Время Мечтаний - Вуд Барбара. Страница 122

Когда, как ей казалось, все уснули, Сара ушла от лагеря как можно дальше, но не теряя его из вида. Она остановилась и посмотрела на звезды. Сара чувствовала вокруг себя предков, ощущала движение духов, прошедших этим путем до нее, либо как творцы-прародители, либо как реальные люди: молодая чета Мейкпис, ищущая рай, Эмили, мать Джоанны, и девушка аборигенка, спасающиеся от опасности. Она знала, что чувства и мечты всех, кто проходил по этим местам, продолжали здесь существовать. Они перешептывались, собравшись вокруг Сары, как стая мелких рыбешек вокруг большой рыбины. Она ощущала их дыхание, слышала трепет их сердец и подумала: «И я оставлю свою страсть на этом месте».

Сара закрыла глаза и попыталась перенестись душой сквозь ночь, представив, что Филип за тысячу миль ее ждет. Она почувствовала крепость и жар его тела, вкус поцелуя на губах. Ей до боли захотелось, чтобы он был рядом. Но внезапно перед ней промелькнула другая картина: лица людей на причале, которые смотрели, как белый мужчина целует на людях аборигенку. А они не знали, что он к тому же и женат.

Ах, Филип, что же нам делать?

Она услышала шаги в темноте и обернулась. К ней по песку шел Иезекииль. Он сел рядом и поднял глаза к звездам.

– Вот наше место, – тихо сказал он. – Здесь, в этом краю аборигенов. Мы с тобой аборигены: ты и я.

Сара молчала. Старик протянул к ней раскрытую ладонь. Она присмотрелась и увидела голубую сережку.

– Это сережка Джоанны! – узнала она. – Где ты ее нашел?

– Вон на том дереве. Она отметила место, оставила знак. Она идет туда, – он указал на восток. – Миссис там.

– Ты говоришь, что она оставила след?

– Она сотворяет песенную линию.

– Это же замечательно, Иезекииль! Мы должны сейчас же рассказать Хью!

Но он остановил ее жестом и сказал:

– Я не пойду. Вы теперь ее найдете.

– Почему ты не пойдешь, Иезекииль?

– Меня зовут Гириджин, – сказал он. – Давно-давно белые забрали у меня мое имя. Они называют меня Иезекииль. Но я Гириджин. Сегодня мы прошли мимо Места Мечтания Прародителя Эму. Я вернусь туда и там останусь. Я возвращаюсь к моим предкам.

Он замолчал, в его глазах был влажный блеск. Потом он обнял ее. Она почувствовала на лице его колючую бороду и поразилась его худобе. Иезекииль всегда казался здоровым и крепким, но теперь перед ней был уставший старик, жаждущий покоя. Она смотрела ему вслед, пока он не исчез в ночной тьме. Сара не пыталась его удержать, зная, что он следует обычаю своего племени и хочет встретить смерть в одиночестве, достойно и в положенный срок.

И вдруг собственный путь предстал перед ней настолько явственно, словно это была тропа, проложенная по песку, залитому лунным светом. Эта тропа вела через землю аборигенов, через землю белых людей прямо к Филипу. И в конце Сара увидела, как бежит она в объятия любимого человека и целует его у всех на виду, потому что нечего было стесняться, потому что они не нарушали никаких законов. Она аборигенка, как сказал ей Иезекииль-Гириджин, а по законам ее народа она могла объявить мужчину своим мужем, и у него могла быть не одна жена.

Ей захотелось продолжить поиски, чтобы как можно скорее возвратиться в «Меринду». Сара задержалась, молча прощаясь с Гириджином, и поспешила в лагерь рассказать Хью радостную новость.

Джоанна вступила под темные своды пещеры и, прежде чем идти дальше, проверила, крепко ли привязана к поясу кожаная сумка. Она высоко подняла факел. Гора издавала приглушенное гудение. Джоанна ощущала идущую от горы силу, и ей казалось, что она входит внутрь чего-то живого. От самого входа в непроглядную темень уходила утоптанная тропа, выбитая, как видно, многими поколениями матерей и дочерей. Дневной свет за спиной ее слабел, она углублялась в недра громадной пульсирующей горы с мыслью о том, что может ждать ее в конце тропы.

