Прозрение - Драммонд Эмма. Страница 5

Алекс подошел к окну и стал смотреть на родовые земли, которым суждено было со временем стать его собственностью… Бог свидетель, Алексу от всего сердца хотелось быть достойным памяти своего старшего брата, но все его попытки неизменно оканчивались неуспехом. Семнадцать лет – такой возраст, когда уже нельзя плакать, но Алекс почувствовал, как к горлу его подступил комок… Он крепко зажмурил глаза и прижался лбом к холодному стеклу. Помимо всего прочего, ему было очень жаль, что чемпионат в Германии будет проходить без его участия.

– Алекс, я не могу. Мне страшно…

Он посмотрел в ее большие синие глаза, – глаза, не умевшие хранить секреты, и почувствовал, как сердце его тает. Он был влюблен в нее так сильно, что забывал обо всем на свете. На протяжении всего семестра он тщетно пытался сосредоточиться на лекциях… Он много прогуливал, а когда по утрам он все-таки иногда заставлял себя сесть за курсовую работу, воспоминания об аромате ее духов, о ее темных мягких волосах не давали ему покоя…

Алекс мог считать себя самым счастливым человеком на земле – ведь она отвечала ему взаимностью… И он не мог больше терпеть… Она была продавщицей в кондитерской, причем в одной из самых дорогих в Кембридже, и у нее были строгие и добропорядочные родители. О том, чтобы снять комнату на выходные дни в какой-нибудь тихой гостинице, не могло быть и речи. Да и Алексу хотелось совсем не этого в отношениях с ней. На прошлой неделе, когда они сидели рядом и ели оладьи, глядя на потрескивавший в камине огонь, он сделал ей предложение, и они стали строить планы на будущее. Алекс собирался бросить учебу в университете и поступить на работу в железнодорожную компанию – железные дороги интересовали его с. детства. Дядя одного из его однокашников мог составить Алексу протекцию в этом деле, и единственное, что ему было сейчас нужно, – это получить небольшую ссуду от сэра Четсворта на покупку небольшого домика, где они с молодой женой могли бы начать счастливую супружескую жизнь.

Девушка с самого начала высказала серьезные сомнения по поводу того, что добиться райской жизни будет так легко. Но Алекс стал рьяно доказывать, что стоит его отцу только увидеть ее синие глаза, как сердце его тотчас же растает. Но при одной мысли о том, что ей придется встретиться в «сэром» и попить с ним чаю в здании парламента, юную продавщицу охватил трепет.

– Чего ты боишься, дорогая? – засмеялся Алекс, нежно целуя ее в щеку. – Мой отец—простой смертный, а не какой-нибудь сказочный великан-людоед.

Он весело смеялся и тогда, когда они переходили Вестминстерский мост, но сердце его тревожно стучало в груди от дурных предчувствий. Понимая, что заручиться разрешением отца на поступление в железнодорожную компанию будет не так-то просто, он заранее отправил ему письмо, в котором просил сэра Четсворта принять его вместе со своей ближайшей подругой мисс Эспел. Приглашение на чай в здании парламента было подписано секретарем сэра Четсворта – это уже не сулило ничего хорошего, – но все-таки Алекс по-прежнему был уверен, что даже его суровый отец не устоит перед чарами Элисон… Он давно обратил внимание на то, что сэр Четсворт – обычно такой решительный и гордый—всегда начинает смущаться в обществе представительниц слабого пола. И все же эта уверенность начала испаряться, как бывало всегда, когда Алекс пытался объясниться с отцом.

Молодые люди прошли в мрачную чайную комнату. Кроме них в этот час здесь присутствовало всего несколько депутатов парламента: они пили чай с сандвичами с кресс-салатом или гренками. Алексу и Элисон предложили присесть за столик в углу, и они стали ждать… Они ждали уже сорок пять минут… Раза два к ним подходил официант, спрашивая, не желают ли они заказать что-нибудь, но Алекс отвечал, что они просто ждут сэра Четсворта Рассела. Ожидание становилось утомительным, разговор не клеился: Элисон побледнела, Алекс чувствовал себя неловко и начинал понемногу терять терпение. Он откашлялся и сказал, что дебаты в парламенте, должно быть, затянулись. Стараясь не показать девушке своего волнения, он встал из-за стола, чтобы попросить передать секретарю отца записку.

