Иллюзии - Марч Джессика. Страница 65

Тогда она, наконец, покинет дом Паркменов и переселится в свой собственный. Мэтт и Кэт в течение этого года сделали все для того, чтобы ее жизнь в Вашингтоне была приятной и удобной. Мэтт был ее наставником, любовником и лучшим другом. Он разделял ее надежды и поддерживал амбиции, как никто никогда не делал до этого, и она любила его свободно и без опаски.

Работа Вилли у Гиббса заканчивалась. Время шло, и совсем неубедительно звучала причина, которую она выдвигала, отклоняя предложение Мэтта, – она не имеет представления, как создавать семью и вести дом.

Пикник, который они подготовили вместе с Кэт, напомнил ей о тех днях, которые она провела с Мэттом на природе. Они расстелили скатерть, разложили еду и стали беседовать о своем будущем.

– Я надеюсь, что ты еще не отказался от мысли сделать из меня честную женщину, – сказала она, потягивая вино из бокала. – В противном случае, я подам на тебя в суд за нарушения обещания.

– И что же ты решила? – Его ясные серые глаза изучающе посмотрели на нее.

– У меня есть несколько предложений от юридических фирм в Вашингтоне. Я не вижу причин, почему бы не продолжить работу здесь и одновременно не сделать тебя счастливым.

У нас будет прекрасная жизнь, думала она, лежа в объятиях Мэтта и вдыхая терпкий аромат свежескошенной травы. Она представляла себе опытного юриста Вилли Делайе днем и миссис Хардинг, или просто Вилли, возлюбленную Мэтта, ночью. Да, она уверена, что у них может быть прекрасная жизнь. Во всяком случае, лучше, чем та, которую она вела бы, последуй она своему дикому и бессмысленному желанию, которое влекло ее к Джедду.

Джинни сидела, глубоко задумавшись, когда раздался звонок телефона. Это звонила Вилли, которая решила, вернувшись с пикника, сообщить матери новость – свое решение выйти замуж.

Она предвидела реакцию Джинни – ее удачное замужество было всегда пределом мечтаний матери. Она не сомневалась, что Джинни будет рада, хотя Мэтт был немолод, и Вашингтон – это не Голливуд.

– Это я, мама. Прости, что долго не звонила. Я была очень занята...

Ей показалось, что мать ее не слушает. До нее едва доносился приглушенный, подавленный голос:

– Это случилось, Вилли. Произошло то, чего я так всю жизнь боялась. О, Господи! Ведь я предупреждала тебя...

– Что случилось, мама? Ради Бога! Говори же...

– Твой отец... Он объявился! Он увидел в газете снимок – ты и судья... Он узнал про меня и Нила. Он потребовал очень много денег, угрожая судом. Я не знаю, что делать, Вилли. Что будет со мной?

– Деньги? – Вилли была в шоке. Все зря, все пошло насмарку – работа, предстоящее замужество... Перри сделает все, чтобы уничтожить маму. Может ли Вилли сейчас позволить себе выйти замуж за судью Верховного суда?

– Сколько он потребовал? – спросила она.

– Сто тысяч долларов.

Вилли задумалась. Это был обыкновенный, неприкрытый шантаж. Но в противном случае ее мать ждал суд – независимо от того, права она или нет и какова степень ее вины. Может, лучше смириться, не бороться... Тем более, что муж Джинни, вернее, второй муж, богат. Вилли думала, как бы лучше напомнить об этом матери.

– Мама, если ты можешь дать ему эти деньги, может быть, это будет наилучшим выходом из положения?

– У меня нет даже близко к такой сумме. – Джинни расплакалась. – Нил сам ведет всю бухгалтерию магазина. Я могу взять двадцать, от силы тридцать тысяч и обязательно показать ему товар, на который я их истратила.

– Но это ведь не очень большая сумма для него.

– О, моя доченька. Он не дал бы мне ее, если бы я даже во всем призналась ему. Есть только одна надежда, один выход – дорогая, может быть, ты поедешь в Белл Фурш и постараешься переубедить своего отца?

– Я? – Одна только мысль предстать перед Перри вызвала у нее приступ тошноты. – Он не станет слушать меня. Разве не лучше, если вы вдвоем попытаетесь урегулировать ваши разногласия? Я могла бы присутствовать...