Снаружи, волнуясь, прислушиваясь к затихающим шагам матери, осталась ждать Бет. Она смотрела на аборигенов, собравшихся внизу на равнине, чувствовала запах дыма многочисленных костров, слышала пение и бой барабанов. Когда шаги матери затихли во тьме пещеры, Бет вдруг стало страшно. Спокойствие и уверенность, которое давало присутствие рядом матери, ушли вместе с ней, и Бет осталась одна в окружении сотен аборигенов. Не в силах усидеть на месте, она вскочила и заходила перед входом в пещеру. Бет посмотрела на солнце, неспешно ползущее к зениту, и подумала, долго ли мать пробудет внутри горы? Она волновалась все сильнее и сильнее. У одного из костров мужчины в танце рассказывали об охоте на кенгуру. Тела их были раскрашены, в руках они держали копья и бумеранги, сопровождая танец яростными воплями и криками. Бет смотрела на вход в пещеру. Солнце освещало начало тропы, теряющейся во тьме. Она оглянулась на шумную дымную долину и без дальнейших раздумий скользнула внутрь горы.

Двигаясь по темным извилистым коридорам, Джоанна потеряла счет времени. Пламя факела отбрасывало на стены пугающие тени. Она видела разноцветные прожилки в камне стен: ярко-зеленые полосы пересекались с красными, оранжевыми и коричневыми. Она чувствовала, как приподнимаются волосы на затылке, но не от страха, а от силы горы, возможно, это был магнетизм, как предположила Бет, или что-то еще. А могли быть у горы, как у человека, пульс и энергия?

Коридор сузился настолько, что она задевала стены плечами. И ей приходилось наклоняться, чтобы не удариться головой о низко нависший свод. Тропа уводила ее все дальше в глубины земли. Некоторые коридоры были такими узкими, что она сомневалась, сможет ли протиснуться сквозь них. Время остановилось, тьма стала еще плотнее. Джоанна ощущала давящую массу горы. Она слышала собственное дыхание, казавшееся очень громким. Ели бы она остановилась, то смогла бы услышать грохот своего пульса, эхом отражающийся от стен подземелья. Коридору не было конца. У нее начало закладывать уши. Изменился воздух, становилось трудно дышать. Трещал и шипел, грозя погаснуть, факел. Джоанна страшно боялась этого. Остаться без факела было все равно что ослепнуть.

До нее донесся какой-то звук. Она остановилась, прислушалась, напрягая слух. Это было тихое ритмичное постукивание. Джоанна шла, широко раскрыв глаза. Свет факела позволял видеть всего на пару шагов вперед. Ей казалось, что еще шаг, и она натолкнется на гладкую глухую стену, но тропа вела дальше. Джоанна остановилась, прислушиваясь. Постукивание не прекращалось, становясь временами то громче, то тише.

На стенах начали появляться непонятные рисунки. Она разглядывала их при свете факела. Пляска пламени, казалось, оживляла фигуры на стенах, создавая впечатление, что они движутся. Это были изображения мужчин, женщин, животных, мифических зверей из давних времен. Дальше рисунки увеличивались в размере, и их становилось все больше. Изображения о чем-то рассказывали, но Джоанна не могла уловить мысль древних художников. Ощущая заряжающую энергию горы Мечтания, Джоанна спускалась все глубже и глубже.

Внезапно перед ней открылся простор огромной пещеры. Мощные сталактиты спускались с потолка навстречу растущим вверх гигантским сталагмитам. Джоанна гадала, не то ли это место, куда пришла с женщинами ее бабушка, и не здесь ли совершали свои тайные обряды матери и дочери. Постукивание слышалось очень явственно, это был звук падающих капель. Она увидела большой пруд с черной, как смоль, водой, которая приливала к берегам и откатывалась, подчиняясь какой-то неведомой силе. Пещера напоминала Джоанне виденный когда-то в Лондоне собор. Там, так же как и здесь, звучало эхо, и кладка готического собора была очень похожа на чрево этой сказочной горы.

Что-то лежало на полу. Она наклонилась и увидела разбросанные вокруг кости мелких животных, высохшую кожуру от фруктов, семена, скорлупу орехов. Может быть, это обитель какого-то духа? Не наблюдает ли за ней хозяин пещеры? Осторожно вступила она на уступ, окаймляющий черное озеро, и у нее сразу же возникла мысль, что под водой могло таиться какое-нибудь страшилище. Уступ сужался, прижимаясь к стене, и стены и уступ оказались очень скользкими. Джоанна хотела опереться о стену и оступилась. Поскользнувшись, она сумела удержаться, но факел выпал у нее из рук и полетел в черную воду.