Иллюзии - Марч Джессика. Страница 17

В кухне Джинни и Бен уже допивали свой утренний кофе.

– Ты будешь завтракать, как обычно? – спросила Джинни у Бена, – яйца, колбасу и горячий пирог?

– Позже, дорогая. Конюх попросил меня зайти в конюшню и посмотреть нового жеребца. Он что-то плохо выглядит. Мне все равно нужно ехать в город, может, придется привезти доктора Вильсона. Вы с Вилли начинайте есть без меня. Оставьте мне немного в сковородке.

– Как скажешь. – Джинни вытащила из холодильника батон жирной колбасы, нарезала около дюжины кусочков и положила их на горячую сковородку. Затем в большой китайской миске она развела муку, яйца, молоко и сахарную пудру, замесила тесто и поставила его подходить. Она уменьшила огонь под раскалившимся противнем и вдруг услышала шум автомобиля, ехавшего позади дома по дорожке из гравия. Кто это может быть так рано, изумилась она.

Она накрыла еду белой батистовой салфеткой и вышла во двор. У машины Джинни увидела Рона. Он захлопнул дверь своего „форда“ с такой силой, словно хотел его поломать, и решительно зашагал к дому.

– Привет, – сказала она и только теперь обратила внимание на его вид. Его глаза было красными и распухшими, а одежда похожа на одежду охотника, воевавшего с целым племенем команчей.

– В чем дело? – спросила она, – что случилось?

– Ты! – крикнул он. – Ты, сука! Сара рассказала мне, что ты сделала. Она рассказала мне, как ты соблазнила ее и заставила делать аморальные вещи. А я, дурак, жалел тебя, когда услышал, что судья назвал тебя плохой женой и плохой матерью! Сара говорит, что не может спать со мной, потому что привыкла к тебе, ты сделала из нее лесбиянку и ты заплатишь за этой. Я пойду в понедельник на заседание суда и расскажу судье все о тебе...

– Нет, Рон, нет... ты должен выслушать меня! Это было совсем не так, как тебе рассказала Сара. Я тебе клянусь, не так.

– Ты обвиняешь мою жену во лжи? – Он размахнулся, собираясь ударить Джинни.

Безумный крик остановил его руку в воздухе. Вилли в своей ночной пижаме, с горящими от ненависти глазами, держала винтовку Бена и целилась прямо в своего дядю.

– Нет, – кричала она, – как только ты ударишь мою маму, я убью тебя!

– Нет, Вилли, положи эту игрушку на пол, или ты кого-нибудь ранишь, – сказал Рон с некоторым страхом в голосе. – У нас с мамой секретный разговор, и это совершенно тебя не касается.

– Нет, касается! Ты хочешь навредить нам... я слышала.

– Сделай, что он говорит, дорогая, а то ты натворишь много бед, – промолвила Джинни.

– Отдай мне ружье, а то я сдам тебя шерифу, – сказал Рон.

– Я не боюсь тебя! – Вилли опустила ружье дулом вниз и выстрелила в пол недалеко от ног Рона. Пуля пробила в полу большую дыру. Комната наполнилась едким пороховым дымом. – Второй выстрел я сделаю в тебя,– пригрозила девочка дяде, – так что лучше убирайся отсюда по-хорошему.

– Что за чертовщина здесь происходит? – воскликнул Бен, врываясь в кухню. – Ты в порядке, Джинни?

– Он обижает маму. – Вилли кивнула на своего дядю. – Я услышала, как он кричит на маму, и взяла из шкафа твое ружье. Он хотел ударить ее, а я его остановила.

– Молодая леди поступила правильно, – спокойно сказал Бен. Затем он повернулся к Рону. – А ты побыстрей уноси ноги с моей земли, пока я не послал за полицией.

– Я ухожу, – угрюмо сказал Рон. – Но в суде узнают об этом. Об этом и еще о многом другом. Ты в этом городе конченный человек, Джинни, это я тебе говорю.

Он повернулся на каблуках и пошел к машине. Бен посмотрел на Вилли.

– Положи ружье обратно в шкаф, девочка, – сказал он твердо, – и пока ты не вырастешь и не разберешься в жизни, Никогда никому не угрожай.

– Но, Бен... – Вилли начала объяснять, почему она взяла винтовку, как неприятны ей были слова, которые Рон говорил ее матери, и что она хотела уберечь мать от еще одной обиды.

