Укротить беспокойное сердце - Мэтьюз Патриция. Страница 52

Лора решила, что лучше уж ей продолжать сердиться на него.

– Да? Не уверена, что мне будут интересны объяснения. Слишком много времени прошло с тех пор, когда я еще могла выслушать их.

Уилл вдруг протянул руку, словно хотел дотронуться до нее, но передумал.

– Ты сердишься. Так я и знал, потому что заслужил и гнев, и презрение. Но, Лора, пожалуйста, выслушай меня! Во имя нашего прошлого, прошу тебя!

Сердце ее дрогнуло. На самом деле, она ведь в долгу перед Уиллом, который когда-то помог ей в трудную минуту. Это он привел ее в цирк. Правда, дальнейшее его поведение исключало всякого рода благодарность за эту помощь.

– Пожалуйста, Лора. Я никогда никого не умолял о милости, но сейчас молю тебя просто выслушать меня. Потом, если ты больше не захочешь видеться со мной, я оставлю тебя в покое. Даю слово!

Лора опустила глаза. Чтобы не дрожали руки, она что было сил вцепилась в сумочку. Как бы она ни сердилась, как бы ни была задета и оскорблена, как бы ни хотела закричать на него, он был до сих пор небезразличен ей.

– Хорошо. – И она взглянула на Уилла. – Мне даже стало любопытно послушать тебя. Не представляю, какое может найтись оправдание твоему поступку. Мы встретимся, Уилл, обещаю. Но придется подождать до конца ужина, потому что нам пора спуститься вниз к хозяевам и другим гостям.

Глаза его засветились, и он вздохнул облегченно.

– Спасибо, Лора. Ты очень великодушна. Потом он подошел к ней ближе и с поклоном предложил руку.

– Разрешите сопровождать вас в столовую, миссис Орландо?

Лора, поколебавшись секунду, все-таки оперлась на руку Уилла и в тот же момент почувствовала, как ее охватило знакомое волнение и по спине пробежала дрожь. Оказывается, думать она может что угодно, но предательское тело подводит ее – в нем живы ощущения, чувства, страсти… Но как так может быть, что он вызывает в ней до сих пор такое сильное волнение?

Только бы гости не заметили ее состояния, когда они войдут в столовую!

Лоре всегда нравились угощения, которыми потчевал своих гостей Барнум. У него великолепный повар, в столовой всегда царит приятная атмосфера – собираются интересные люди, идет оживленная беседа.

Но в этот вечер Лора едва разбирала, что за блюда поданы к ужину. Она ела механически, даже не ощущая вкуса, вернее, не задумываясь об этом ни на секунду. Правда, она старалась поддерживать разговор с соседями по столу, и справа, и слева, и напротив, и вела себя, как обычно, приветливо и участливо, чтобы никто и заподозрить не мог, в каком она находится смятении. Но чувствовала она себя как во сне. Она думала об одном: что скажет Уиллу, когда они останутся наедине, и как он объяснит свое молчание?

После ужина вся компания переместилась в музыкальную гостиную, где Нэнси развлекала гостей игрой на фортепиано. Лора так нервничала, что едва слушала. Потом Финиес, который находился в приподнятом настроении, стал рассказывать всякие смешные истории. Лора внимательно слушала и хохотала вместе со всеми, чтобы только не думать о том, что ждет ее позже, при встрече с Уиллом.

Наконец Барнум вытащил из кармана часы и заявил:

– О, да мне, старику, давно пора на боковую! Но всем вам вовсе не обязательно следовать моему примеру. У меня есть новые картинки для стереоскопа. Кому интересно посмотреть – пожалуйста! Увидимся за завтраком.

Как только Финиес Барнум поднялся по лестнице к себе, Уилл встал со стула, и Лора испуганно взглянула на него. Она так хорошо расслабилась, слушая Барнума, а теперь у нее снова начало бешено колотиться сердце. Она и хотела оказаться с Уиллом наедине, и страшно боялась этого. Но, раз дала согласие выслушать его, надо сдержать слово.

Уилл подошел к Лоре.

– Мне хочется немного прогуляться по парку. Не хотите ли присоединиться?

– Да, пожалуй. Хорошая мысль, мистер Адамс. Спасибо.

Уилл помог ей подняться с диванчика, и опять от одного прикосновения его руки словно пожар вспыхнул внутри.

Нэнси, сидевшая рядом, окликнула ее.

