Лица - Лорд Ширли. Страница 32

Как сестру звезды, Джо уговорили сделать массаж лица мастером от «Дэви», и макияж у одного из ведущих стилистов Америки по имени Линда Мейсон. Визит Линды был гораздо более действенным, чем успокаивающее, которое Джо приняла за день до этого. Тогда голова просто разрывалась от бесконечных звонков в дверь и по телефону.

Алекса до сих пор бегала в бигуди и любимом кимоно со следами шоколада, от которого Пенелопа безуспешно пыталась отучить свою любимицу. Да, теперь Пен не будет до этого никакого дела.

– Лекс, лимузин будет здесь через полчаса. На улице такие пробки…

Алекса уселась к окну, завороженная зеленой панорамой.

– До «Ле Сирк» ехать десять минут, – ответила она, снимая бигуди. Подойдя к сестре, она неожиданно поцеловала ее. – Я не хочу, чтоб все поняли, как мне хочется всего этого.

– Сейчас никто бы так не подумал, поверь мне. – Джо не хотела огрызаться, но, хоть Линда и превратила ее в некое подобие симпатичной девушки, рядом с лишь слегка подкрашенной красавицей сестрой она казалась себе гадким утенком.

Когда через двадцать минут Алекса появилась в дверях, Джо так и ахнула. С какой бы красотой Алекса ни родилась, Пен, должно быть, научила ее использовать каждую молекулу.

– «Дэви» отправила меня к Скаази. Он лучший из мастеров входного и выходного платья.

– Я никогда о таком не слышала.

Алекса посмотрела на сестру с новой насмешливо-снисходительной улыбочкой, которая действовала на Джо, как щелчок по носу.

– Может, ты знаешь его как владельца «Изаакс»? Он перевернул имя слева направо с тех пор, как стал загребать большие деньги. Действительно лучший дизайнер.

Джо и сама видела, что Лекс и «Дэви» были правы. Этот Скаази и вправду достиг невозможного. В изящном золотистом платье из прозрачной вискозы Алекса была одновременно индийской принцессой и стопроцентной американкой. Цвет ткани изумительно гармонировал с цветом волос и кожи. Покрой тонко вырисовывал длину и стройность ног, тела и округлость груди и бедер. Неприступная и желанная фея.

У Джо, кроме ахов, не нашлось подходящих слов.

Алекса рассмеялась.

– Ты сама убийственно выглядишь, – сказала она. Как раз в это время раздался звонок. – Это, должно быть, добрый старый Барри.

– Он кто? Владелец «Дэви»? Та самая мистическая личность, которой меня собирались представить?

На удивленье Джо, Алекса вспыхнула:

– Нет. Сомневаюсь, что он там будет. Обычно он остается за кадром. Это Барри Хантер – адвокат «Дэви». Известный человек на Уолл-стрит.

– Что ж ты не сказала, что он заедет? Я и так волнуюсь, не хватает тут еще юридического гения. О чем мне с ним говорить?

Алекса вновь проявила необычную для себя эмоциональность и крепко обняла сестру.

– Он тебе понравится. Оттого-то у него и успех. Кажется, что он твой сосед из дома напротив, легкий такой человек – пока он не заговорит о деле. Вот тут-то и видишь, какая это пиранья.

Джо внутренне застонала. Сосед из дома напротив… который превратился в ловкого и напористого телекомментатора. Майк, как ты сейчас?.. В который раз она отогнала мысли о нем и пошла открывать дверь.

Алекса была права. Одного взгляда на Барри оказалось достаточно, чтобы почувствовать симпатию и доверие. У него были неправдоподобно песочные волосы, которые он, очевидно, старался пригладить, но одна прядка все-таки торчала в сторону. Это только подчеркивало мальчишеский вид. Не помогали и серьезный темно-синий костюм и тщательно подобранная к нему рубашка.

Всю вечеринку Джо приятно поражалась тому, что, к ее глубокому облегчению, Барри практически не оставлял ее ни на минуту с самого момента их появления в «Л'Оранжери» – отдельном зале знаменитого нью-йоркского «Ле Сирк». Зал был полон пьянящих благоуханий от расставленных повсюду изящных свеч и коробочек с ароматической смесью.

