Летний сад - Вересов Дмитрий. Страница 66

Появление хозяина и его громкое: «На сон грядущий хороша только легкая еда», обращенное к театральной звезде, стало сигналом к дружной атаке присутствующих на фуршетные столы. В недолгом времени основоположник составил центр небольшого кружка, в который также вошли Кирилл и его партнер по эксперименту. Говорил в основном хозяин, пространно рассуждавший о преждевременности театральных экспериментов, но не забывавший при этом отдавать должное тарталеткам, «канапушкам» и чаю в стоявшем подле него стакане с вычурным серебряным подстаканником. Под преждевременностью он понимал главным образом обнародование выбранных форм и полученных результатов, а не собственно факт творческого поиска, а также остроумно аргументировал ситуацию в целом верно подмеченными примерами из реальной жизни, каковые указывали на всеядную готовность театральной публики принимать за творческий эксперимент любую халтуру.

– Но! Прошу учитывать, что именно такая форма поиска наиболее благосклонно принимается недремлющим оком партийной цензуры и обеспечивает горе-новаторам устойчивый успех. И в этом, – он выдержал некоторую паузу, – я вижу главное доказательство своей мысли о преждевременности театральных новаций. Не публика, не парткомы и управления культуры, а коллеги-халтурщики задушат любое доброе и неординарное начинание в зародыше. Правда, посредством всех выше упомянутых органов, в чем они изрядно поднаторели в последнее время. – Он громко и заразительно рассмеялся. Ближний круг тут же подхватил его смех.

Единственным человеком, не поддержавшим всеобщий приступ веселья, оказался Кирилл, потерявший нить хозяйских рассуждений практически сразу вслед за их началом. В соседнем кружке, небольшой группе молодых людей, стоявших непосредственно у барной стойки, где верховодила одна из известных центровых девиц Ленинграда, поэтесса, эпатажная модница и просто бесшабашная сорвиголова, он с удивлением обнаружил Альбину и Швецова. Задумчивый вид Вихоревой диссонировал с всеобщим возбужденным поведением окружающей ее молодежи, а если уж говорить начистоту, то девушка была откровенно грустна и задумчива. Ее спутник, наоборот, был оживлен и весел и чаще всех первым реагировал на некий юморной рассказ в исполнении звезды Невского проспекта.

Кириллу удалось незамеченным выскользнуть за пределы своего кружка, и когда он, пристроив тарелку и стакан, направился в сторону Альбины, то увидел, что та сама спешит навстречу.

– Привет, никак не ожидал встретить тебя тут, – Кириллу пришлось говорить громче обыкновенного, окружающие голоса создавали слишком шумный фон, – почти две недели о вас ни слуху, ни духу. А я со своими проблемами вконец закрутился. Вспоминаю, что мог бы позвонить, да на часы посмотрю и понимаю – порядочные люди в такое время не звонят.

– Да?! – вопрос-восклицание, коротко произнесенный Альбиной, показался юноше странным. Обрадованным? Ожидаемым? Он не смог сразу определиться с искомым словом, настолько весь вид Альбины говорил о том, что девушка сейчас находится в состоянии, требующем дружеского участия. Какого именно – не ясно, но то, что оно действительно необходимо, сомнений не вызывало.

– Что-то случилось? – Кирилл, будто от зубной боли, скривил лицо, настолько вылетевшие слова показались ему неестественными. Почему-то сразу вспомнилось странное поведение Швецова, его мрачная реакция на общение Альбины и Кирилла, отчего он окончательно почувствовал себя смущенным. – Извини, я совсем не это хотел сказать…

– Кирилл, может быть, мы сможем выйти отсюда на воздух и поговорить спокойно? – Альбина произнесла эту фразу ровным, лишенным эмоциональной окраски тоном. – Это очень важно.

Марков поднял голову и украдкой бросил взгляд в ту сторону, где, по его расчетам, должен был находиться Швецов. Затем он посмотрел на девушку. Выражение ее лица красноречиво говорило о том, что смысл промедления с ответом и нарочитая случайность направленности взгляда досконально понятны и восприняты ею с сокрушительным сожалением. Это заставило юношу испытать стыд и одновременно придало ему решимости:

– Да, конечно. – Он вдруг разозлился на самого себя: «Черт! Не стоило так резко и сразу нырять в большую жизнь. Это ты стал другим человеком, а все остальные живут в продолжении своих прежних событий и связей».

– Тогда пойдем… – Альбина энергично взяла юношу за руку. Вся ее фигура выражала готовность к поступку. Кирилл на минуту ощутил прохладу девичьей ладони, быстро увлекавшей его вон из шумного зала.