– Ты идешь спать, Лора? Я как раз собиралась наладить стереоскоп.

– Нет, – бесстрастным тоном ответила Лора. – Я собираюсь немного прогуляться с мистером Адамсом.

Нэнси поглядела на нее как-то странно. Интересно, знает она что-нибудь или догадывается?

– Лора, дорогая, – улыбнулась Нэнси, – погода хорошая, но сейчас на дворе прохладно. Вон там моя накидка, возьми ее.

Да, Нэнси права – ночи стоят холодные, но очень светлые. На небе ярко сияет луна, мерцают миллиарды звезд.

Они пошли по длинной аллее. Уилл молчал. Лоре вдруг все показалось каким-то нереальным – неужели это она рядом с Уиллом? И они мирно бредут по великолепному парку, вдыхая аромат распускающихся на деревьях почек и свежей, только пробившейся травы? И вокруг ни души, словно оба неожиданно оказались в пространстве, изолированном от остального мира, где даже отсчет времени другой…

Наконец они подошли к скамейке, вокруг которой росли какие-то неведомые Лоре растения. Уилл остановился.

– Присядем? Или тебе будет слишком холодно?

Лора покачала головой и опустилась на скамейку. Уилл сел рядом, почти вплотную к ней, и даже сквозь одежду она чувствовала тепло его тела. Лора дрожала, не от холода, разумеется, но Уилл опять забеспокоился, не замерзла ли она. Лора только качала головой, не в силах вымолвить ни слова, и глядела прямо перед собой.

Уилл начал свой рассказ. Сначала спотыкаясь и подыскивая слова, а потом все более уверенно, поведал он Лоре о своей женитьбе на Лили, рождении Джастина, смерти жены, потом о тяжелой болезни сына. Когда ему пришлось признаться о своем соглашении с Богом, он стал прежде всего объяснять, в каком ужасном состоянии он в тот момент пребывал, терял надежду и мучился собственным бессилием.

Слушая его печальную исповедь, Лора словно оттаивала постепенно: ее обиды улетучились, от сердца отлегло, и в ее душе возникло глубокое сочувствие к этому человеку, который столько выстрадал. И оказывается, он оставил ее вовсе не потому, что больше не нуждался в ней. Он принес ее в жертву во имя спасения ребенка, хотя, может, и не стоило этого делать. Но он же растерялся…

Когда Уилл замолчал, Лора, вся дрожа от волнения, схватила его руку в свои ладони.

– Боже мой, Уилл! Я ничего не знала все это время! Тебе следовало мне рассказать о своем браке с Лили и о сыне. Я бы удивилась, скорее всего именно удивилась, но разве можно стыдиться того, что ты был женат и имеешь сына? Что в этом такого? Разве я бы не поняла тебя? А что до твоего обещания Богу, то мне понятно, что ты чувствовал в тот момент. При подобных обстоятельствах я бы поступила, наверное, точно так же. Но как я рада, что твоя теща вразумила тебя, она такая умная женщина! Хорошо, что ты открылся ей, иначе мне пришлось бы и дальше считать, что ты бросил меня просто за ненадобностью. Что бы там ни было сейчас, я смело могу вспоминать наше с тобой прошлое и не стыдиться его. О, Уилл, как я рада, что ты все рассказал мне!

Уилл смотрел на нее не отрываясь, лицо его было бледным.

– Лора, я еще должен тебе кое-что сказать, – проговорил он, с силой сжимая ее руку.

– Да, Уилл?

Он помолчал немного.

– А, ладно. Это как раз не важно. Скажи вот что: ты прощаешь меня? Я ведь не хотел оскорбить тебя. Мне казалось тогда, что так будет лучше.

У Лоры на глаза навернулись слезы.

– Конечно, прощаю! – проговорила она дрогнувшим голосом.

И в следующую секунду оказалась в его объятиях, он целовал ее в губы то нежно, то жадно, заставляя трепетать и вздрагивать от каждого поцелуя, пока горячий огонь нестерпимого желания не охватил ее.

Целуя Лору, Уилл неустанно повторял ее имя, словно не мог поверить в то, что это не сон и она с ним, в его объятиях. Прикосновение его рук, ласкающих ее грудь, спину и бедра, даже через платье жгло кожу, и Лора мечтала, чтобы ткань чудесным образом исчезла и не мешала ей упиваться безумными ласками любимого.