Романс о Розе - Берд Джулия. Страница 59

Дрожь пробежала по ее спине, сердце забилось сильнее, и она прижалась щекой к его щеке. Но увы, любовь не спасет их.

– Нет! – Она отстранилась. – Сначала открой мне все твои секреты. У тебя был роман с леди Эшенби?

– Да нет, черт возьми! Когда ты застала нас, я выуживал у нее информацию об Эссексе. И показал ей свой телескоп. И всего лишь.

Розалинда поколебалась мгновение, затем согласно кивнула:

– А что произошло в Ачине?

– Чего только там не произошло, – ответил Дрейк. Он прошел к столу с закусками и, налив два бокала портвейна, передал один из них ей. – В Ачине были неприятности еще до инцидента с компанией «Левант». Капитан Дэвис привел туда свой корабль «Лев» год назад. Переговоры прошли неудачно, и король Ачина отослал Дэвиса назад. Я появился там следом и, узнав, что король чувствует себя обманутым, успокоил его. Я гарантировал ему качественные товары при сделке с англичанами, дав понять, что действую от имени королевы.

– И так оно и было?

– Нет. Но морские офицеры нередко действуют за границей как дипломаты.

– А ты не представлялся королевским офицером?

– Да нет, но кто же может сказать, что подумал король? Я не говорил на его языке, а он не знал английского. Кое-как мы смогли достичь соглашения. И как раз в тот момент, когда он готов был пустить в свои порты новые английские корабли, компания «Левант» направила туда свой флот. Они отбыли оттуда, забив товарами все трюмы. Но король вновь счел себя обманутым и потребовал возвращения флота Пила как раз в тот момент, когда я входил в гавань. Мне пришлось остановить флагман Пила, чтобы объяснить, как много сейчас поставлено на карту. Пил, однако, неверно истолковал мои намерения и открыл огонь. Началась битва. Его корабль загорелся и затонул.

Розалинда покачала головой.

– Но ты ведь наверняка знал, что не вправе ступать на адмиральский флагман?!

– А как насчет того, что флот покинул Ачин, не заплатив, как полагается, туземцам? Вот и результат: английские корабли в Ачине больше не нужны. Королева, разумеется, не беспокоится о будущем, ее волнует только прошлое. Это уже так давно произошло. И я надеялся, что Пил не вернется в Англию до тех пор, пока я не решу своих финансовых проблем.

– Значит, леди Блант была права. Твои торговые дела плохи.

Дрейк тяжело вздохнул:

– Настоящая катастрофа! Мне нужно больше кораблей, больше денег, больше времени. А ничего этого у меня нет. Я потерпел неудачу. Точно так же, как и мой отец. Я думал, что если преуспею в торговле, в том самом деле, которое привело его к краху, то он будет отмщён сполна. Я думал, что если преуспею, то мне не нужно будет убивать тех, кто убил его. Успех стал бы моей местью. Но получается, что я бы большего добился, охотясь за преступниками и перерезая им горло.

– А если бы ты продал Торнбери-Хаус и использовал деньги для покупки новых кораблей и товаров, все твои проблемы были бы решены?

– Да.

Розалинда опустила голову, но через мгновение взглянула на него в упор, и Дрейк увидел, какой гордостью сияет ее лицо.

– Ты говорил со мной, как муж с женой. Ты был честен, и я не могу просить большего, потому что только этого всегда и хотела. Может, из меня и не получилось самой лучшей жены, но я буду хорошим другом, как и следовало давным-давно сделать.

Дрейк тотчас приблизился к ней.

– Я тоже могу быть другом.

Он вынул из-за обшлага рукава камзола пергамент, перевязанный голубой лентой. Розалинда тут же узнала его. Это было одно из завещаний, подписанных ее отцом.

– Открой его.

– В этом нет необходимости. Я знаю, что это.

– Открой. Я хочу, чтобы ты снова его прочитала. Дрожащими руками, ненавидя документ за все то горе, которое он им причинил, она развернула пергамент Пробежав его глазами, она пожала плечами.

– Это завещание, в котором отец назвал тебя наследником Торнбери-Хауса. Я уже видела его и больше не сомневаюсь в его подлинности.

Дрейк кивнул. Потом взял пергамент и разорвал его на части. Розалинда ахнула. Когда он сложил обе части вместе, явно намереваясь снова разорвать их, она схватила его за руку.

