Узник моего сердца - Брэнтли Пейдж. Страница 51

– Мои люди преданы мне, – вновь заговорил де Конше. – Вы, кажется, забываете, монсеньоры, что у меня уже есть опыт? Трагические случаи на охоте – мой конек.

Все рассмеялись, кто-то упомянул случай в Блуа.

– Эта чертова буря заметет нам путь, – хриплый голос грязно выругался.

– Не бойтесь, господа, – возразил Рауль, – мы будем в Клермоне задолго до того, как туда прибудет король со свитой. Времени будет достаточно, чтобы пауку сплести свою сеть. Где вино? Пейте! А вот и Карл. Лошади оседланы?

– Да.

Далее Николетт услышала, как распахнулась дверь, в зал ворвался ветер. Видимо, на дворе буря. Затем дверь за мужчинами закрылась.

Поначалу Николетт даже не могла осознать ужасающую важность того, что услышала. Слишком чудовищно! Де Конше и его неизвестные сообщники замыслили убить короля! И, наверняка, с благословения Изабеллы, может быть, даже по ее приказу, поскольку де Конше был заодно с нею задолго до того, как улегся в ее постель.

Николетт не чувствовала жалости по отношению к старому королю. Он был полон злобы, безжалостен. Если Изабелла, дочь Филиппа, замыслила убить отца, то, может быть, в этом есть и доля справедливости? Ведь с самого начала Изабелла ставила своей целью добиться короны короля Франции для своего сына. От этой мысли Николетт похолодела. Как Изабелла хочет власти! Нет, ею движет не зависть, не ревность и даже не ненависть, а жажда власти, которая и заставила подстроить интригу, в результате которой три невестки короля сосланы в укрепленные замки. Бедные, несчастные Жанна и Бланш, ставшие пешками в руках Изабеллы!

Как, наверное, радовалась английская королева, когда с легкостью, одним ударом устранила жен братьев и офицеров личной охраны короля! Как легко Готье и Пьер попали в ловушку! А что будет с сыновьями Филиппа? Неужели Изабелла уничтожит и собственных братьев? Сошлет их в отдаленные области Франции? Или же они просто подчинятся ее воле, поскольку глупы и слабы духом?

Николетт знала: если корона будет в руках Изабеллы, у нее и Лэра нет будущего. Мысли путались. Прижавшись щекой к старому лисьему одеялу, она мечтала о том, чтобы сбежать из ловушки, которая крепко захлопнулась.

В Гайяре не сразу хватились Одетты. Только когда Лэр и его спутники, голодные и усталые, вернулись в замок, подавая хлеб, Дора спросила:

– А где Одетта? Лэр вскинул голову:

– Что ты хочешь сказать? Разве она не здесь?

– Нет, – ответила Жозина, вытирая руки о фартук. – Она сказал, что останется смотреть пожар. Но не вернулась.

Замок по приказу Лэра обыскали от подвалов до чердака. Ее не было ни в комнате в башне, ни в кухне, ни в курятнике. Нигде. В отчаянии Лэр послал людей к обгоревшей часовне, и все долго раскидывали почерневшие бревна в поисках тела.

– Никто не приходил в конюшню, – сообщил конюх Лэру. – Только два послушника, которые приходили забрать мулов.

– Привезенный гроб – дурной знак, – один из мальчиков-конюших печально покачал головой.

Лэр ругал себя за собственную глупость. Ведь правда была на виду! Появление гроба и трех обнаженных тел во рву… Послушники, конечно, люди Карла!

Но похитили ли они Николетт просто в отместку, чтобы запросить выкуп и вернуть деньги, отданные за Понса Верне, или же ее приказал привезти де Конше, откуда-то узнавший правду?

Лэр даже не мог ни с кем поделиться своими подозрениями. Все без труда поверили, что Карл мстит де Фонтену.

Жюдо был вполне удовлетворен этим объяснением. Единственное, чего он не мог себе представить, что служанка, какой бы хорошенькой и способной она ни была, заслуживает выкупа. Здравомыслящий нормандец не будет и предполагать подобное.

Лэр, Альбер и Жюдо обыскали весь двор. С каждым часом становилось все темнее и темнее. Черные тучи нависли над замком, холодные порывы ветра бились в стены. Затем поиски начались за пределами Гайяра. В двух лье от замка были обнаружены брошенная телега, три мула и пустой гроб. На снегу – множество следов копыт.

