острая жалость иголками пронзила ее сердце, ее мозг, все ее существо.
Отвернувшись, она отдышалась и, поправив прическу, произнесла:
– Да… Да, Лион, продолжай, я слушаю тебя…
– Я говорю, что Господь наградил нас двумя детьми… И ему же было угодно отнять их у нас…
Джастина вздохнула.
С минуту помолчав, он уже не так возбужденно добавил:
– И теперь наш долг – воспитать двоих детей взамен Элен и Барбары…
Джастина, ни слова не говоря, медленно прошлась по комнате.
Подошла к книжным стеллажам, отодвинула стекло, принялась смахивать с книжных корешков несуществующую пыль.
Лион терпеливо молчал.
– Я тоже так думаю, – выпалила Джастина неожиданно для самой себя. – Да, Лион…
Она задвинула стекло, включила телевизор и уселась на свое прежнее место.
По телевизору в это время показывали выпуск последних известий.
Диктор, сухопарый джентльмен лет сорока пяти, глядя прямо в объектив камеры, говорил:
– К сожалению, в последнее время терроризм все более и более захлестывает Британские острова… Джастина и Лион, как по команде, прекратили беседу, переключив все свое внимание на экран.
Комментатор продолжал – спокойно и бесстрастно; наверное, только британские телекомментаторы способны рассказывать о самых ужасных вещах таким невозмутимым голосом:
– Так, только что получено известие: в одном из пабов, расположенных в Лондоне, неподалеку от стадиона «Уэмбли», была взорвана бомба. Взрыв произошел после окончания международного футбольного матча между сборными Англии и Северной Ирландии, и в пабе в это время было довольно много посетителей. Семь человек погибло, двадцать четыре получили ранения различной степени тяжести. Полиция ведет следствие. Предполагается, что это – дело рук ирландских экстремистов из Ирландской Республиканской Армии… Это уже второй террористический акт, совершенный на островах за последнюю неделю…
На экране появились кадры полицейской хроники: развороченные взрывом автомобили, паб, из дверей которого вырывались языки пламени, пожарные машины, стоявшие рядом, пожарники, направляющие из рукава струю пены в сторону огня, медицинский микроавтобус с поднятой дверью – в него задвигали носилки, укрытые черным полиэтиленом – из-под него высунулась белая рука, как показалась Джастине, с оторванными пальцами…
На экране вновь появился комментатор.
– Ну, а для тех, кого больше интересуют новости спорта, сообщаем: матч между сборными Англии и Северной Ирландии носил принципиальный и жесткий характер. Англичане победили со счетом один-ноль. Любителям статистики сообщаем, что единственный гол на счету игрока английской команды Томаса Платта…
Нет, вечером такие вещи решительно невозможно смотреть!
Щелкнув кнопкой дистанционного управления, Джастина выключила телевизор.
– Сегодня на репетиции «Юлия Цезаря» мне почему-то приписали экстремистские устремления, – произнесла она, криво улыбаясь.
Она решила резко переменить тему – тем более, что кадры последствий взрыва произвели на нее более чем тягостное впечатление.
Лион обернулся.
– Тебя что – обвинили в причастности к международному терроризму?
– Ну, не совсем так… Один из моих студийцев, сын депутата верхней палаты парламента, почему-то решил, что коли я – ирландка, то в таком случае непременно должна сочувствовать ИРА…
– Ты серьезно? – с преувеличенным любопытством спросил Лион.
Она закивала головой.
– Да. Представь себе.
Лион вновь потянулся за своей папкой.
– Кстати, – многозначительно произнес он, – тут есть двое детей, отец которых осужден на пожизненное заключение за участие в террористических актах…
Джастина удивленно посмотрела на мужа.
– В террористических актах?
– Да, это действительно террорист… Между прочим, вина его целиком и полностью доказана…
– Кто он?
– Может быть, помнишь – два года назад… Нашумевшее дело Криса О'Коннера?
– Попытка взорвать «Боинг» в аэропорту Хитроу? – тут же отозвалась Джастина, обладавшая цепкой памятью на события.
– Да, она самая…
Лион вновь раскрыл папку.
– Уолтер и Эмели О'Хара, – принялся читать он, – дети Патрика О'Хары… Мальчику четырнадцать, девочке двенадцать лет. Мать погибла несколько лет назад при загадочных обстоятельствах – правда, это случилось еще до того, как отец вступил в конфликт с законом. Патрик, изобличенный в связях с террористами, получил пожизненное заключение. Теперь Уолтер и Молли воспитываются в детском приюте неподалеку от Оксфорда…
Прищурившись, Джастина спросила:
– Предлагаешь усыновить… и удочерить их?
– Но ведь нельзя одного ребенка взять, а другого – оставить!
– Конечно… – согласилась она и прикусила губу. – Значит – предлагаешь усыновить и… и удочерить и Уолтера, и Молли?
Отложив документы, он ответил:
– Я ничего не предлагаю… Я хочу узнать твое мнение на этот счет…
Да, теперь предложение Лиона, казавшееся Джастине сперва каким-то абстрактным, принимало куда более конкретные очертания.
Ведь одно дело – решиться на вмешательство в судьбу какого-то ребенка теоретически, а совсем другое – когда ты уже знаешь, кто он такой и представляешь себе: каков он?