В ответ она услышала стон, казалось, идущий из самой глубины души ее матери.

– Он ненавидит меня, Вилли! Он ни за что не пойдет на компромисс. Ты ведь адвокат... да к тому же его дочь. Пожалуйста, родная... я тебя умоляю. Это наш единственный шанс.

Вилли поняла, что у нее нет выбора, она должна пойти навстречу Джинни.

– Хорошо, мама. Я завтра же поеду к нему, а на обратном пути заеду в Палм-Спрингс. – И, хотя она совсем не была уверена в положительном результате своей миссии, она сочла необходимым добавить: – Не беспокойся, мы пройдем с тобой и через это, как делали всегда.

Ее слова немного утешили Джинни.

– Спасибо, милая. Мне стало чуть спокойнее. Вилли знала, что ей не заснуть после такого разговора.

Всю ночь напролет она ходила по комнате, обдумывая сложившееся положение и пытаясь найти хоть малейшую зацепку, чтобы чувствовать себя уверенной. Она старалась представить себе выражение лица Мэтта, когда он услышит обо всем. Рассказав ему эту историю, ей придется покинуть Вашингтон вместо того, чтобы праздновать их свадьбу. Их брак сейчас просто невозможен.

Отчаяние сменилось злостью. Как посмел Перри так поступать после всех несчастий, которые он уже причинил им. Его преследования превратили их в настоящих беглецов. Как мог он добавить к списку своих преступлений еще и шантаж?!

Впервые в жизни Вилли почувствовала к нему смертельную ненависть, и, если бы она сейчас видела его лицо, слышала его гнусные требования, один Бог знает, что бы она с ним сделала за все беды, которые он им причинил.

ГЛАВА 15

Она смогла бы понять Мэтта, если бы он отказался от своего решения жениться на ней после того, как узнает ее историю. Разве возможно для него связать свою жизнь с молодой женщиной, мать которой состоит в двойном браке? Ведь в любой момент это преступление может раскрыться. Однако Мэтт принял это сообщение спокойно, не сделав даже попытки отказаться от своего решения. Он не переставал удивлять ее. Его стойкость была подобна скале, за которой она, окруженная опасностями, находила спокойствие и защиту.

Она стояла у камина в его библиотеке, и когда закончила свой рассказ, он взял ее за руку. На его таком знакомом и все еще красивом лице она не прочла ничего, кроме сострадания и беспокойства за нее.

– Чем я могу тебе помочь? – был первый его вопрос.

Хотя Вилли еще не разработала конкретный план своих действий, она только прикидывала его в уме, в одном она была уверена абсолютно – Мэтта она не вмешает в это дело. Месть и ненависть ее отца, прошлое ее матери, ее невольное соучастие – все это не должно коснуться ни одного знакомого ей человека.

– Это моя проблема, Мэтт. Она была моей еще до того, как мы встретились. Я больше не могу бежать от этого, и я не позволю ему разрушить то, что мы создали.

С твердостью и убежденностью, которых она на самом деле не испытывала, Вилли сказала, что ей придется уволиться и возвратиться в Палм-Спрингс, чтобы, наконец, покончить с тем, что давно требует развязки. Со свадьбой, конечно, придется подождать.

Мэтт попытался спорить с ней, используя все свое красноречие. Он сказал, что она правильно поступает, решив помочь матери, но она не должна винить себя за то, что произошло с ее родителями.

– Давай поженимся сегодня, – настаивал он. – Я могу устроить это. Моя любовь и верность помогут тебе справиться со всеми трудностями.

Но Вилли стояла на своем. Роль Мэтта как арбитра страны и интерпретатора закона была важнее их личной судьбы. Это было время, когда страна переживала моральный кризис, который коснулся и здания правосудия. В такой момент к избранникам народа и лидерам страны предъявляются особые требования. И если сейчас судья Верховного суда позволит себе жениться на женщине, выросшей в семье, где был нарушен закон, тем более касающийся брака и семьи, это сильно ударит по его репутации. Пойдя на поводу у своих чувств, Мэтт может сильно поплатиться за это. И не только он. Его могут лишить должности, и тогда его либеральный голос будет сброшен со счетов, в то время как его гуманное мировоззрение и безупречная нравственность так нужны людям.