Прошло еще минут двадцать, прежде чем появился сэр Рассел: он осмотрелся по сторонам и не спеша подошел к столику, за которым сидели Алекс и Элисон.

– Что случилось, Александр? – спросил он, не обращая никакого внимания на девушку. – У тебя какое-то срочное дело ко мне?

Эти слова застали Алекса врасплох: он не сразу нашелся что ответить.

– Сэр… я ведь отправил вам письмо, – пробормотал он. – Насколько я понял, вы сами пригласили нас на чай… – Он повернулся к Элисон. – Я, собственно, хотел познакомить вас с мисс Эспел. Обо всем этом было сказано в письме…

– Письмо?! – сэр Четсворт поднял брови. – Я никогда не разбираю свою почту – это работа Фредерика; он передает мне только самые важные послания, а на остальные отвечает сам. Должно быть, произошла какая-то ошибка.

В голосе сэра Четсворта не было ни сожаления об ошибке, ни радости от того, что его пришел навестить единственный сын…

Алекс представил Элисон отцу, но Элисон, казалось, еще никогда в жизни не была столь неуклюжей и нервной. В одно мгновение она превратилась в неотесанную, что-то невнятно бормочущую девушку из магазина, каждым своим словом выдающую свое низкое происхождение.

– Здравствуйте, сэр Рассел, – проговорила Элисон. При этих словах у Алекса заныло сердце – ведь он миллион раз повторил ей, что к его отцу следует обращаться «сэр Четсворт»! Даже сам голос Элисон звучал неестественно в присутствии его отца, и Алекс теперь словно видел ее его глазами и от этого нервничал все больше и больше. Все вышло совсем не так, как ему хотелось.

Все трое стояли возле столика – сэр Четсворт дал понять, что он не намерен присаживаться. Он внимательно посмотрел на Алекса и произнес:

– Насколько я понимаю, у мисс…

– Мисс Эспел, – подсказал Алекс.

– …у мисс Эспел какие-то проблемы? Она из моего избирательного округа?

У Алекса потемнело в глазах: что случилось в тот день с его любимой девушкой? Как могло получиться так, что отец принял ее за одну из своих избирательниц? Элисон стояла с немой покорностью во взгляде… Куда подевалось все ее обаяние? Алекс предпринял отчаянную попытку овладеть ситуацией.

– Мисс Эспел – мой близкий друг, сэр.

Сэр Четсворт никак не отреагировал на это сообщение, и Алекс продолжил:

– Мы любим друг друга.

– Неужели?! – с невозмутимым видом произнес сэр Четсворт, повернув голову в сторону переминавшейся с ноги на ногу Элисон.

– Может быть, присядем, – с трудом сдерживая волнение, выдавил Алекс, – Мне хотелось бы серьезно поговорить с вами, сэр.

Сэр Четсворт барским жестом вынул из кармана часы и уставился на циферблат:

– Боюсь, что ты выбрал не самое подходящее время для беседы, Александр. Мне сообщили о твоем визите как раз в самый разгар важнейших дебатов по вопросу о трансваальском золоте. А поскольку я в свое время вложил немало денег в это дело, то хотел бы принять участие в обсуждении вопроса. У тебя действительно ко мне какое-то безотлагательное дело, Александр?

И тут Алекс понял, что отец лгал ему: конечно же Фредерик Стейси, много лет верой и правдой служивший секретарем сэра Четсворта, передал ему письмо сына; конечно же он не по своей инициативе послал Алексу приглашение на чай; и конечно же сэр Четсворт Рассел отметил в своем дневнике, что именно в этот день в здание парламента должен прийти его сын… Алекс почувствовал, как его захлестывает волна гнева.

– Да, сэр. У меня действительно к вам безотлагательное дело. Речь идет о моем будущем, – с этими словами он взял Элисон за руку. – О нашем будущем.

Старик нахмурил брови:

– Твое будущее уже давно известно. Тебе предстоит доучиться в Кембридже, после чего ты займешь такую должность, которая подготовит тебя к ответственности, лягущей на твои плечи, когда ты вступишь во владение поместьем и прочим имуществом. – Он взглянул на Алекса и добавил: – Раз уж ты остался жив, а Майлз погиб, на тебе лежит обязанность доказать, что его жертва не была напрасной. Неужели ты до сих пор не понял этого?