Лэр отослал Альбера и нескольких человек в замок – отвезти телегу и мулов. А сам вместе с Жюдо и пятью солдатами отправился по следам, четко отпечатавшимся на снегу.

К вечеру они подъехали к замку Карла.

Под прикрытием леса Лэр и его спутники спешились. Серые каменные стены, словно призраки, вырисовывались в зимних сумерках. Полоска света просачивалась сквозь ставни. Крыша особняка была покрыта снегом, словно белой шапкой. Ветер завывал над головами притаившихся в лесу людей – только скрип обледенелых ветвей тревожил слух.

Лэр присел на корточки, не отрывая взгляда от неуклюжего строения с множеством пристроек. От беспокойства он почти потерял возможность рассуждать здраво. Ведь нельзя даже быть уверенным, что Николетт все еще в руках Карла. Следы копыт указывали, что всадников было не так уж мало. Они также видели немало следов копыт, которые вели от замка на север.

Де Фонтен гнал от себя мысль о том, что Николетт стала пленницей де Конше.

Как жестока судьба! А ведь их план был близок к успеху! Всего через несколько недель они бы «похоронили» королевскую узницу, и зажили бы без особых тревог. Из всех воспоминаний для Лэра самым мучительным было воспоминание о нежности, которая распустилась, словно цветок, блаженный аромат которого он вдыхал вместе с Николетт. Ее мягкие губы, запах кожи, чистый голос, серебристый смех…

Жюдо присел рядом с Лэром, положив руку ему на плечо. Лэр вздрогнул.

– Что будем делать? – спросил Жюдо. Лэр пожал плечами.

– Ждать, – он бросил взгляд на снежное пространство, расстилающееся перед ними. – А я попытаюсь проникнуть в дом Карла и найти Одетту.

Брови Жюдо поползли вверх, но вслух он ничего не сказал. Вряд ли стоит говорить своему господину, что тот ведет себя неразумно.

– Я с вами.

– Мы не боимся Карла, – раздался голос одного из молодых солдат. Другие дружно согласились с ним.

– У нас острые мечи!

– Карл давно добивается взбучки!

Лэр глянул на молодые лица, горящие воодушевлением. Такие лица заставляют поверить в справедливость и преданность. Де Фонтен почувствовал, что гордится этими крестьянскими ребятами, взявшими в руки мечи.

– Вы отличные воины, – сказал он. – Но врагов больше. Не менее чем двадцать, а то и тридцать. В открытом бою они победят. Один я, может быть, смогу проникнуть в дом. Если найду Одетту, не исключено, что смогу тайком увести из замка. Но если не удастся, тогда мне понадобится ваша помощь. И я в вас уверен.

– Мы будем готовы, – ответил за всех Жюдо. – Если поднимется тревога, мы подъедем к дому. Пусть они поволнуются. По крайней мере, может быть, отвлечем внимание, если они погонятся за вами.

Не подозревая о замыслах людей, притаившихся в лесу, Симон Карл развалился в кресле у камина в центральном зале, подсчитывая золотые монеты. Сто золотых экю! Именно эту сумму он получил от Рауля де Конше за похищение «служанки». Шурин Карла, Понс, сидел рядом, складывая монеты в аккуратные стопки. Солдаты, сидящие за столом, с нетерпением ожидали своей доли. Карл послал за вином – сегодня у него отличное настроение!

Жан – тот самый «послушник» с шишковатым носом – радостно взирал на пять золотых монет: целое богатство! Его приятель Гюи, сидевший рядом, чуть прищурившись, рассматривал каждую монету на свету от масляной лампы.

Слуга принес кувшин и кубки. Симон встал и провозгласил тост:

– За попугаев! И прочих птиц с ярким оперением! – прорычал он, сотрясаясь от смеха. Солдаты встали, вторя своему господину. Вино вскоре исчезло в жадных глотках, слуга быстро принес еще.

Вновь и вновь Карл требовал от Жана рассказа о похищении. Симон уже слышал эту историю раз шесть, но каждый раз безудержно хохотал, довольный тем, как они обвели вокруг пальца этого выскочку де Фонтена. Сеньор Гайяра не только пропустил в замок «послушников», но даже распорядился об ужине!

С каждым разом добавлялись новые детали. А чем больше было выпито вина, тем краше становился рассказ. Вскоре все были пьяны. Но описание Жаном горящей часовни вызвало новый прилив энергии. Рассказ сопровождали грубые шутки. Мужчины смеялись, как одержимые, все больше накачиваясь вином.