Алекса прогуливалась по залу под руку с Бени Хуваутом – президентом компании, высоким царственным сикхом. На голове у него красовался малиновый тюрбан, притом что одет он был в обыкновенный европейский костюм.

– Она как луч Луны, – одобрительно зашептал Барри, косясь на реакцию репортеров и операторов. – Видишь, они заметили в ней перемену.

На прием не пожалели денег. Журналистов кормили и развлекали по высшему классу. На золоченых тарелках были поданы устрицы, в высоких серебряных ковшах, окруженных льдом, – белужья икра. Бесчисленное множество разноцветных закусок и большой зажаренный бараний бок, нарезанный так тонко, что стал похож на копченую лососину, выложенную в бледно-розовые тарелочки.

Интересно, появится ли кто-нибудь из «Вью»? Кто-нибудь из руководства, с кем она успела познакомиться за короткий период ее антрепренерства у Алексы? Джо надеялась, что появится. Не Блэр Бенсон – от нее почему-то мурашки бежали по телу, и ни в коем случае не Пенелопа, хоть ей Алекса больше всех обязана своим взлетом. Она всегда игнорировала Джо, поэтому встречаться особо не хотелось – разве что ради Алексы. Джо знала, что сестра думала о Пен, думала и за прошедший месяц несколько раз мучилась от приступов вины перед ней, понимая, сколько времени и сил вложила Пенелопа в производство «товара», как Алекса часто грубо называла себя.

Если Блэр и Пенелопа придут на прием в честь новой звезды «Дэви», будет ли это значить, что они простили ее? Хотя скорей всего их появление будет вызвано очевидными деловыми причинами. По словам Алексы, «Дэви» собиралась стать крупным рекламодателем «Вью», и вряд ли они решатся не соблюдать формальностей.

К семи зал был набит битком, и Джо только и делала, что теряла Барри, который тут же ее находил. В очередной раз благодарно улыбнувшись ему, она заметила, как в дверь бочком прошла Браун Шнайдер, редакторша одного из отделов «Вью» – высокая женщина в больших совиных очках. В Браун отчетливо угадывалась бывшая принадлежность к науке.

Говорили, что у нее есть ученая филологическая степень, которую та никогда не упоминала. Что она делала в этом бизнесе, Джо никогда не могла себе представить. Даже сейчас она совершенно не вписывалась в окружающую обстановку. По манере держаться и говорить она не принадлежала к миру косметики, духов и модных салонов, но писала она так, словно прекрасно осознавала их огромную притягательность для женщин всех возрастов. Ее беспристрастные, иногда даже язвительные статьи об индустрии красоты и фармацевтической промышленности, жадно заглатывали как профессионалы, так и обыкновенные читатели «Вью». Ее похвала означала, что этот товар точно станет на прилавке победителем. Если она критиковала, то всегда делала это так умно, что «Вью» удавалось не рассориться с рекламодателем и отделаться за всю историю лишь парой предупреждений.

Браун была внимательна к Джо, и Джо очень это ценила. Интересно, что она напишет о концепции вечной молодости «Дэви»? Только вчера Джо читала ее комментарии по поводу выпуска одного такого крема в Европе… США обещают осчастливить их через год или два. Посему неплохо было бы выдать нам ремни безопасности, – писала Браун, – иначе кувыркаться нам в горячем воздухе обещаний от всякого рода замдиректоров экспериментальных предприятий, которые имеют привычку считать себя учеными. Увы, вместо революционных открытий пока мы могли наблюдать только грандиозную вечеринку, стоившую устроителям девяносто тысяч долларов, да выпуск «волшебного» тюбика в человеческий рост. Надеюсь, эти расходы не будут включены в стоимость крема, безусловного олицетворения «безнадежности в бутылке». Дорогие европейцы, вкладывайте лучше в труд работников предприятия «Сизиф и K°». Через год советую вспомнить мои слова…»

Пробиться к Браун через толпу было немыслимо, тем более, что в этот самый момент гонг возвестил о начале торжественной церемонии. Обернувшись назад к трибуне с микрофоном, Джо увидела Блэр в кружке репортеров «Вью». Рядом с Блэр стоял Редиска – Артур Рэддиш – которого Алекса в свое время обозвала «еще одним вечным соглядатаем». Значит, Блэр все-таки пришла выказать свою поддержку.