– Остановись, Дрейк. Ты сам не понимаешь, что делаешь.

– Нет, понимаю. Я уничтожаю то единственное, что угрожало твоему счастью.

Он снова разорвал пергамент, а затем оставшиеся четыре кусочка разорвал на мелкие части и подбросил их в воздух. Какое-то мгновение они дождем сыпались вниз. Когда пожелтевший пергамент усеял пол у их ног, Розалинда ошарашенно посмотрела вниз, потом на Дрейка. На мгновение она лишилась дара речи.

– Я отправляюсь в Тауэр, Роз. И могу никогда не вернуться. Торнбери-Хаус твой. Я подготовил все документы на следующий день после нашей свадьбы. Ты с такой готовностью отдала себя мне, что я понял: надо преподнести тебе что-то не менее ценное. Думаешь, почему я был такой раздраженный первые дни после свадьбы? Мне тяжело было расстаться с этим домом. Агент Страйдер пытался его у меня купить, но я не продал его. Никто не любил этот дом сильнее, чем ты. Даже мой отец. Я только что вернулся из конторы господина Старка, подписал там все необходимые бумаги. Теперь ты не потеряешь этот дом, что бы ни готовило нам будущее.

Розалинда на мгновение лишилась дара речи. У нее в голове не укладывалось: Дрейк-узурпатор и Дрейк-благодетель в одно и то же время… Что же она даст ему взамен?

Ответ пришел сам собой. Она могла подарить то, чего хотела сама, – слияние губ и тел, единение душ.

О любви речи не было, даже упоминания о ней. Были намеки, но вслух никогда не говорилось. Но даже рвущиеся из глубины души звуки страсти не заменяли слова «любовь». Возможно, будь у них больше времени, они научились бы говорить о любви. Но времени едва хватало на то, чтобы прикоснуться друг к другу. Нет, надо немедленно оставить все споры и войти в спальню, туда, где они пережили лучшие мгновения своей жизни.

Розалинда потянулась к нему и поцеловала со щемящей нежностью. Шекспир оказался не прав: расставание – вовсе не горькая печаль. Это настоящая мука.

– Дрейк, я клянусь, что не позволю ей навредить тебе. Я так виновата перед тобой.

Он прижал ее голову к своей груди.

– Это не твоя вина. Наши судьбы давным-давно были предопределены звездами.

– Люби меня, – прошептала она. – Прошу тебя.

Дрейк подхватил ее на руки и понес в спальню. Солнце скрылось за облаками. В окна застучал легкий дождик; казалось, поднимающийся от земли туман столкнулся с облаками – за окном их спальни не было видно ни зги.

Положив Розалинду на постель, Дрейк распахнул окна. В комнату ворвался запах дождя, и это было похоже на очищение. Ветерок теребил волосы Дрейка. «Должно быть, вот так же они развевались на море», – подумала Розалинда. Как он, наверное, лихо покорял неизведанные края в поисках новых морских путей, стремясь туда, куда опасались отправиться другие. Раньше он казался ей алчным и безжалостным. Теперь же представлялся отважным и мужественным. Точно такой же творец, каким пыталась стать она сама.

– Иди ко мне. – Она торопливо раскрыла объятия. – Быстрее! У нас мало времени.

Он повернулся к ней с печальной улыбкой на устах. Молча и неторопливо снял камзол, сбросил рубашку и швырнул их на пол. Вскоре Дрейк предстал перед ней во всей своей красе: бронзовые мышцы, загорелая кожа и явное желание.

– Почему мы потеряли так много времени? – спросил он, подойдя к постели.

– Мы были глупы. – Она потянулась, обняла его, и он упал в ее объятия.

Он поднял подол ее платья, потом нижней рубашки, желая лишь одного: погрузиться в нее, ощутить тот покой, то счастье, которое всегда приносила ему их близость.

Дрейк скользнул во влажные глубины ее лона, и все сразу стало хорошо. Обхватив руками лицо Розалинды, он стал целовать ее губы, касаясь и отстраняясь, потом снова возвращаясь, словно пчела к цветку. Главное, запомнить, запомнить ее всю: вкус ее губ, легкое дыхание, божественное ощущение первого прикосновения, бархатистость ее кожи, поцелуи.