Они уединились в беседке, составленной из куртин диковинного для этих широт кизила, несколько удаленной от освещенных дорожек усадьбы.

– Кирилл, дело в том, что я выхожу замуж, – девушка присела на прикрытое тощим матрасом решетчатое сиденье шезлонга.

– Поздравляю, – Кирилл плохо понимал происходящее, в голове роились отрывочные мысли: «При чем здесь я, необходимость серьезного разговора и это неожиданное заявление… Неожиданное?». Но Альбина прервала нестройный ход его мыслей:

– Я давно собиралась поговорить с тобой, Кирилл. Но поговорить без свидетелей, а там, у Вадима, это невозможно. – Ее голос был по-прежнему ровным и без малейшей тени эмоций. – Понимаешь, мне очень нелегко сейчас…

– Ты не хочешь выходить за Швецова? – спросил он и в тот же момент испугался сказанного. Но не оттого, что услышал себя как будто со стороны, его поразила мгновенная реакция Альбины: девушка вздрогнула, как от удара, и в упор, не мигая, тяжелым пристальным взглядом посмотрела на собеседника.

– Ты почти угадал. Инициатива исходит не от меня, и мое мнение – мнение меньшинства. Вопрос «хочу – не хочу» не стоит. Мне просто кажется, что, принимая сейчас решение выйти за Олега, я лишаю себя каких-то других, не известных мне возможностей устроить свою жизнь.

– Я не совсем понимаю… Вернее – мне понятно твое сомнение, но я не понимаю, при чем тут я?

– Кирилл, скажи честно… – взгляд девушки был беззащитным и почти умоляющим. – Мне все последнее время, с той поры, как мы встретились в этом году, кажется, что ты знаешь нечто… Нет, наверное, я не смогу объяснить этого.

Кирилл с замершим сердцем слушал Альбину. «Она чувствует, она все чувствует! И все эти невысказанные вопросы – ее догадки, ее ощущения и сомнения касаются только Женьки…» Имеет ли право он, недавний выпускник «дурки», смутить сейчас эту девушку еще в большей степени, чем это уже произошло без его участия?

– Вы ничего не хотите мне объяснить? – Кирилл и Альбина вздрогнули почти одновременно от неожиданно прозвучавшего вопроса. На пороге беседки стоял Швецов. Весь его вид говорил о крайней степени раздражения и уязвленном самолюбии.

Альбина полными слез глазами посмотрела на молчащего Кирилла, избегавшего ее взгляда, затем медленно поднялась и подошла к Олегу:

– Пойдем, поедем домой…

– Вот так просто «пойдем»? Без каких-либо объяснений?

– Кирилл здесь ни при чем, все дело во мне, – под легким ветерком, набегающим с залива, слезинки быстро высохли, от них не осталось и следа. – И если тебе завтра все еще будут нужны объяснения, то ты их получишь. – Не дожидаясь Швецова, девушка двинулась в сторону дома.

Олег некоторое время постоял в нерешительности, но потом бегом бросился догонять Альбину. Кирилл слышал его удаляющийся голос:

– Альбина, сразу мы уехать не сможем. У меня есть незаконченные дела с хозяином…

– Тогда я поеду одна, на электричке, – слова Альбины были едва слышны, но возмущенный голос Швецова звучал громко и четко:

– Какая электричка?! Ты, может быть, посмотришь на часы?

И дальше их разговор слился с карнавальной какофонией бессонной усадьбы.

Марков покинул беседку и медленно побрел к старой заводи, где на приколе стояли неуклюжие деревянные лодки, рассчитанные на усилия пары гребцов. Он занял место на корме самого дальнего суденышка, практически неразличимого с ветхого скрипучего пирса в низко стелющейся молочной дымке тумана.

Взгляд Кирилла рассеянно блуждал вокруг, не находя ни одного четко узнаваемого предмета, если не считать уключин, весельных лопастей и противовесов, а также ближней банки, до блеска отполированной многочисленными седалищами гребцов. Мысли вольно перескакивали с Альбины на Женьку и далее, на кровавые сцены кентерберийской свадьбы, на отношения Вадима и Натальи, на Джейн, способность вспоминать про которую он обрел только сейчас, вспоминать не просто как о ярком, жизненном, но все-таки эпизоде, как, например, мгновение назад он вспомнил о рыдавшей у него на груди Кисе, а как о неотъемлемой частичке себя самого… До полного физического ощущения сердечных спазмов и дикой, невыносимой, щемящей тоски…