Прозрение - Драммонд Эмма. Страница 25

Увидев, что Джудит не хочет уступать его грубому натиску, Алекс разжал объятия. Девушка, тяжело дыша, поднялась еще на две ступеньки и, крепко держась за поручень, чтобы не упасть – так закружилась у нее голова, – проговорила:

– Теперь я понимаю, почему твой отец решил держать тебя в ежовых рукавицах. С такими распущенными юнцами иначе нельзя!

Алекс сделал шаг навстречу Джудит, и она, почему-то боясь развернуться и побежать прочь, медленно пятилась назад… Они поднялись на площадку лестницы… Девушка вся дрожала от напряжения – Алекс был похож в эту минуту на удава, загипнотизировавшего несчастного кролика. Когда наконец он остановил это черепашье «бегство», схватив ее за запястье, Джудит даже немного успокоилась. Она ждала развязки.

– Мне в этом браке предстоит пожертвовать всем, что мне так дорого, – прошептал Алекс. – Так почему же ты не хочешь хотя бы немного уступить?

Казалось, он почувствовал, что она уже не способна к сопротивлению… Он с почти нежной настойчивостью склонился над Джудит, блуждая взглядом по ее полуобнаженным плечам.

– Алекс… пожалуйста… – пыталась было проговорить она, но он не дал ей закончить фразу, одной рукой крепко обняв ее за талию, а другой притянув к себе голову Джудит. Да, она хотела именно этого – она мечтала об этом на протяжении всех месяцев, которые пролетели со дня их «помолвки» в розовом саду… Джудит больше и не думала сопротивляться… Она закрыла глаза, ее руки ощущали мягкую ткань пиджака, когда она протянула их ему навстречу, ее губы искали его поцелуя…

Но как только Алекс почувствовал, что его невеста потеряла былую неприступность и гордость, он разжал объятия и спустился на одну ступеньку. Он окинул внимательным взглядом ее элегантное платье из белого бархата, ее алмазные подвески, ее пепельные волосы и произнес:

– Тебе кажется, что музыку здесь заказываешь ты, не правда ли, Джудит? Но не надо забывать, что музыканту надо время от времени платить…

Резко развернувшись, он бросился вниз по лестнице, быстро пересек гостиную и скрылся за дверью, ведущей в библиотеку. Джудит осталась одна на лестнице, раздавленная, униженная. Она с трудом преодолела второй марш и, едва достигнув верхней площадки и трясущимися руками ухватившись за перила, дала волю слезам… Да, она была готова платить музыканту снова и снова, если бы только он сам захотел заказать мелодию.

Приближался Новый год. Джудит с какой-то неясной ей самой тревогой ждала полкового бала. Они не виделись с Рождества. После того поцелуя на лестнице Джудит страстно хотелось признаться Алексу в своей любви к нему, забыв обо всем на свете. Но уже на следующий день он стал мрачным и неприступным, и она так и не решилась подойти к нему. Это желание не покидало Джудит, оно словно жгло ее изнутри, готовое вырваться наружу. И вот от него пришло приглашение.

Джудит с матерью приехали в гарнизонный городок, в котором стоял полк Алекса, и остановились у друзей, куда Алекса также пригласили на обед, после которого они с Джудит должны были отправиться на бал.

Платье, которое она заказала специально для этого бала, было сшито из ткани теплого абрикосового цвета, оно было украшено небольшим шлейфом, обрамленным по краям шелковыми кремовыми розами. На этот раз она отказалась от белого цвета, который так не понравился ему в тот вечер. Этот романтический наряд мог очаровать любого мужчину, но сможет ли он покорить сердце Алекса?

Обычно в последние минуты уходящего года люди с легкой грустью задумываются о том, что не удалось им сделать в году ушедшем и что им хотелось бы получить в году наступающем. Джудит думала о новом периоде в своей жизни… Каким он будет, этот период?

Когда наконец появился Алекс, в Джудит вспыхнул огонек надежды. В его глазах мелькнуло выражение восхищения, когда он воскликнул:

– Как тебе идет это платье! Сочту за честь танцевать с такой девушкой.

Джудит глубоко вздохнула:

– Спасибо, Алекс, ты мне льстишь.