– Я все понимаю, – мягко сказал он. – Отец подарил мне это ружье, когда мне исполнилось семнадцать, но прежде чем подарить, он долго учил меня, как с ним обращаться. Дело в том, что это оружие, а не игрушка. Последний раз я стрелял из него лет шесть-семь назад... убил старую крысу, которая перед амбаром грелась на солнышке, – но все равно, всегда держу его чистым и готовым к бою.

Вилли отнесла ружье на место и вернулась в кухню.

– Я очень сожалею насчет дыры в полу, но я только хотела показать ему, что мне совсем не до шуток.

– Ну что ж, ты ему показала. – Бен одарил ее улыбкой. – Пол можно починить, человека же починить не так легко. Так что лучше применять другие способы для того, чтобы защищать кого-то.

– Какие способы?

– Ну, например, защищать людей от самих себя. Сила заключается в убеждении. А можно также, в исключительных случаях, обращаться к правосудию, если оно будет справедливым...

Вилли замолчала, обдумывая слова Бена. Как мог Бен говорить о законе, советовать обращаться к правосудию, чтобы найти защиту, после того, что случилось с мамой? Если закон и сделал что-нибудь, так это ранил ее, угрожал ей, выгнал из дома, унизил, испортил репутацию, а сейчас даже хочет разлучить их. Но она не решалась спорить с Беном. Человек может убежать от закона, как намереваются сделать они, но от себя он никуда убежать не может.

Джинни вернулась к плите и продолжила готовить завтрак, хоть ей было и не до еды. Чтобы как-то отвлечься, она все время двигалась, суетилась. Подав еду на стол, аккуратно расставила тарелки и села рядом с Беном и Вилли.

Все трое ели молча. Выражение лица Бена как будто говорило о том, что ему известны мысли Джинни.

– Не стоит надеяться сейчас на провидение, Джинни, не стоит, если даже твой собственный брат хочет выступить против тебя. Не имеет значения, что он скажет... Адвокат Перри достаточно умело использует это.

– Мы должны убежать, мама, – настаивала Вилли. – Мы непременно должны, ну, пожалуйста, мама, давай поедем сегодня же.

Джинни молчала, парализованная страхом, сомнениями и нерешительностью. Она знала, что Бен и Вилли правы, но не могла представить себе, куда им ехать.

– У тебя есть какие-нибудь родственники в других штатах? – спросил Бен. – Кто-то, кто сумел бы на время приютить вас?

Джинни покачала головой. У Перри был дядя в Вайоминге. Но он и раньше ей не помогал, а теперь и тем более не станет.

– Мы можем поехать в большой город, – убеждала Вилли, придумывая план, который мобилизовал бы Джинни и помог бы ей покинуть Белл Фурш, где каждый, казалось, был на стороне Перри.

– Ты можешь шить и продавать одежду, мама. Ты всегда говорила, что люди в больших городах тратят на одежду огромные деньги. Пожалуйста, мама, скажи „да“.

Слова Вилли разбудили в Джинни фантазию, которая долго дремала в ней.

– Вы думаете, я смогу? – спросила она, ожидая одобрения от Бена. – Вы в самом деле думаете, что я смогу?

Пожилой хозяин ранчо пытался найти слова поддержки, слова, которые благословили бы в путь этих двух людей, которые стали смыслом его жизни.

– Я никогда не жил в большом городе, но я слышал, что там больше возможностей. Важно одно – чтобы вы были вместе. Это самое главное.

– Хорошо, – сказала Джинни. – Мы едем. Бен вытащил из кармана связку ключей.

– Возьми машину... Это избавит вас от лишней траты денег на билеты, и вы успеете далеко уехать, прежде чем кто-либо хватится вас. Я собирался ее продать, но сейчас, я думаю, она сослужит вам лучшую службу. Поедете на ней, куда решите.

Через два часа Джинни и Вилли уже собрали свои вещи и были готовы ехать. Одежды у них было немного, пожитки были скудными. У них не было чемоданов, и Бен дал им две дорожные сумки. Втроем они стояли возле машины, и Вилли стала проявлять признаки беспокойства. Бен переминался с ноги на ногу в самой грязи. Джинни обняла этого человека, который стал их единственным настоящим другом.

– Поезжайте, – сказал он дрогнувшим голосом. – Постарайтесь не упустить время до темноты. – Он обнял мать и дочь и помог им сесть в машину.

Джинни повернула ключ, и мотор завелся. Она переключила скорость на первую, нажала на педаль газа и, помахав рукой Бену, двинулась в город – единственное место, которое она всю жизнь считала домом.