Молодой человек немного прищурил глаза и тихим голосом произнес:

– Льщу? Вовсе нет, милая Джудит. Я ведь никогда не отрицал, что ты очень красива.

Джудит с трудом сдерживала свои чувства. Он был как-то по-особенному красив. Ему всегда был к лицу зеленый мундир с серебряным шитьем по воротнику и на груди, но в этот вечер он был таким оживленным, каким она никогда его не видела, и это незнакомое ей выражение, которое светилось в его глазах, очень красило его. Она не сводила с него глаз на всем протяжении обеда. Он был бодр и весел, в глазах то и дело вспыхивали веселые огоньки, он улыбался открытой улыбкой, – казалось, он был доволен собой. В первый раз за все время их знакомства ей показалось, что он не пытается оттолкнуть ее. Она с трудом могла поверить в это, но ей казалось, что те поцелуи на лестнице не прошли для него бесследно и он чувствует то же, что и она.

Торжественный полковой бал по традиции проводился в самом большом зале города; командование не скупилось на средства, и специально по этому случаю лучшие цветоводы подготовили двенадцать ярких панно из оранжерейных растений, символизировавших двенадцать месяцев. Ярко-зеленые мундиры стрелков контрастировали с нежными цветами дамских нарядов и алыми кителями офицеров других полков, приглашенных на праздник. Полковой оркестр, занявший место на помосте в углу зала, играл бравурную музыку…

Вскоре Джудит окружила целая стая кандидатов в партнеры на очередной танец, и Джудит радовалась, видя нескрываемые восторги в их глазах. Может быть, и огонек, промелькнувший в зеленых глазах Алекса, означал, что и он не остался равнодушным к ее красоте?

Но в тот момент, когда был объявлен первый вальс и Алекс вывел ее на середину зала, Джудит с удивлением поняла, что молодой человек вовсе не собирается танцевать с нею. Уверенной походкой он прошел мимо кружившихся в вальсе пар к задним дверям, ведя Джудит за собой. Наконец они оказались в небольшой гостиной, в углу которой мерцал огонь камина. Сердце Джудит отчаянно забилось: неужели она была настолько неотразима, что Алекс решил прямо сейчас, в разгар новогоднего бала, уединиться с ней в этой гостиной и признаться в своих чувствах?

«Как я люблю тебя, – думала она. – Где мне найти слова, чтобы рассказать об этом?»

Алекс остановился возле самого камина и, слегка наклонив голову, произнес:

– Джудит, мне нужно что-то тебе сказать… Наверное, следовало сделать это раньше, но присутствие твоей матери и ее друзей… В общем, будет лучше, если я скажу это сейчас, когда нас никто не слышит и не видит.

– Да, да, конечно, мама иногда бывает так болтлива… Я видела, что тебе не терпелось удрать как можно скорей. Но сейчас мы совсем одни, Алекс, и, честно говоря, мне даже не очень хочется возвращаться в танцевальный зал…

Джудит сама не понимала, как она могла решиться произнести эти слова, но горящий взор Алекса так располагал к откровенности… Ей хотелось, чтобы он снова прижал ее к себе, ее губы жаждали его поцелуев.

– Мне хотелось бы сообщить тебе это именно сейчас, когда вечер только начался, – проговорил Алекс. – Прежде чем кто-нибудь другой скажет тебе об этом.

– Другой? – не веря своим ушам, переспросила Джудит.

– Наш полк перебрасывают в другое место.

– Перебрасывают? – Джудит растерянно повторила это слово, словно надеясь, что ослышалась.

– Забавно, не правда ли? – усмехнулся Алекс. – Мой отец запихнул меня в этот полк, рассчитывая окончательно закабалить меня, и этот же полк дает мне сейчас полную свободу: в конце января мы отплываем в Южную Африку.

Только сейчас Джудит осознала, что все это время – с той самой минуты, как Алекс появился на пороге того дома, где они обедали, – она лгала себе самой, выдавая желаемое за действительное: глаза Алекса горели не потому, что он был очарован ею, а потому, что наконец-то он обрел надежду получить свободу… от нее.

– Разумеется, свадьбу придется отложить, – продолжил Алекс.

– Нет! – в этом возгласе были и боль от обманутых ожиданий и надежда, которая тут же угасла.